Страница 7 из 26
- Какой дезертир? Откуда? - спрашивал его молодой лейтенант. - С трудового фронта, что ли? С целины?
- Нет, с настоящего... с германского.
- Да ты что, друг, пьяный, что ли?
Пока посылали бумаги в высокие сферы, пока ждали указаний, как быть с этим дезертиром, куда его девать, Гунькин с топором да рубанком всю милицию обстроил: и полы перебрал, и двери выправил, и переплеты оконные сменил. И даже начальнику квартиру успел отремонтировать.
- А он деловой, этот дезертир, - сказал начальник. - Только в глаза не смотрит и мычит, как немой. Если помилуют, надо бы трудоустроить его.
Помилование пришло через два месяца. И участковый уполномоченный Парфенов водил его в райкомхоз:
- Отбился человек от жизни... Надо бы посодействовать насчет работы. А так он ничего, смирный. Работать умеет...
Приняли. Милиция авторитетом пользуется. Переехал Гунькин в Рожнов, построил себе пятистенок, разукрасил его резными наличниками и зажил не хуже иных прочих. Про его историю вскоре все позабыли, только и осталось одно прозвище - Дезертир, которое и к ребятишкам перешло. Но кто в Рожнове живет без прозвища? Поди раскопай - отчего так прозывают. Да вот, пожалуй, привычка скверная осталась - плохо спал по ночам Дезертир. Но и тут оборачивалось не без пользы - рыбачил.
Еще с вечера принес он в пожарку свой бредень, сам связал из капроновых ниток цвета лягушачьей икры, чтобы рыбий глаз сбить. Капитан Стенин опробовал его на прочность: двумя пальцами захватил ячейки и натянул их до глубокой рези в теле:
- Крепкий!
- Повеситься можно - нитка выдержит, - ответил Дезертир. - Она в химическом составе пропитана.
- Это что за состав?
- В готовом виде существует. Вроде дубильного порошка.
- А у нас батя сроду шкуры женской мочой выделывал, - сказал капитан.
- Женская моча мягкость придает, - согласился Дезертир. - И гнилушки тоже... А химия, она органичность съедает. Любой запах отобьет, хоть скотский, хоть псиный.
Когда пришел лейтенант Парфенов, Стенин и ему дал испробовать бредень на прочность.
- Больно мелкая ячея, - неожиданно сказал Парфенов. - Эдак мы всех головастиков выловим.
- А тебе не все равно? - спросил Стенин.
- Вроде бы неудобно. По закону охраны ячея дозволяется пятнадцать на пятнадцать.
- А тебе что? Ты его писал, этот закон?
- Вроде бы неудобно. На той неделе мы с егерем отобрали бредень у бреховских как раз за мелкую ячею.
- Дак егерь сам и ловит этим бреднем, - рассмеялся Стенин.
- Понятно. Чего ж ему без дела валяться?
Лейтенант Парфенов был сух и деловит, и на лице его лежала постоянная озабоченность - так я сделал или не так? А капитан Стенин лицо имел круглое, довольное и беззаботное: "Ну, чего ты думаешь? Плюнь! Как ни сделаешь - все будет хорошо", - написано было на его лице. А у Дезертира лицо было темное, плоское, и ничего на нем сроду не писалось и не читалось. Пока спорили насчет ячеи капитан с лейтенантом, он сидел на пороге и спокойно курил.
Пошли они на запруду затемно; капитан Стенин нес пустое ведро, а Парфенов с Дезертиром бредень. Возле пруда паслись две лошади, да хоронилась от собак у самого берега утиная стая. Увидев людей, утки дружно закрякали и поплыли прочь от берега, а лошади поочередно подымали головы, настороженно глядели, замерев, как истуканы, и, фыркая, снова пускались щипать траву.
- Чьи это лошади? - спросил Парфенов.
- А зачем тебе? - отозвался Стенин.
- Да придут поглядеть за ними и нас увидят. Неудобно.
- Ты чего, Шинкарева боишься? Он сам по ночам ловит.
- Дак он хозяин, - сказал Парфенов.
- Директор совхоза - лицо общественное. И рыба тоже есть общественное достояние, - уверенно рассуждал Стенин. - А перед обществом мы все равны. Стало быть, если директору можно ловить рыбу по ночам, то и нам не возбраняется.
- Так-то оно так. Но увидят - неудобно.
- А твое дело сторона. Я старший по званию, я и отвечу.
Размотали бредень, подивились его длине.
- А мотня-то, мотня какая! - восторгался Стенин. - В ней и рыбу-то не найдешь, как блоху в ширинке у старого деда.
- Попалась бы... Небось прищучим, - сказал Дезертир.
Лейтенант стал снимать китель и брюки.
- А ты чего штаны снимаешь? Холодно, - сказал Стенин.
- Дак я ж на дежурстве. А вдруг кто вызовет?
- Куда тебя вызовут?
- Мало ли куда... Неудобно в мокрых штанах бежать.
- Неудобно только с пустым карманом в пивную заходить...
Дезертир взялся за водило и решительно пошел на глубину, пошел прямо в чем был: в рубахе, в брюках, сапогах.
- О, видал, какой водолаз! Правильно! Давай на заброд - тебя рыба не боится. От тебя вроде бы тиной пахнет, - командовал Стенин. - А ты, Вася, от берега заходи. В случае чего телефон принесут из пожарки - я тебе трубку протяну.
- Гляди не накаркай. - Парфенов остался в исподней рубахе и кальсонах, форменные брюки и китель аккуратно сложил, как в казарме по отбою, да еще фуражкой прикрыл их. А пистолет и планшетку отдал Стенину.
Только они погрузились в воду, как из пожарки прибежал дежурный пожарник:
- Товарищ лейтенант, вас срочно к телефону!
- Что такое? Кто зовет? - спросил Стенин.
- Полубояринов, зубной техник...
- Ах, этот писатель-утопист! Чего ему, жалобу не знает на кого подать? Или новый проект строчит - как из лягушек патоку варить?
- Говорит, у них Чиженок скандалит...
- Подумаешь! Словом стекла не вышибешь, - изрек Стенин. - Скажи ему за язык милиция еще не привлекает. А ты давай, давай! Тяни! - крикнул он распрямившемуся было из воды Парфенову. - Постой! - остановил Стенин пожарника. - А откуда Полубояринов знает, что Парфенов у нас?
- Сторож сказал... Ну?
- А ты?
- Что я?
- Ты поди пояснил - рыбу ловит?
- Дак он спрашивает...
- Дурак! Ступай. Гунькин, держи водило ниже! Прижимай его ко дну! крикнул он, обернувшись к рыбакам.
- И так уж подбородок на воде, - ответил Дезертир, отплевываясь.
- Окунай и голову, все равно в баню редко ходишь.
- Вода вонючая.
- Вода не дерьмо, не прилепится.
Первый заброд оказался удачным: в необъятной мотне, облепленной ослизкой ряской, затрепетали упругие карпы.
- Гунькин, заноси от воды-то! Поджимай мотню! - кричал и суетился с ведром Стенин. - Вась, слышишь? Встряхни сетку-то! А то ни черта не видно в этой слизи...