Ваше благородие

Рассвело. Опустившийся с вечера туман медленно рассеивался. Женщина выглянула в окно, сквозь редкую белесую завесу увидела массу движущихся мимо людей. «Красноармейцы», — мелькнуло в сознании. Тем не менее настроение поднялось. «Хотя бы эти зашли, избавили от навалившейся тоски».

Как по щучьему велению, ее мечта тут же сбылась. В калитку громко постучали. Не мешкая выбежала во двор, открыла безбоязненно. В проеме стоял тот же старший лейтенант, который приходил вчера, разыскивая отца. Как старому знакомому, она улыбнулась гостю.

— Заходите, заходите, милости просим.

— Спасибо за гостеприимство, но мы опять с обыском.

— Но отец не появлялся. Как ушел с немцами, так до сих пор нет его.

— Немцев мы переловили, а он как сквозь землю провалился.

— Отец вроде бы не такой уж шустрый. А Фогст? — с тревогой спросила она.

— Легко ранен. Про твоего родителя ничего не говорит. Вроде бы где-то незаметно отстал. Врет, по-моему. Ну а все-таки, возможно, дома?

— Правда не появлялся еще. Начинаю беспокоиться, — ответила Оксана. — Поищите. Мне даже хочется, чтобы вы с солдатами побыли подольше. Скукота!

— Не врете? У нас с этим строго.

— Ну зачем вы так!

— Обыкновенное предостережение. Пойдем по следу беглецов. Возможно, еще вернемся.

— Дров мне нарубите? — по-глупому улыбнулась женщина. — Я этого топора боюсь.

— Посмотрим, — неопределенно ответил офицер.

Оксана смотрела вслед группе бойцов, ушедшей в сад.

Захотелось пойти вместе с красноармейцами на розыск отца.

Дома опять тоска. Мать, похоже, с расстройства разболелась. Надо топить печь, варить, кормить больную. Она вновь взялась за топор, но он с первого же удара проскочил мимо чурбана и врезался в землю у самой ноги. С опаской поглядывая на серое лезвие инструмента со светлой отточенной окантовкой, женщина села на лежавшее рядом бревно.

Вдруг через деревянный забор тяжело перевалилось и мешком рухнуло на землю крупное тело человека. От неожиданности Оксана как ужаленная вскочила, схватилась за топор. Мужчина встал на ноги. Нахально улыбнулся.

— Привет, красавица! Чего глядишь неласково?

— Непрошеный гость хуже татарина.

Женщина смотрела на пришельца: молодой, громадный, сутулый, с большим красным вспотевшим лицом. Настоящий мордоворот. Развязной походкой тот подошел, взял из рук Оксаны топор, потрогал большим пальцем жало — востёр!

— Ты знаешь, — сказал он хриплым от волнения голосом, — в селе идет сплошная облава.

— У нас солдаты уже были. Ушли.

— Спрячь меня.

— Перебьешься.

— Прояви милосердие к страдальцу.

— Вор, что ли? Ради чего прячешься и страдаешь?

— Дура ты. Истинным преступникам сейчас раздолье. Я патриот.

— Патриоты на фронте.

— Фронт там, где идет борьба за самостийность.

— Наруби дров, «патриот», приласкай, а там посмотрим.

— Рубану по шее, без головы останешься, — обозлился мужчина. — Я о деле, а у нее глупости в башке.

— Аукнется так, как откликнется, — перепутала она слова известной пословицы от внезапно возникшего страха. Стало боязно стоять рядом. «А ведь рубанет».

Мужчина тем не менее взял большими руками чурку, в считанные секунды разрубил одну, другую. Ему, похоже, хотелось казаться спокойным, уверенным в себе, но излишняя суетливость выдавала нервозность.

В этот момент в калитку вновь постучали. Мужчина затравленно глянул на хозяйку. Она кивнула головой на сарай с распахнутыми дверями, а сама пошла открывать. В проеме стоял симпатичный сержант с четырьмя автоматчиками.

— Нам сообщили, в вашем дворе укрылся бандит, — сказал он, не здороваясь.

— Никого у меня нет, — ответила она громко, но заметно для автоматчиков повела расширенными глазами в сторону сарая, шепнула, что под его дальним торцом есть подкоп.

Оставив одного бойца у раскрытых дверей, офицер с тремя другими бросился вдоль кирпичной стены. Однако вскоре возвратился.

— Выходом из подкопа никто не пользовался. Напорошенный снег не тронут. Засунули туда большую ветку, — посмотрел он внимательно на женщину.

Та пожала плечами.

— Принеси зеркало, посмотрим сарай отсюда.

Но в серых сумерках внутри помещения с помощью зеркала человека обнаружить не удалось.

— В чем дело? — возмутился сержант.

— Есть подземный ход из сарая в подпол дома.

Теперь сержант с автоматчиками бросились в комнату, но там было тихо. Старая хозяйка лежала на кровати.

— Мать, ты слышала подозрительный шум под полом?

— Нет, кругом ни звука.

Оставив автоматчика наблюдать за люком подпола, сержант вновь оказался во дворе.

В доме тихо. Куда он мог подеваться?

— Откуда я знаю? — раздраженно ответила женщина. — Притаился где-то. Вам нужно, вы и ищите.

— Он вооружен?

— Не знаю. В руках ничего не было.

— Если бандит в подземелье, чем его можно выкурить? Туда не сунешься, пулю получить можно.

— Не знаю.

— Ты хозяйка, придумай что-нибудь. Дым нужен.

— У меня есть сера. От ее дыма тараканы разбегаются.

Вскоре зажженный желтый кусок серы бросили в яму в углу сарая, а через минуту, отплевываясь и чертыхаясь, оттуда выбрался здоровенный мужик, вывалянный с ног до головы в глине. Бойцы, посмеиваясь, стояли вблизи открытых дверей, когда тот приблизился. Неожиданно бандит выпрыгнул через порожек, выхватил автомат у растерявшегося красноармейца и исчез в сарае. Автоматчики открыли беспорядочную стрельбу из-за стойки дверей, гул выстрелов разнесся по селу.

Группа, ушедшая по следам убегавших из Горобцов немцев, через некоторое время обнаружила тело мужчины в канаве на окраине поселка. Привели жителей, они опознали старосту. Бойцы положили Билячко на его же полушубок и поволокли к родному дому напрямую через сады и огороды. На полпути услышали стрельбу из автоматов, бросили тело, развернулись цепью и пошли на выстрелы. Вскоре впереди показался бегущий с автоматом в руке человек. Вот он остановился, развернулся назад, присел на колено и дал одну за другой три длинные очереди. Воспользовавшись моментом, автоматчики приблизились к стрелявшему.

— Бросай оружие! — крикнул старший лейтенант.

Мужчина оглянулся на голос, но с другой стороны его ударили прикладом. Бандит выронил автомат, упал ничком, закрыв голову руками.

— Ну, хватит нюни распускать, — ткнул сапогом в бок задержанного стоявший рядом офицер.

Подбежал сержант с двумя автоматчиками. Не сдержавшись, он пнул лежавшего сапогом в лицо.

— Убил одного, ранил еще одного, — доложил он командиру.

— Прошляпили мы, — признался старший наряда. — Не ожидали, что окажется таким прытким.

Сержант вновь с силой пнул ногой бандита.

— Потом разберемся, как все произошло, — сказал командир роты.

Задержанному приказали встать, взвалили на него труп, и колонна двинулась к дому старосты. Подобрали тело убитого бойца, раненный в плечо красноармеец сказал, что сам сможет передвигаться.

Оксана всплеснула руками, увидев на спине верзилы тело отца, расплакалась. Запричитала по мертвому жена старосты…

— Кто убил отца?

— Немцы, — ответил старший лейтенант. — Ножом в спину.

— Гады! Он так для них старался. Увижу Фогста, глаза выцарапаю, — гневно воскликнула молодая женщина.

Командир роты оставил четырех автоматчиков для охраны и подготовки к захоронению старосты, оказания помощи старой женщине по хозяйству. Вместе с Оксаной проследовали на фильтрационный пункт. Предстояло выполнить некоторые формальности в связи с задержанием в ее саду бандита, убийством отца, требовались показания по поводу длительного проживания в их доме немецкого полковника с охраной.

В коридоре школы возле двух закрытых дверей толпилось полтора десятка граждан, около двух других стояло по паре автоматчиков. Шла фильтрация. Одних освобождали, других задерживали. Дежурный офицер спросил у командира причину задержания женщины, направил ее в кабинет, у дверей которого не было людей.