Ваше благородие

— Какого черта будишь? — раздался грубый голос из комнаты.

— Командир, выйди на минутку.

Едва тот появился в дверях, Молдаванин ударил его кулаком в лицо. Не издав ни звука, худосочное тело командира разведывательной группы отлетело обратно в комнату.

Выглянуло из-за леса солнце. Неласковое, покрасневшее, оно не грело, но радовало своим появлением. Сергей вышел на крыльцо. Прибыли с задания автомашины. По улыбающемуся лицу Падалеца он понял: операция закончилась успешно.

— Двое задержаны, в том числе командир группы, остальные восемь бандитов уничтожены, — доложил командир резервной роты. — Потерь нет, но двое получили ранение.

— Причина?

— Надо уметь стрелять как следует.

Бодров подошел посмотреть на задержанных. Здоровенный детина с красным обветренным лицом загнанно жался в угол автомашины. Второй из-под низко опущенного козырька кепки злобно уперся запавшими воспаленными глазами в подошедшего майора, на выступающих скулах заходили желваки. Нервный тик дергал щеку.

— Чего диким зверем уставился? — спросил Сергей.

— Дай мне волю, — осевшим голосом ответил задержанный, — всех бы порвал на куски.

— Волк в предчувствии смерти свирепеет. Не подавай виду, что испугался, рядом подчиненные, авторитет потеряешь.

— Подойди ближе, гад, плюну, — дико сверкнув глазами, оскалил зубы «злюка», как его окрестил Бодров.

— Говорят, самое надежное лекарство от бешенства — пуля.

— Застрелите меня. Сам я не успел этого сделать.

— Не могу, — с сожалением развел руками Сергей. — В разведывательном отделе к вам накопилось много вопросов. Когда из вас вытряхнут все, что знаете, эти пожелания выскажете в военном трибунале.

— Меня тоже расстреляют? — вскинулся Василь, нервно тряся головой.

— Вряд ли. Но все зависит от информации, которой вы располагаете, что скажете в разведотделе.

XIV

Последнее время задушевные песни в исполнении Клавдии Шульженко стали вызывать непрошеные слезы. Зина, затаив дыхание, с затуманенными глазами, смотрела на репродуктор.

Она представила ту девушку, на плечи которой парень накинул скромный прощальный подарок, завидовала чистоте помыслов, не сомневалась, что дождется она друга милого, если обещала сберечь себя и синий платочек.

«Ну почему у других так?.. Гад этот Иван Степанович, поеду в Батурино, плюну ему в бесстыжие глаза… Сколько горя из-за минутной девичьей слабости!.. Сколько боли матери. А Сереже… А сыну…»

Пришла Клавдия Сергеевна, принесла письмо.

— Опять расстраиваешься?

— На душе тяжело. От кого письмо? Ой! Это же от Наташки Светловой!

Она быстро раскрыла толстый треугольник письма.

— Три листа! Ну, молодец, подруга!

Зина углубилась в чтение. Мать с радостью отметила: лицо дочки изменилось, бледные щеки покрылись румянцем, потом она улыбнулась и громко рассмеялась. Давно уже не видела Клавдия Сергеевна дочь в таком настроении.

— Что тебя так рассмешило?

— Представляешь, мама, Толя с Наташей поженились с разрешения Сергея.

— Шутка, что ли?

— Сергей уже такой начальник, что может разрешать подобное.

— К кому-нибудь другому они могли же обратиться?

— Он их командир.

— Кто они, твои друзья?

— Толя заместитель Сергея, майор, а Наташа фельдшер в их части, старшина. Могла бы и я сейчас быть с ними, — взгрустнулось Зине. — Письмо написано с разрешения Сергея.

— О делах Сергея подруга пишет?

— Нет.

— Больше недели внимательно наблюдаю за тобою, сдается, ты изменилась в лучшую сторону: встаешь сама, подолгу ходишь по комнате, на голову меньше жалоб. Какое сейчас самочувствие?

— Я хочу поехать в Батурино. Чувствую, выдержу. Димку хочу повидать, прижать к себе, побыть с ним, поиграть.

Чтобы не расстраивать дочь, Клавдия Сергеевна не стала продолжать обсуждение темы. Однако на следующее утро Зина вновь возобновила разговор о намерении поехать к сыну.

— Думала, в шутку, а тебе в самом деле захотелось побывать в Батурино. Слаба ты еще для этого. Как врач говорю тебе. Да и кто знает, как тебя примут? Писем оттуда нет.

— Но не прогонят же. Побуду денек и возвращусь. Попутных автомашин много, погода хорошая.

— Димку не пытайся забрать.

— Когда окончательно поправлюсь, я и тогда сделаю это лишь с разрешения Сергея. Но как бы мне хотелось, чтобы сын был здесь!

— В доброй семье дети вырастают хорошими. Там надежнее, и нам спокойнее.

— Мама! Если задержусь, ты не разыскивай меня. Не к чужим же еду.

— Ой, дочка!..

Зина ехала на попутной автомашине, смотрела через стекло кабины, с волнением ожидая встречи с Батурино. Когда из-за поворота лесной полосы показались первые дома, сердце радостно забилось. Хотелось смотреть и смотреть на ничем не примечательные строения.

Автомашина шла транзитом. Зина сошла возле магазинов. Их на этой улице было несколько. Зашла в первый, райпотребсоюзовский. Правая его половина — продовольственная, левая — промтоварная. Не ахти какие, но в обеих половинках товары лежали. Она купила полкилограмма конфет-подушечек, других не было. Радовало, что никто на нее не обращал внимания. К тому же она надвинула низко на лоб платок и не старалась глядеть на входивших женщин. Вышла на высокое крыльцо, навстречу поднимался Иван Степанович.

— Ой, Зина, Зиночка! Какими судьбами? — заулыбался он, пытаясь взять ее за руку.

— Гад! — плюнула она в его глаза. — Помрешь, кол осиновый воткну в могилу.

Иван Степанович снял очки, начал их протирать носовым платком, близоруко щурясь на молодую женщину, так позорно поступившую с ним.

Не останавливаясь, Зина прошла мимо и направилась к клубу, затем тропинкой к дому Бодровых. Возбужденная неожиданной встречей, она шла быстро, разрумянилась. Но постепенно злость притихла, а по мере приближения к дому, движения ее замедлились. «Что я скажу? Зачем приехала? Кто просил?» Вот и порожек, который она не раз видела. Робко преодолела обе ступеньки, поклацала щеколдой. Дверь оказалась закрытой. Сгорбившись, села на верхнюю площадку без мыслей в голове.

Анна Михайловна шла домой не спеша. Вадим на работе до позднего вечера, Лида с внуком в Горшовке, куда торопиться?! Покорно сидевшую на своем крыльце женщину увидела издали. «Кто бы это мог прийти?» Подошла.

— Зина?! — удивленно воскликнула она. — Вот уж кого не думала увидеть, хотя, честно говоря, ждала.

— Вы уж извините, без приглашения, — с румянцем неловкости ответила гостья.

— Что ты, дочка, что ты. Я рада видеть тебя.

Слово «дочка» радостно всколыхнуло сердце. Глаза Зины наполнились слезами. Захотелось сказать многое, но спазмы в горле не давали выхода словам.

— Не осуждайте меня строго, Анна Михайловна… За все…

— Жизненных путей без ухабов не бывает. Идет человек по ровному и вдруг — на тебе, влетел в колдобину. Важно в другой раз туда не попадать, не забывать смотреть под ноги.

— Рытвины на моей дороге уж больно глубокие. Выкарабкалась, но испачкалась, никак не отмоюсь.

— Время — всему судья.

Вошли в комнату. Зина огляделась по сторонам, недоуменно посмотрела на мать Сергея.

— На хуторе они с Лидой, у дедов.

— А как же я? — растерянно развела руки гостья.

— Поезжай и ты туда. Лиде надо в школу, а ты там поживешь с сыном.

— Нехорошо как-то. Ни с того ни с сего. Да и нездоровая я.

— Деды рады будут. Они души не чают в Димке, внучком его называют. А матери я письмо напишу, чтобы не беспокоилась. Воздух в Горшовке живительный, подлечишься бабушкиными лекарствами.

— Сколько вам хлопот из-за меня! Да и денег у меня мало.

— Не знаю, уж какой там начальник Сергей, но по его денежному аттестату мы получаем достаточно, я даже перестала подрабатывать. Деды живут неплохо. Не тревожься. Будешь гостьей желанной, забудешь хоть на время свои тревоги, порадуйся жизни. Ты ложись, отдохни, я пойду похлопочу в МТС насчет лошади. Пешком тебе не дойти, хотя тут всего восемь километров.