Ваше благородие

— Как увижу генерала, обязательно скажу, что сержант…

— Блоха, — подсказал конвоир, — запомнить легко.

— …сержант Блоха отрапортовал, что в колонне военнопленных у него порядок.

— Это верно, передайте, пожалуйста, чем кормить фрицев, не знаю, кухня должна встретить, а ее нет и нет.

Незначительное происшествие тем не менее развеяло сонливость.

— Генералом быть все-таки лучше, — пробурчал Шведов. — Тебе и доложат, и пожалуется человек, попавший в беду.

— Дослужишься еще.

— Война скоро закончится.

— Нас не демобилизуют. Слышал разговор о Японии? А там еще что-нибудь появится.

— Не! Эта война последняя, — вставил слово Шикерин.

Подъехали к обороне 9-го ОГПАБ, дорогу преградил самодельный шлагбаум. Подошел сержант, представился, спросил, кто такие и знают ли, куда заехали.

— Доложите командиру батальона, — Сергей назвал себя.

Прошло минут пятнадцать, когда, запыхавшись, прибежал капитан.

— Издалека на генерала смахиваете, — улыбнулся он, оглядывая автомашину и эскорт.

Сергей рассказал о встрече колонны военнопленных и просьбе сержанта.

— Кухня эта была в нашем расположении полчаса назад. Ищет колонну.

Капитан подошел к рации на КПП, передал в эфир просьбу конвоя. Послушал ответы соседей.

— В десятом батальоне она, сейчас поедет догонять пленных. Конвой должен был следовать по проселочной дороге, а там ночью прошла танковая колонна, умный сержант повел по насыпи, а другие об этом не подумали.

Когда Бодров рассказал о цели визита, капитан недолго думая недовольно парировал:

— Заградотряды поставите?

— Службу войскового заграждения организуем, это совсем другое.

— Знаете, — сказал командир батальона, — всех, кто попытается высадиться на берег или, напротив, уйти в море, мы задержим. Вдоль железнодорожного полотна, где вы встретили колонну, движение местных жителей и преступного элемента вполне возможно.

— Станем взаимодействовать.

— Будь я на месте вашего начальства, — посмотрел капитан вдаль, туда, где между прибрежными барханами небо соприкасалось с водой, — организовал бы службу заграждения вокруг Одессы. Из катакомб вышли подпольщики, партизаны, скрывавшиеся там от немцев. Кроме них под землей был и другой люд. Все повылазили. В Одессу со всей округи тянутся пешие и конные, а кто они такие, неизвестно. Вам, как говорится, карты в руки. Фильтруйте.

— Вы не были разведчиком? — спросил Шведов.

— Был командиром дивизионной. Теперь вручили отдельный батальон.

— Сколько людей в этих катакомбах могло бы укрываться? — поинтересовался Шикерин.

— Много. Образовались они в результате добычи ракушечника, из которого строят дома. За два века разработки катакомбы превратились в сложный лабиринт, длина которого где-то около полутора тысяч километров, а если приплюсовать сюда пригороды, едва ли не в три раза больше получится. Два с половиной года немцы пытались уничтожить жителей подземной Одессы, однако сделать этого им не удалось.

— Посмотрим море и рванем в Одессу, — заключил Бодров.

Море! Офицеры стояли у воды, вдыхая непривычный запах.

Большая зеленовато-голубая волна как бы нехотя накатывалась с глухим хлопком на берег, шумно катая шипящую гальку взад-вперед. Не хотелось говорить, глядя на это величие и незыблемость. Стихия, не подвластная описанию, какие бы слова и сравнения ни подбирались. Раз увидев море, запомнишь его навсегда.

— Каждый день любуюсь, — сказал капитан, — не надоедает. Но если долго смотреть на волны, начинает покачивать, будто земля под ногами шевелится.

— Служба у вас, однако! — покачал головой Шведов.

— Не жалуемся. Передышка на передовой скоро закончится, войска пойдут вперед, нас отсюда тоже поснимают.

— Лови момент.

— Капитан, — повернулся Бодров к нему лицом, — по поводу Одессы вы нам выдали информацию, которой нет цены.

— Передайте начальству, которому она нужна.

— Мы и есть то «начальство», которому поручено принимать решение.

— Ого! Тогда в добрый час!

Выполнили поручение Николая Дмитриевича, помыли руки, умылись. Сергей пригубил из ладони водички. «Солоновато-горьковатая», — определил он.

Снова прифронтовая путь-дорога. Без особых приключений добрались до Одессы. На окраине города двухэтажный особняк из ракушечника с выбитыми рамами, ограда вокруг небольшого сада из такого же камня. Розоватый оттенок строительного материала создавал неповторимый колорит, навевал мысли о поместье.

— Живут же люди!

Когда подошли к особняку, с противоположной от входа стороны из окна выпрыгнули двое и бросились в разные стороны. Командир взвода охраны направил им вслед засидевшихся четырех автоматчиков. Вскоре беглецов доставили Бодрову.

— Кто такие?

Молчат, с опаской поглядывая на автоматчиков.

— Отвечайте, — повысил голос Шведов.

— Мы партизаны.

— Из катакомб, — подхватил другой, посмотрев на находчивого товарища.

— На партизан вы совершенно не похожи. Документы!

— Нету. Оставили в катакомбах.

— Шпионы, — сделал вывод Шикерин. — Придется вас расстрелять.

— Что вы, дядя, — встал на колени менее находчивый. — Я вам все расскажу.

— Говори. Да встань с колен, не немцы же мы.

— В армию ребят забирают, а мы спрятались. Хотели просидеть здесь до вечера, а потом уйти по домам.

— В штрафную роту вам дорога.

— А что это такое?

— Узнаете.

Посадили отказников в кузов «студебекера». Вот и знаменитая улица Дерибасовская, где передали задержанных первому встречному патрулю. На улицах Одессы бросилось в глаза большое количество людей в штатской одежде.

— Тут непочатый край работы, — заметил Шведов.

— Если начальник войск согласится, пришлем сюда батальон для патрульно-постовой службы, а со временем проведем чекистско-войсковую операцию по сплошной проверке документов.

— Надо бы посмотреть на знаменитую Потемкинскую лестницу, — сказал Шикерин. — Помните фильм «Броненосец Потемкин»? Там снимали кадры расстрела мирных жителей.

Гранитное сооружение тем не менее особого впечатления не произвело. Лестница была замусорена, местами побита, валялись немецкие каски, ранцы, ремни с алюмиииевыми бляхами, один сапог. Нетронутой красотой виделось отсюда море, сглаживая тягостное впечатление от окружающей разрухи и загаженности.

В лагерь возвратились потемну. Сергей сразу же пошел к отцу. Было что рассказать! На пороге землянки — Тамара.

— Ой! — всплеснула она руками. — Волноваться начали. Нет и нет. Что-нибудь случилось?

— Нет. Нормально.

— Видели море?

— Неописуемо красиво.

— А берег обороняется?

— Безусловно, зачем это вам?

— Хотелось бы поехать полюбоваться красотой природы. Так просто подойти к берегу не разрешается же?

— В первую очередь, отсюда выезд запрещен.

— Командир может ведь разрешить? А там понаблюдаем, где обнаружится отсутствие бойцов, подойдем к морю.

— Тамара, нельзя этого делать.

Николай Дмитриевич ждал. Сидел на лежанке, обрадовался, когда вошел Сергей.

— Сынок! Я уж все думы передумал. Высказал тебе просьбу, а потом казнил себя за ненужное дело.

— Привез воды морской. Скажу Наташе, чтобы тебе теплый компресс из нее делали.

Сергей подробно рассказал об увиденном, слабой обороне побережья, своем впечатлении о море, Одессе. Заметил, отец то и дело переводит взгляд. Посмотрел через плечо, возле раненого соседа сидела Тамара.

— Вы так интересно рассказываете…

Командирскую разведку Бодрова начальник войск одобрил. Он сказал, что появление на улицах Одессы большого количества лиц, вызывающих подозрение, подтверждается разведывательным отделом.

— Какая-то организация, подпольная, подведомственная Кавригину, выполняет задачи разведки на рынках в Одессе. Сведения тревожные.

«Родная «Гидра» дала о себе знать», — подумал Сергей.

— Твое предложение ввести в город батальон для патрульно-постовой службы — дело неподходящее. Как только он туда войдет, его сразу подчинят военному коменданту, а потом не возвратят. Но идею претворим в жизнь другим способом. Надо не одним, а двумя батальонами осуществить режимно-предупредительные действия на подступах к городу.