Громовые степи

Они познакомились случайно. Шли вдоль берега озера с Кривым и еще двумя «партизанами», как именовали себя бандиты. Возле большой дуплистой старой ивы сидел в одних трусах молодой, крепкого телосложения мужчина. Легкой неслышной походкой «партизаны» приблизились к нему, но когда оказались в восьми-десяти шагах, взгляды уперлись в направленный на них ствол ППШ. От неожиданности Противогаз и Кривой застыли на месте, а идущие сзади наскочили на них. «Лошади, смотреть надо», — зло замахнулся на провинившихся предводитель.

Человек стоял с отведенным в заднее положение затвором автомата, молча наблюдая на подошедшими. Низко опущенные брови и кончики губ, полусогнутые колени, напряженные мышцы ног и рук придавали незнакомцу угрожающий вид.

— Кто у вас старший? — сказал он бесстрастным однотонным голосом.

— Предводитель партизан, — представился Противогаз.

— Линия фронта проходит в другом месте, партизаны там.

— Не наше это дело рассуждать. Приказано, и все. Обком партии создал партизанский отряд, теперь вот обживаемся, готовимся на случай прихода немцев.

— Очень разумное решение! Я — лесник. Если не будет возражений, нам придется какое-то время поработать вместе. Меня после ранения комиссовали, теперь назначили сюда навести порядок в лесах. С островом знаком плохо, будет здорово, если поможете мне. Народу на острове много: беженцы, бездомные, пришлый люд всякий, с ними не сработаешься, а с обкомом партии мое начальство вопрос уладит.

— Можно и без обкома, — учтиво подал голос Кривой.

Колючий взгляд «лесника» сверлил самозваных партизан, автомат продолжал оставаться в том же положении, кивком головы незнакомец указал место рядом с деревом, и прибывшие послушно уселись рядком.

— Ты что-нибудь заметил? — шепотом спросил у Кривого предводитель, когда «лесник» стал одеваться.

— Под мышками у него и на плечах синяки, а следов ранения не обнаружил.

— Синяки, скорее всего, от лямок парашюта, а хорошую контузию можно и без раны получить.

— Похоже, он такой же лесник, как мы партизаны, — хихикнул Кривой.

— Братию об этом информировать не обязательно: лесник, и все. А то еще, чего доброго, найдутся патриоты, выдадут. Ты за ним последи. Если он оттуда, — предводитель кивнул головой в сторону запада, — от него будет польза, ну, а если нет… Подружись с ним. По твоей карте я подобрал хорошее место для базы, на днях пойдем посмотрим. Те из наших людей, которые проживают в селах, не должны знать, где она находится, а лесных братьев соберем там, отроем землянки, сделаем «рогатку» неприступной крепостью. Сколько у нас теперь активных штыков?

— Вчера два дезертира прибыли. Сейчас в строю семьдесят восемь. Да еще этот «лесник».

— Много. Это хорошо и плохо. Обнаружить нас могут тем быстрее, чем больше людей. Надо прекратить рост отряда.

— А как поступать с теми, которые будут прибывать еще?

— Озер на острове хватит на всех. — Большое, плоское, бесцветное лицо предводителя с крупными глазами и еле заметными белесыми бровями приобрело дурашливое выражение. Шутка понравилась даже ему самому.

«Сморщенный противогаз, а не предводитель», — усмехнулся про себя Кривой, подобострастно глядя на своего кумира.

В банде предводителя не любили за его хвастливость, неприятное лицо. Но лошадиная выносливость, отсутствие страха в минуты опасности и крайняя жестокость к кому бы то ни было вынуждали беглецов с фронта, уголовников всех мастей беспрекословно ему повиноваться. Смерть — единственная мера наказания — существовала у «партизан». Расстреливали, а то и топили в озерах по любому поводу. Его панически боялся даже Кривой, которого бандиты между собой называли живодером. Это он самолично расстрелял двух пацанов, случайно обнаруживших тайник бандитов, а потом трупы убитых якобы неизвестными лицами продал матерям. Сочетание тупости, подобострастия и жестокости отличало Кривого.

А «лесник» оказался общительным парнем. За короткий срок он сумел войти в доверие к предводителю, его помощнику и многим «партизанам». Но в свои дела ни та, ни другая стороны друг друга не посвящали. Бандиты уходили в ночь и возвращались на рассвете, «лесник» большую часть времени занимался своими делами в дневное время.

Сегодня вечером «партизаны» сидели в шалашах во временном лагере. Гонимые ветром вдоль Волги тучи непрерывной чередой шли над лесом, накрапывал долгожданный дождь, а в сырую погоду — какая там работа.

После ужина у тлеющего костерка собралось человек тридцать. После жаркого дня, когда в тени за сорок градусов, прохладный ветерок приятно освежал лицо и тело. «Лесник» впервые видел столь внушительное сборище «партизан». Разговор шел о войне, о технической оснащенности немцев, о том, как скоро они захватят Сталинград и Кавказ.

— Но-но! Хватит! — нарочито сурово прикрикнул предводитель на бандитов. — Говорите, да не заговаривайтесь, а то далеко зайдете. Вишь, какие стратеги, просто беда, — кивком головы он показал «леснику» в сторону «партизан».

— А что, они верно говорят, хорошей техники у немцев действительно много, нам бы столько, — подал голос гость.

Все как-то сразу попритихли. То ли подействовал окрик предводителя, то ли слова «лесника», но возникла пауза.

— Ты бы рассказал что-нибудь о себе, — заметил один из «партизан», нарушив молчание.

— Сейчас война, говорить о себе не всегда нужно, а болтун, как известно, — находка для шпионов, — пошутил «лесник». — Все мы разные, — уже более серьезно продолжил он, — у каждого свое. Это лишь перед богом мы все одинаковые. Ну да ладно, так и быть, расскажу кое-что.

Когда я бегал пацаном, автомашина была редкостью, а уж чтобы покататься на ней, так это мечта несбыточная. Побывал я однажды в гостях у дяди, он в МТС конюхом работал, ну а там, вы знаете, техники всякой много. Походил я около машин один раз, покатался в кузове полуторки, а потом как-то задержался возле неисправной. Она стояла в дальнем углу гаража, вокруг ни души, а мне очень хотелось посмотреть внутрь. Открыл створку капота, тут меня и поймал за ухо шофер. После отчаянной попытки вырваться пришлось соврать, что очень хочется помочь ему отремонтировать машину. Без проволочек мне была вручена тряпка для протирания двигателя и всего кузова. За ударный труд мне разрешили сесть в кабину и порулить, потрогать все педали.

На другой день я крутился около машины уже с раннего утра. Предстояло перегнать полуторку к мастерским МТМ. Дядя Василий, так звали шофера, пригнал пару быков, привязал веревку одним концом за буфер, другим к ярму, сам взялся за налыгач, а меня посадил в кабину. Я быстро уяснил: когда колеса полуторки будут наезжать на быков, надо нажимать правой ногой на тормоз, а крутить баранку вправо, если машина едет влево.

Когда я, гордо восседая за рулем автомашины, медленно катил по эмтээсовскому двору, меня удивил Валек, дружок из нашего хутора. Он почему-то быков не заметил, а вот что я управлял машиной, к вечеру в хуторе знали все. Попробовал сознаться, то никакой я не шофер, да куда там, земляки сочли за скромность, старики со мною стали первыми здороваться, из Димки я превратился в Дмитрия Сергеевича.

Спина рассказчика покрылась испариной. Незаметно для самого проговорился, назвал свое имя. «Не забывайся!» — приказал он себе.

— Можно было бы долго купаться в славе, — продолжил «лесник» после непродолжительной паузы, — но неожиданно нашему колхозу была выделена новая автомашина, как хозяйству, имеющему собственного шофера, но получать ее надо было в Сталинграде. Наш председатель колхоза взял в кассе деньги и меня, вдвоем поездом поехали в город. Походили по Сталинграду, нашли автобазу недалеко от Астраханского моста, есть такой в городе через реку Царицу.

Рассказчик достал из кармана гимнастерки сложенную газету и не спеша свернул «козью ножку». Рядом сидящий бандит ударил кресалом по кремню, любезно протянул дымящийся трут — прикуривай. Лицо «лесника» все время оставалось спокойным, и лишь глаза как бы существовали отдельно: внимательно вглядывались в лица слушателей, замечали всякое движение. Сидевшие вокруг «партизаны» повынимали кисеты, начали сворачивать разнокалиберные цигарки, прикуривать друг у друга.