Сердце зимы

– Они добрые люди, – после долгого молчания вмешался Банрут. – В них нет зла.

– Еще скажи, что тебе Изначальный знак подал, – кисло ухмыльнулся Раш.

– Он говорит с теми, кто хочет его слышать, мой дорогой Ршагар. Через молитву. Если бы ты хоть иногда говорил с ним или с его детьми, может, и с твоих глаз спала бы пелена.

Раш скривился, как от оскомины. «Ршагар» – он уже и отвык, что его так называют.

Хоть Банрут уже успел несколько раз подлатать его раны, используя не только мази и настойки, но и свои заморские познания во врачевании, Раш продолжал фыркать всякий раз, когда иджалец заводил разговоры о божественном вмешательстве. Он презирал все, что так или иначе касалось богов Эзершата: Истинных или Проклятых – без разницы.

Личность названого брата оставалась для Арэна загадкой. Раш никогда не говорил, кто он. На вопрос «откуда?» отделывался шуточками, мол, его родила морская пена. Он отличался идеально ровными, будто точенными из мрамора, чертами лица: в меру густые брови, в меру тяжелая челюсть и упрямые скулы. Яркие, выразительные глаза карманника, черные, как проклятие, манили женщин как магнит. Раш не стриг волос, предпочитая затягивать их тугой петлей на затылке, носил серебряное кольцо в нижней губе и несколько более крупных в обоих ушах. На его теле было бесчисленное количество рисунков, один страшнее другого, но и о них Раш предпочитал отшучиваться чем-то вроде: «Это чтоб коросту спрятать». Арэн не понимал, что именно в нем так притягивает женщин, и иногда потихоньку завидовал бесшабашному нишану.

Тем временем Миара, в который раз присосавшись к кружке, потребовала принести ее любимую лютню. Она сопровождала каждое свое слово неопределенными взмахами рук и, в конце концов, пошатнулась, падая в объятия одного из молодчиков. Те дружно загоготали.

– Ради богов, отнесите кто-нибудь ее в комнату, пусть проспится! – разозлился Арэн.

Раш демонстративно подвинулся ближе к краю и сразу заявил, что мегеру он и пальцем не тронет. Банрут вздохнул, коснулся священного символа Изначального (отлитого из золота, размером с монету, висящего на косице, свитой из выбеленных кожаных шнурков), затем поднялся и попросту взвалил Миару себе на плечо. Молодчики послали в спину удаляющегося иджальца рассерженные взгляды, после чего махом осушили кружки и убрались из-за стола.

Место недолго оставалось пустым. Вскоре к ним присоединились Рок и Хани. Оба были странно молчаливыми. От лица девчонки и вовсе отлил весь румянец. Оба вошли и сели молча, да так молча и сидели, сосредоточенно изучая оставшиеся на столе тарелки. Наконец северянка подняла взгляд на Раша. С минуту они изучали друг друга, до странности похожие на двух змей, которые решают, стоит ли устраивать бой не на жизнь, а на смерть. С чего бы вдруг? Обстановку разрядил нишан: налил в пустую кружку немного вина и протянул северянке. Та не торопилась брать.

– Зачем это? – Хани показала на кольцо в его губе.

– Чтобы было о чем поговорить с любопытной северянкой, – в свойственной ему завлекающей манере ответил Раш. Он перегнулся через стол – так, чтобы их лица оказались рядом. – Хочешь, расскажу, как это делают?

Арэн уже собирался приструнить его, но девчонка справилась без посторонней помощи.

– Не хочу, – спокойно ответила она. – Мы так быкам носы прокалываем, чтоб на цепи водить. Думала, может, тебя кто-то в поводу водит.

Раш широко улыбнулся, отодвинулся и подпер голову кулаком, хотя обычно шуток таких не сносил и при случае заталкивал их обратно в глотку шутнику.

– Что стряслось? – прямо спросил Арэн. – Ты же не затем пришла, чтобы про моего нишана спросить?

– Ничего, что касалось бы чужеземцев, – ответила Хани – легко, с вежливой полуулыбкой. – Староста обещал поговорить с кем-то из охотников, проводник будет, если сойдетесь в цене.

– А вы? Ты говорила, ваш путь лежит в столицу.

Рок хотел было что-то сказать, но, напоровшись на взгляд Хани, умолк, отвернулся и позвал одну из помощниц хозяина.

– Так и есть. Но появилась нужда, которая задержит нас с Роком в Яркии…

– Хорошо, ты права, – сдался Арэн, хоть чувство тревоги только усилилось. – Мы не знаем местных обычаев и не будем вмешиваться без надобности. Или пока не попросишь ты или местный глава.

Он чувствовал немое неодобрение Раша, но ничего не мог поделать. Что-то в странных фиалковых глазах девушки говорило: она ничего не выдаст чужестранцам, хоть бы те и пристали с кинжалом у горла. Оставалось верить, что северяне не бросят их на погибель.

– Тут я с вами попрощаюсь, – Хани встала.

– Совсем? – Раш ощупал взглядом лицо девушки. Только Арэн, который знал его достаточно хорошо, мог услышать нотки насмешки в голосе нишана. Хани же не придала им значения или сделала вид, что ничего не поняла.

– Я заночую у Мудрой, Рок останется в «Медвежьей лапе».

– Мы не обсудили плату. – Арэн потянулся за кошелем.

– Обсудили, когда спасались от ловушки шарашей, – многозначительно ответила она, быстро пожелала им доброго пути и вышла, взмахом руки остановив Рока, который было засобирался следом.

Северянин, обескураженный тем, что его отвергли, поскреб затылок и еще какое-то время смотрел на дверь, закрывшуюся за Хани. Будто ждал, что она передумает и вернется.

– Бросила подружка? – Раш по-свойски толкнул его плечом и подвинул кружку с пивом. – Бывает.

Тот мотнул головой, неодобрительно скосил взгляд на чужестранца. После осушил кружку едва ли не в два глотка и долил еще, пока пена не полезла наружу, хлопьями сползая по стенкам. И снова выпил до дна. Громко отрыгнул, рыская взглядом по столу в поисках, чем наполнить живот.

– Послушай, может быть, ты проводишь нас в столицу? – Арэн не знал, пошлют ли боги ему терпения выдержать варварские привычки Рока, но другой проводник, скорее всего, будет не лучше. Рок же, как показал случай в лесу, умел держать оружие и, Арэн не мог не отметить, держал его умело.

– Нет, – северянин едва мог говорить – только что запихнул в рот запеченный в кукурузной муке кусок баранины. – Буду ждать эрель.

Он тут же осекся, косясь по сторонам. Никто не обратил на него внимания, и северянин с облегчением выдохнул.

– По-моему, девчонка не нуждается в твоей помощи, – подзадоривал Раш, только делая вид, что пьет из своей кружки. – С такими-то фокусами. – Последнее он сказал едва слышным шепотом.

– Как же, – крякнул Рок. – Не нуждается она… Когда придут шараши, кто-то должен прикрывать ей зад. И никакая порча ей не поможет.

Только когда за столом повисло молчание, Рок понял, что проболтался. Он хмуро посмотрел на обоих, не зная, кого винить – себя за болтливость или чужестранцев за подначивание.

– Так вот о чем Хани будет говорить с Мудрой, да? – Теперь Арэн понемногу начинал понимать.

– Да, – не стал отпираться северянин. – Их много, очень много. Я насчитал три кулака ловушек, пока ехали до Яркии. Несколько в получасе езды отсюда. Шараши свои ловушки не бросают. И никогда раньше не ставили их так.

Три кулака… Должно быть, малограмотный северянин считал по пять пальцев за раз. Выходит – пятнадцать.

– Как – так?

– Как охотники, что гонят мамонта, – густо, чередой. Будто знают, что добыча туда непременно попадется. Но та ловушка, в лесу… – Рок пожевал губами, словно сомневаясь, стоит ли продолжать.

– Говори, – приказал Арэн, не сильно веря, что северянин послушается.

Но Рок, к его удивлению, продолжил:

– То была очень большая ловушка. Мы с Хани первый раз такую видели.

– Погоди, ты сказал, что считал ловушки по пути, – остановил северянина Раш. – Но я ничего такого не видел. Снег только, валуны да птицы в небе.

Рок посмотрел на него, как на полудурка.

– Вы, чужестранцы, ничего не знаете о наших землях. Не увидите людоеда, пока руку не отхватит. А мы здесь каждый куст знаем, каждый сугроб.

– Где же была ваша хваленая внимательность, когда нас чуть не передавили, как цыплят, – огрызнулся Раш, которому пренебрежение в голосе северянина явно пришлось не по душе.