Страница 3 из 6
Тут мальчики, Петя и Боря Зорины фыркнули.
— Таких кукол не бывает!.. — сказали они.
За меня заступился Саша:
— Ан, бывает!.. — сказал он.
— Конечно, бывает, — поддержала меня Соня. Но Лида с Катей подсмеивались.
Я обиделась и надулась и говорить бы — с ними больше не стала, — да Петя завел разговор о гаданьях, о привидениях, — я и не устояла.
— Непременно надо погадать, — говорю, — это очень интересно.
— Страшно это, — говорит Зина.
— Страшно, а любопытно, — заметил Петя и начал рассказывать, как ему задалось видеть настоящее привидение. Только он испугался, закричал, затопал ногами, — привидение и исчезло.
— Так тебе померещилось!.. — говорим мы.
— Ну, вот еще, — обиделся Петя, — я и холод, от него чувствовал, и простыней оно меня коснулось, как мимо проходило!..
Мне стало жутко, и после этого я весь вечер боялась заглядывать в темные комнаты.
VIII
На другой день мы с утра начали праздновать по-своему.
Саша занимал нас на славу; на дворе была устроена огромная снежная гора, и мы катались с нее целыми часами. Потом убирали елку сластями, яблоками и виноградом. В то время украшений почти никаких не было, да и елку устраивали редко у кого.
Но в этот день я замечала, что в доме творится что-то неладное. Дедушка с утра не выходил из своих комнат, Марья Ильинишна ходила какая-то потерянная. Спрашиваю Сашу, — он только рукой махнул:
— Да все этот ротозей, Великан Иванович, виноват. Чем-то дедушку расстроил!..
От няни Агати я только узнала, что у дедушки утром была сегодня целая баталия с карлой. Дедушка из себя выходил, кричал, топал ногами и велел ему убираться вон и на глаза не попадаться…
— Да что такое случилось, няня?..
— Кто их знает. Сказывают, потерял он что-то дорогой, как из городу возвращался, в метель. Известно, стыдь на дворе, — ну, и смерз человек. Известно, не нарочно обронил…
К обеду дедушка вышел все по-прежнему добродушный и приветливый. А со мной был особенно ласков.
— Ну, что, весело тебе, голубчик? — спрашивает.
— Ах, дедушка, еще бы!..
— Ну, ну, веселись… А ты, Саша, смотри в оба, не давай гостям скучать!..
Этим вечером мы с Сашей уж решили непременно итти гадать; собственно, — гадать хотела я, — а Саша не мог мне отказать и согласился мне помочь выполнить мою затею…
Чем ближе подходило дело к сумеркам, тем все более меня охватывали страх и волнение… Я места себе нигде не находила…
— Да ты оставь, не ходи, — советовал мне Саша.
— Нет, я хочу непременно.
Вечером мы собрались в большой зале и стали гадать. Топили воск и выливали в воду, а потом смотрели, какие фигуры получаются из воску на тени от свечи. Надрызгали на столе страшно, — но все еще нам было мало.
Саша притащил петуха и горсть овса. Петух только недоумевал, стоя посреди нас, а мы-то, на коленях вокруг него, тщетно угощали его зерном.
В это время, запыхавшись, прибежала сенная девушка Катя и крикнула:
— Идите, барчата, — поглядите-ка, — к нам славельщики идут, сейчас помереть, да и с вертепом, сказывают. А уж звезда-то у них — любень!..
Мы, конечно, бросились к окнам и припали к стеклам.
IX
На дворе чернела небольшая толпа. Но первое, что бросалось в глаза, — это сверкающая разными огнями большая звезда.
— Это дьяконов сынишка надумал, — мастер он на этакие штуки, — пояснила нам Катя. — Семка я на двор побегу…
За окнами слышался глухой гул голосов.
— Проси, чтобы их сюда впустили, мы вертеп посмотрим, — шепнул мне Саша.
— А ты сам что же?
— Нет, ты лучше.
— Ну, оба пойдем.
Дедушка, конечно, рад был нам угодить, позволил, и мы бросились с Сашей звать славельщиков.
Они вошли шумной гурьбой, — но сразу затихли, очутившись в передней и только было слышно, как кто-то кашлял, сморкался, вздыхал.
В комнате звезда была уж не так хороша. Была она большая, в аршин, и склеена из картона, с фигурными прорезами. Прорезы были заклеены разноцветной бумагой. Внутри была вставлена свечка. Вблизи все было грубо и аляповато. Но на дворе, издали — очень красиво.
Мне больше всего понравился вертеп. Это был оклеенный бумагой деревянный ящик; внутри были устроены два яруса. В верхнем ярусе деревянные фигурки изображали пляску Иродиады, а внизу Рождество Христово. Фигурки были довольно хорошо сделаны, — и мне очень хотелось бы купить себе этот вертеп, да совестно было сознаться в этом.
Славельщики откашлялись и запели хором:
«Христос рождается»…
Потом один из мальчиков, побойчее, скороговоркой пролепетал «рацею»:
Я, маленький хлопчик,
Сел на столбчик,
Смотрю, поджидаю,
Добрых людей окликаю:
С праздником поздравляю,
Радости вам желаю.
Мир сему дому,
Пойдем к другому…
Потом пошептались немного и запели «Славу».
Слава Богу на небе, слава,
Государю хозяину на земле, слава…
Но дедушка махнул рукой и сказал:
— Будет, будет, ребята!.. Спасибо!.. Нате-ка вам!..
И высыпал им пригоршню серебра. Славельщики были очень довольны и, уходя, все кланялись, — но уходили они шумливо, — так что Марья Ильинишна даже цыкнула на них:
— Тс… вы, пострелята. Обрадовались!..
— А мне это очень нравится — со звездой ходить, — сказала я, — и я бы сама с ними пошла… Весело!..
— Нет, мы лучше гадать будем! — шепнул мне Саша.
— Ах, и в самом деле!..
Часы бьют девять.
— Спать, спать пора, — сказал дедушка, заглядывая к нам в зал. — Всего насмотрелись, наслушались…
— Нет, дедушка, никак нельзя, теперь самое главное и начинается.
— А завтра весь день зато сонные ходить будете!..
— Что вы, дедушка!..
Саша отвел меня в сторону и сказал:
— Ну, если итти, — так пора!.. А то нас непременно погонят спать!..
У меня сердце сжалось от страха, — но я храбро сказала ему:
— Идем!..
X
Незаметно проскользнули мы в переднюю, оделись наскоро и выбежали через черный ход на двор.
Ночь стояла такая ясная, чудная; почему-то хотелось сделать что-то хорошее, куда-то бежать, радоваться чему-то…
Все небо точно дрожит от искрящихся переливающимся светом звездочек; искрятся огоньки на белой полосе снега там и сям. Старые березы точно замерли от восторга, свесив через ограду сада длинные ветви-косы, опушенные инеем. А тихо-то, тихо-то как кругом… И чудится в'явь, что там, далеко-далеко, в глубоком небе легкой дымкой реет сонм ангелов, возвещающих славу всему миру и благоволение людям…
Снег под ногами звонко и резко хрустит…
— Ты не боишься? — шепчет мне Саша.
— Немножечко, — сознаюсь я.
— Так вернемся назад, Наташа.
— Ну, что ты, зачем?..
Вот и маленькая баня, стоящая совсем на отлете от других построек…
— Ну, ты стой здесь, — шепотом сказала я Саше, — да только не уходи. Если страшно будет, — я тебе крикну, и ты беги ко мне!..
Все силы собрала я в себе и пошла к бане.
От мороза и волнения слезы застили мне глаза, и я безпрестанно отирала их рукой…
От няни я слышала, что надо стать под окном и вслушиваться. Если песню услышишь веселую, — значит, хорошее будет впереди; а то бывает, — плач услышишь, либо пенье похоронное, — ну, тогда беда…
— «Господи, — мысленно молилась я, — только бы веселое что-нибудь услышать. Только бы все у нас было хорошо, и все были здоровы и живы!..»