Не трожь Техас! (ЛП)

Даллас ни разу в жизни не встречал женщину, которая вышла бы из дома без своих кредиток. Он изучил остальное содержимое сумочки: тампон, шариковая ручка, сборник кроссвордов, несколько квитанций, тюбик помады, румяна, флэшка, маленький перцовый баллончик и пачка жевательной резинки.

О’Коннор стащил одну подушечку коричной жвачки и побросал все обратно в сумку. И тут до него дошло, какая единственная вещь отсутствовала. Вещь, которую женщины, наравне с кредитками, постоянно таскают с собой. Мобильный телефон. Вот тогда-то он и сообразил, что произошло. Развернувшись, Даллас вышел из травмпункта и отыскал первую попавшуюся табличку с надписью «Выход».

Ли Энн О’Коннор, воспользовавшись столь необходимым перерывом, вышла из больницы и направилась к маленькой веранде, где персонал перекусывал взятыми из дома обедами. В восемь вечера солнце уже село, но жара еще не спала, и небо по-прежнему было светлым. Опасаясь, как бы из-за пережитого стресса не началась самая настоящая паническая атака, Ли Энн надеялась отдышаться на свежем воздухе. Причина, по которой легкие отказывались работать, вовсе не закрытое помещение. Нет. Неспособность вздохнуть не имела ничего общего с духотой, она прямо связана с первой за девять месяцев встречей с мужем.

Ли Энн знала, что столкновение неизбежно. Просто не ожидала, что будет так больно. Или ожидала. Может, поэтому избегала его. Руки тряслись, и дыра в том месте, где раньше находилось сердце, казалась глубже, болезненней, как никогда пустой. Глаза наполнились слезами, но Ли Энн сдержалась.

Господи, как же хорошо он выглядит. И когда перегнулся через стол и вторгся в ее личное пространство, пахнул он тоже хорошо. Тони пахнул… домом. Именно это он всегда для нее олицетворял. Дом. Ощущение принадлежности, собственной значимости для кого-то, обладания особого места в этом большом древнем мире, в котором уже не чувствуешь себя таким одиноким.

Благодаря своему единственному родителю, полковнику Беккеру, Ли Энн побывала во многих местах. Техас, Флорида, Нью-Йорк, Калифорния, даже Германия и Япония. За всю свою жизнь Ли Энн целых двадцать два раза меняла место жительства. В день окончания школы отец вручил ей чековую книжку с достаточным количеством средств, чтобы покрыть расходы на проживание и обучение в колледже. Будучи студенткой, она регулярно получала поздравительные открытки в честь дней рождений и Рождества и деньги на карманные расходы. За время обучения сестринскому делу Ли Энн виделась с отцом трижды. В конце концов он очень занятой человек. Она не требовала от него большего, чем он был готов ей дать. Бесспорно, она прекрасно знала, чего лишал ее отец, и именно это дарил ей Тони. Любовь и ощущение, что ты кому-то принадлежишь, что у тебя есть дом. Но и это у нее отобрали.

Ли Энн легко коснулась щеки, где кожа все еще хранила прикосновение Тони. Когда же она перестанет его любить? Когда прекратит тосковать по их прошлому и примет свою нынешнюю жизнь? Разве не этим она занимается вот уже долгое время? Пора бы наконец перевернуть страницу.

Она прочла около десятка книг практических рекомендаций, и все советы начинались с одного и того же. Двигаться дальше. Отпустить прошлое. Примириться с горем.

Однако ни в одной книге не говорилось, как это сделать. Как простить себя. Как забыть.

«В воскресенье у меня выходной. Освобожусь утром часов в десять». Слова Тони музыкой звучали в голове.

Ли Энн закрыла глаза; она знала – в воскресенье ничего не будет. Она не придет.

Что-то теплое и влажное упало ей на лоб. Ли Энн потрогала месиво и отдернула руку. Фу-у. Птичья какашка. Взглянув вверх, она увидела, как на ветку уселся белый голубь.

– Ты что, издеваешься? – заорала она на птицу.

Чертова птаха встопорщила перья и повторила номер. Обалдевшая от происходящего Ли Энн не успела увернуться, и вторая капля птичьего дерьма попала на щеку.

– Зараза! – Пострадавшая утерлась, или попыталась утереться, а скорее просто размазала кляксу по лицу.

– Некоторые считают это добрым знаком, – раздался позади женский голос.

Круто развернувшись, Ли Энн увидела женщину в больничной сорочке и с прижатым к уху мобильным телефоном. Пациентка выставила палец, будто просила подождать минутку, и заговорила в трубку.

– Нана? Прошу тебя, ответь. – В голосе женщины звучали панические нотки, и тут она умолкла. – Нана, ты где? Связь плохо ловит, я расслышала только, что там много крови. Кто-то пострадал? Жду ответа. Перезвони мне. – Женщина ткнула кнопку телефона и опустила руку.

Ли Энн заметила бледность незнакомки. Что ж, конечно она больна. На ней больничная сорочка. Поднялся легкий ветерок, всколыхнув тонкую ткань, и Ли Энн увидела сочившуюся из запястья пациентки кровь.

– С тобой все в порядке? – Ли Энн кивнула на окровавленную руку.

– Ерунда, это от капельницы, – ответила женщина. – Когда уходила, совсем про нее забыла. – Указала на дверь позади себя. – Там связь совсем не ловит. – Она прижала палец к запястью, чтобы остановить кровотечение, и уставилась в телефон.

Ли Энн внимательно пригляделась к руке незнакомки и решила, что кровотечение не смертельное, однако же…

– Вернись-ка ты лучше в палату.

– Пока не поговорю с бабулей, не вернусь. Вроде что-то случилось. – Блондинка подняла глаза. – У тебя птичья какашка вот… – она коснулась щеки Ли Энн.

– Знаю, – откликнулась Ли Энн. – А у тебя все еще кровь идет. Заходи давай.

– Еще несколько минут. Уверена, она мне перезвонит. – Женщина покачнулась и быстро села на скамейку. Восседавший на дереве голубь громко заворковал. Блондинка задрала голову, а Ли Энн отступила на шаг назад, не рискнув в третий раз попасть под удар.

– Даже не знаю, что в этом знаке доброго увидели. – Блондинка уткнулась в телефон.

– Тоже не знаю. – Ли Энн размышляла, не позвать ли ей кого-нибудь на помощь, чтобы убедить женщину вернуться. – Но чуточка везения мне бы не помешала.

– И мне. – В голосе незнакомки слышалась некая безысходность.

– День не задался? – поинтересовалась Ли Энн.

– Еще как.

– Та же история. Только что встретила мужа, мы с ним разъехались. – Ли Энн понятия не имела, почему поделилась этой информацией, не иначе как надеялась втереться в доверие к незнакомке и уговорить ее вернуться в палату.

– Даю сто очков вперед. – Женщина закрыла глаза. – Я нашла…

Больничная дверь распахнулась. На миг Ли Энн почудилось, будто из нее вышел Тони. Сердце ухнуло вниз, но она быстро пришла в себя, узнав своего деверя Далласа. Что он тут делает?

– Даллас? – воскликнула Ли Энн.

Он перевел взгляд с блондинки на Ли Энн.

– О, привет. Я… искал Никки.

Блондинка поднялась. Но тут зазвонил ее телефон, она развернулась волчком и ответила на звонок.

– Нана? Что случилось? Я тебя почти не слышу.

– Ты ее знаешь? – спросила Ли Энн Далласа.

Даллас кивнул, но его внимание было приковано к блондинке и телефонному разговору. Вдруг налетел ветерок, распахнув больничный халат и обнажив ее попу.

Ли Энн посмотрела на деверя, вылупившегося на задницу блондинки. Затем он взглянул на Ли Энн и пожал плечами, будто говоря, что это вышло случайно. И тут же, в типично мужской манере, снова уставился на женщину, дабы во второй раз лицезреть восхитительную картину.

Мужчины! Ли Энн кашлянула. Даллас вздрогнул.

К счастью, Никки завела руку за спину и поймала полы сорочки, не отвлекаясь от разговора.

– Что? В смысле… с ней все в порядке? – Внимание Ли Энн привлек взволнованный женский голос, доносившийся из трубки, или это блондинка снова покачнулась? Как бы там ни было, Ли Энн, медицинская сестра до мозга костей, бросилась вперед. Но Даллас ее опередил.

– Куда? – спросила звонящего Никки, жестом останавливая Далласа, и ухватилась за стол. – В какую больницу? – Последовала короткая пауза, Никки развернулась и опустилась на деревянное сиденье скамейки. – Хорошо. Это где… я сейчас нахожусь.