Чайная роза

— Потому что я знаю эту работу, сэр. Занимаюсь ею каждый день, — ответила Фиона, заставив себя посмотреть сначала холодные черные глаза Бертона, а потом в глаза другого человека. Они были красивого бирюзового оттенка и совершенно не соответствовали его грубому, хищному лицу. — Если бы вы не увольняли девушек, а слегка изменили процесс, можно было бы за то же время упаковывать больше чая. Я знаю, вы это можете.

— Продолжайте.

Фиона сделала глубокий вдох.

— Ну… каждая девушка заполняет свою тару, верно? Если это коробочка, она должна ее склеить; если это банка — то наклеить на нее этикетку. Потом она наполняет упаковку чаем, запечатывает ее и с помощью штампа проставляет цену. Трудность в том, что мы должны оставлять свои рабочие места и ходить за запасами. На это уходит слишком много времени. А иногда на кисточку попадает чай. Это приводит к потере продукта. Нужно сделать только одно: взять часть девушек — скажем, двадцать из пятидесяти пяти — и поручить им заниматься тарой. Еще пятнадцать будут взвешивать чай и насыпать его в упаковки. Еще десять будут их запечатывать и штамповать. А десять последних — подвозить запасы. Понимаете, так каждая девушка сможет сделать намного больше. Выход увеличится, а стоимость одной упаковки снизится. Я в этом уверена. Сэр, может быть, мы попробуем?

Бертон сидел молча и смотрел на нее. Потом он уставился в потолок, обдумывая ее слова.

Фиона восприняла это как добрый знак. Он не сказал «нет» и не выгнал ее. По крайней мере пока. Она знала, что девушки ее слышали, спиной чувствовала их взгляды; ее плечи ощущали тяжесть отчаянных надежд подруг. Ее идея имела смысл; в этом Фиона не сомневалась. «Пожалуйста, пожалуйста, пусть он тоже думает так!» — молилась она.

— Хорошая мысль, — наконец сказал Бертон, и у Фионы отлегло от сердца. — Мистер Минтон, — продолжил он, — когда вы закончите, усовершенствуйте процесс с оставшимися девушками.

— Мистер Бертон, но… — У Фионы сорвался голос. — Я думала, что вы позволите им остаться…

— Зачем? Вы же только что показали мне, как сорок девушек могут заменить сотню. Зачем я буду платить пятидесяти пяти? — Он улыбнулся компаньону. — Более высокая производительность за меньшую плату. Банк будет счастлив, Рандольф.

Толстяк фыркнул.

— Еще бы, — сказал он и потянулся за другим гроссбухом.

Почувствовав себя так, словно она получила пощечину, униженная Фиона повернулась и вышла из кабинета Минтона. Она просто дура. Набитая дура. Вместо того чтобы добиться восстановления подруг на рабочих местах, доказала, что они действительно не нужны. Пошла прямо к Уильяму Бертону и сообщила ему, как добиваться лучших результатов с меньшим количеством людей. Внедрив здесь новую технологию, он отправится на свои фабрики в Бетнал-Грине и Лаймхаусе, воспользуется ее идеей и уволит девушек и там тоже. Неужели она никогда не научится справляться с гневом и держать язык за зубами?

Фиона шла мимо подруг, стыдясь самой себя; ее щеки пылали. Внезапно кто-то взял ее за руку, и тонкие, хрупкие пальчики сплелись с ее собственными. Это была Эми.

— Спасибо, Фи, — прошептала она. — В смысле за попытку. Ты смелая. Хотела бы я быть такой же смелой.

— Ох, Эми, я не смелая, а глупая, — со слезами на глазах ответила Фиона.

Эми поцеловала ее в щеку, и Вай тоже. А Джем посоветовала поскорее вернуться на рабочее место, пока она не оказалась в одной очереди с ними.

Вечернее солнце, гревшее Джо спину, казалось лишним среди грязных переулков и узких улочек Уайтчепла, по которым шли они с Фионой. Косые лучи высвечивали запущенные дома и лавочки, заставляя обращать внимание на облупившиеся коньки крыш, выщербленные кирпичные стены и вонючие сточные канавы, которые обычно надежно скрывали туман и дождь. Джо послышался голос отца: «При солнце Уайтчепл выглядит особенно мерзко. Оно как румяна на старой шлюхе, только подчеркивает морщины».

Ему хотелось повести Фиону в место получше. Вроде пивной с красными обоями под бархат и узорчатыми окнами. Но денег у Джо было очень мало, так что набор развлечений ограничивался прогулкой по Коммершл-стрит, рассматриванием витрин магазинов и грошовыми чипсами или имбирным печеньем.

Он видел, как Фиона, вздернув подбородок, смотрела в витрину ювелирного магазина, и понимал, что она все еще переживает из-за Бертона и уволенных подруг. Джо зашел за ней сразу после ужина, и девушка все рассказала ему во время прогулки.

— Ты же не рассчитывала на успех, правда? — спросил он.

Расстроенная Фиона повернулась к нему:

— В том-то и дело, Джо, что рассчитывала.

Он улыбнулся и покачал головой.

— Ей-богу, ты не девчонка, а настоящий конь с яйцами!

Фиона засмеялась, и он обрадовался. В начале прогулки она плакала от гнева и сочувствия подругам. Джо не мог видеть ее слез. Это заставляло его ощущать чувство бессилия и собственной бесполезности. Он обнял Фиону, привлек к себе и поцеловал в макушку.

— Двенадцать и шесть, — прошептал Джо, когда они продолжили прогулку. — Уильям Бертон — ублюдок.

— Двенадцать и шесть? — обрадовалась Фиона.

— Ага. На этой неделе дела шли неплохо.

— Ты помирился со своим па?

Джо пожал плечами. Он не хотел выносить сор из избы, но Фиона настаивала, и в конце концов Джо пришлось признаться, что сегодня он опять крупно поссорился с отцом.

— Опять? Из-за чего на этот раз?

— Из-за второй тележки. Я хочу ее купить, а он нет.

— Почему?

— В том-то и дело, Фи! — с жаром начал Джо. — С одной тележкой у нас получается, но с двумя было бы намного лучше. Спрос хороший. В прошлую субботу — ты сама это видела — от покупателей отбоя не было. У нас товар кончился, представляешь? Кончился товар! Мы могли бы продать еще один ящик яблок, не считая инжира, картошки, брокколи, но торговать было нечем. Я уже два месяца твержу отцу, что нужно купить еще одну тележку и отделить фрукты от овощей, но он ничего не хочет слышать.

— Почему? Это имеет смысл.

— Он говорит, что нам и так хорошо. Мол, на жизнь хватает, поэтому рисковать нет резона. Рано или поздно везение кончается. Господи, какой же он тормоз! За деревьями не видит леса. Зарабатывать себе на жизнь мне мало. Нужно получать прибыль и расширять дело.

— Джо, не расстраивайся из-за отца, — ответила Фиона. — Еще годик, и он потеряет над тобой власть. Мы освободимся, заведем собственный магазин и будем управлять им так, как считаем нужным. Так что махни на отца рукой. Его уже не переделаешь.

— Ты права, — мрачно ответил Джо.

Махнуть рукой? Это вряд ли. Их отношения становились все хуже. Он не хотел говорить и без того расстроенной Фионе, что они с отцом чуть не подрались.

И что сразу после ссоры, когда отец ушел заливать горе пивом, к ним явился Томми Питерсон. Он заметил, как ловко Джо ведет дело, и пригласил юношу завтра заглянуть в его контору на Спитлфилдс[9]. Джо был уверен, что Томми хочет посоветовать им купить еще одну тележку и даже предложить лучшую оптовую цену на товар. Что ему ответить? Что отец против? И как он после этого будет выглядеть?

Дальше они шли молча. Солнце не могло одолеть вечернюю прохладу. Скоро осень. Холод и дождь положат конец их вечерним прогулкам. Господи, где взять денег, чтобы они могли поскорее пожениться и открыть собственный магазин? Внезапно Фиона сказала:

— Давай срежем.

— Что?

Она лукаво улыбнулась:

— Срежем дорогу. — Девушка показала на узкий проход между пивной и лавкой угольщика. — Держу пари, так можно выйти на Монтегью-стрит.

Джо поднял бровь.

— А что? Я просто хочу пораньше вернуться домой, — невинно ответила Фиона и потянула его за собой.

Когда они вошли в проход, из-за пустых пивных бочонков выскочила какая-то тварь на крошечных когтистых лапках. Фиона взвизгнула и остановилась как вкопанная.

— Это просто кошка, — сказал Джо. — Э-э… карликовой породы.

Фиона фыркнула, прижала его к стене и поцеловала. Такая дерзость была ей несвойственна. Обычно Джо сам проявлял инициативу, но ему и в голову не пришло возражать. Наоборот, понравилось.