Страница 89 из 93
Впрочем, «чертово кладбище» — это еще что! С Ковинской и Ангарской тайгой связано несколько не менее загадочных и очень малопонятных историй. Вот, например, одна из них.
Где-то в 1910 или 1912 году в кочевьях эвенков были встречены удивительные шаманы — чернокожие! Впрочем, я зря говорю во множественном числе — чернокожий шаман встречен только один, а остальное уже чистой воды пересказы и легенды. Шаманы эти появились у эвенков внезапно, просто взяли и вышли из леса. Эти шаманы, чернокожие, высотой порядка двух метров, не знали ни слова по-эвенкийски или по-русски, но умели целить наложением рук и еще какими-то непонятными способами — эвенки, похоже, сами не очень понимали, как они это делают, и тем более не умели рассказать. Причем шаманы не камлали, не знали «необходимых» для них духов, но все равно пользовались огромным уважением именно как шаманы-целители. А потом чернокожие шаманы так же загадочно исчезли, и никто не мог пролить свет на причину и на способ их исчезновения. Эвенки, похоже, не знали и этого.
Вот об этой истории мы знаем очень мало, до обидного мало. Дело в том, что сведения о чернокожих шаманах содержались в архиве Д.Н.Анучина. Дмитрий Николаевич собрал эти сведения перед самой Первой мировой войной, и хранились они в архиве Красноярского краеведческого музея. Наверное, ему и в голову не приходило, что эти материалы могут стать ему недоступны или что с ними что-то может случиться. Ученые этого поколения жили в мире, который очень отличается от нашего: в мире, который осознавал себя идущим к сияющим вершинам прогресса, и в будущем решительно все могло быть только лучше, совершеннее, умнее, чем в настоящий момент. Будущее оказалось чревато мировыми войнами, грандиозными общественными катаклизмами, тоталитарными режимами, и для начала ученый несколько лет не смог бы добраться до своего архива, если бы даже очень захотел. Только году к 1920 он смог бы приехать в Красноярск… но ему было уже 77 лет; не лучшее время для далеких поездок.
А в 1937 году архив Д.Н.Анучина в Красноярском музее был сожжен. В этом архиве содержалось слишком много сведений о шаманизме, о верованиях эвенков, об их духовной жизни. А вот о производительных силах и производственных отношениях, как нетрудно понять, там не было решительно ничего, и директор музея Зоя Глусская торжественно сожгла архив Д.Н.Анучина вместе со всеми остальными материалами по шаманизму. Сожгла именно что торжественно, на берегу Енисея, при большом стечении народа. Какие бесценные коллекции погибли, мы уже никогда не узнаем во всей полноте.
Что же до чернокожих шаманов… Если не все, то по крайней мере некоторые из научных сотрудников музея, образованные красноярцы, об этом слыхали: я эту историю знаю по крайней мере из трех источников. Правда, двое из них уже на том свете, а третий — полуглухая старуха восьмидесяти трех лет, но самое главное — эти известия, полученные в стойбищах эвенков, все-таки знала интеллигенция, они как-то обсуждались самыми различными людьми. В городе были люди, которые об этом знали и об этом говорили между собой. Почему же они не занялись разрешением удивительной загадки?! Ведь, по крайней мере, двое из моих информаторов имели доступ к архиву музея.
Скорее всего, дело тут не в возможностях, а в первую очередь в психологии тогдашнего образованного слоя. В той самой святой вере в науку, в прогресс, в торжество рационализма над клерикализмом и поповщиной. Это было поколение атеистов, принимавшее и шаманизм, и христианство с одинаковой веселой агрессивностью, как нечто отжившее и ненужное. Все, что не соответствовало этому мировоззрению, дружно подвергалось осторожному замалчиванию. А любая загадка, всякое странное и не объяснимое немедленно явление, конечно же, никак не вписывалось в лучезарный прогрессизм людей 1920-х годов. Вот и не хотели они этим заниматься, обходили удивительные истории осторожным молчанием, поджиманием губ и переведением разговора на другие темы. Сейчас трудно себе это представить, но в начале столетия к теме гипноза относились примерно так же, как относятся сейчас к мануальной терапии или к экстрасенсным явлениям: как к откровенному шарлатанству. Гипноза не могло быть потому, что не могло быть никогда! Я лично был знаком со стариками, которые так и ушли от нас на рубеже 1970-х и 1980-х годов, будучи совершенно уверенными, — нет никакого гипноза, враки все это и выдумки.
Власть, конечно же, тоже не поощряла занятия шаманизмом и вообще всеми религиозными предрассудками. Но ведь и занятия археологией власть, мягко говоря, не поощряла уже как занятие наукой о человеке, ну никак не вписывавшейся в марксизм. Но в этом пункте интеллигенция старой закалки имела какое-то свое мнение о предмете и продолжала археологией заниматься. А вот в отношении к религиозному дурману советская власть и интеллигенция, судя по всему, не так уж сильно расходились.
В результате никто даже не попытался проверить данные, привезенные Д.Н.Анучиным, и тем более продолжить его исследования. Так и проворонили материал исследования, пока не стало окончательно поздно: и чернокожие шаманы бесследно исчезли, и архив Анучина сгорел.
Что осталось? Неясный слух, все же смущавший умы целого поколения; тем более, что к концу жизни этого поколения нетерпимый и агрессивный прогрессизм как-то пошел на спад и заниматься таинственными аномальными явлениями стало не в такой степени неприлично, как раньше. Есть еще упоминание черной шаманки, вдруг появившейся у эвенков в одном из романов Александра Казанцева. Случайное совпадение? Сомнительно…
Вот, пожалуй, и все, что осталось.
Но это, как сказал Редьярд Киплинг, только первая сказка про Маугли. Есть и еще несколько не менее ярких, но, увы, уже гораздо менее доказательных историй, якобы происшедших в этих примерно местах. Мол, есть близ Кежмы озеро, излечивающее все болезни. Достаточно окунуться в него, и организм мгновенно оздоровляется и омолаживается сам собой. Открыл это озеро якобы охотник, смертельно раненный медведем: приполз, волоча неподвижные ноги, к берегу озерца, зачерпнул воды единственной целой рукой… А через три дня юноша сам ушел от озерца на чудесно сросшихся ногах. По одной из версий, вода этого озера даже не просто лечит, а вызывает мощную регенерацию — восстановление утраченных тканей и целых органов и частей тела. На этом озерце якобы отрастают если и не руки и ноги, то, по крайней мере, пальцы рук и ног, исчезают даже старые шрамы, а старцы молодеют лет на двадцать.
Печаль только в том, что сколько бы историй ни ходило про озеро, а вот только видеть это озеро никто не видел и нет ни одного человека, который мог бы выступить в роли свидетеля. Тот же исцеленный водой озера охотник — кто он? Даже в районном центре Кежма живет не так много людей, а уж тем более — в таежных поселочках. Но никто ни в одном из них не может сказать:
— Вам к этому… который у озера спасся? Так, значит, вам к Васе Привалихину, это во-он тот дом, третий с краю…
Очень может быть, что озеро с сильно минерализованной, полезной для здоровья водой превратилось в чудо-озеро именно потому, что находится в этом районе, поблизости от «чертовых кладбищ». Раз уж о нем травят одни байки, почему бы не рассказать и другие?! Причем, что характерно, травит эти байки не местное население, а как раз городская интеллигенция, порой даже близко от этих мест отродясь не бывавшая.
Рассказывают и про вещих птиц… Прилетает, например, ворона к тому месту, где остановились рыбаки или путешествующие люди, и вдруг начинает рассказывать человеку про его будущее. Так и рассказывает человеческим голосом, развивая самые личные и самые важные для человека темы.
Как ни странно, но как раз на берегах Ангары со мной произошло нечто подобное, хотя и без участия вороны. Было это во время раскопок поселения Пашино, в июле 1977 года. Раскопки велись уже около двух недель, и жили мы все весело и бурно, перемежая трудовые процессы не менее интересными занятиями: хлеба порой не хватало, но водка, удивительным образом, всегда была в достаточном количестве.