Страница 51 из 82
- Достоин удивления твой чертог, о Джанака. Но ты не показал сыновьям царя Дашаратхи свой божественный лук.
И хлопнул царь в ладоши, приказав выполнить пожелание праведника, и пока шли за луком, рассказал братьям его удивительную историю:
- Однажды Дакша, тесть Шивы, устроил на небесах праздник, пригласив на него и земных царей. Так на небе оказался и мой предок Деварата. Но приглашение не было послано Шиве, и он, оскорбленный, явился с огромным луком. Не без труда удалось небожителям смягчить гнев Шивы, грозившего перестрелять всех. И тогда Шива, оглядев гостей, передал лук на вечное хранение моему предку.
Тут послышался с улицы скрип колес, дополненный тяжелым дыханием. Пять тысяч мужей с трудом катили огромную телегу.
- Вот святыня нашего рода, - сказал Джанака, подходя к окну. Человеку и поднять-то лук Шивы не под силу.
- О, Рама! - воскликнул Вишвамитра. - Мнится мне, что пора тебе взглянуть на это оружие!
Выбежав на улицу, Рама вскочил на телегу и откинул крышку огромного железного сундука. Все пространство вокруг наполнилось запахом сандала.
Царевич обратил лицо к Джанаке, вышедшему посмотреть, как Рама справится с луком.
- Хочешь, - спросил Рама, - я подниму лук и соединю его концы тетивой?
Джанака кивнул в знак согласия.
Рама наклонился над сундуком, поднял лук одной рукой, надел на него тетиву и согнул. Раздался звук, подобный раскату грома. Мужи, катившие телегу, в ужасе повалились на землю. Царь смотрел на обломки гигантского лука широко открытыми глазами.
Опомнившись, он подошел к Раме и склонил перед ним голову.
- Исполнилось задуманное мною! - проговорил он.
Прочитав в глазах юноши недоумение, он продолжил:
- Я царствовал в Митхиле много лет, а боги все не давали мне потомства. Обратился я за советом к всеведущим брахманам, что мне сделать, чтобы не умереть бездетным. Они мне выбрали место для возведения алтаря и повелели вспахать его плугом. И вот когда я шел, держась за ручки плуга, из борозды вышла прекрасная дева, дарованная мне Притхиви, матерью-землей. Обрадованный, я принес богам клятву, что отдам приемную дочь мою Ситу за того, кто сумеет натянуть тетиву на лук Шивы. После этого многие пытались это сделать, но отступили с позором, после чего, объединившись, пошли на меня войной и более года осаждали мою столицу.
- Эти же благосклонные боги прислали в Митхилу Раму. С таким зятем, как он, тебе никто не страшен, - сказал Вишвамитра. - Пошли, о царь, гонцов в Айодхью за Дашаратхой и пригласи его к себе. Думаю, что захочет он с тобой породниться.
Свадебный дар
В то утро дворец Айодхьи вместил едва ли не всех властителей Севера и Юга, Востока и Запада. Не было одного лишь Джанаки, раджи Митхилы, за которым второпях забыли послать гонца. Остальные же собрались в зале собрания и заняли места по старшинству, ожидая, когда появится любимец богов, покоритель вражеских городов Дашаратха. Царила атмосфера торжества и радостного ожидания, ибо каждый из собравшихся понимал, что не станут его приглашать издалека по маловажному делу.
И вот распахнулись настежь парадные двери, и под пение флейт в окружении пышной свиты перед великим собранием предстал махараджа. Пока он проходил к своему золотому трону под белым балдахином, раджи стояли, опустившись на сидения лишь после того, как он сел.
Окинув взглядом зал, Дашаратха произнес речь голосом, подобным раскату грома:
- Многие тысячи лет минули с тех пор как я начал править под сенью этого белого балдахина, следуя заветам предков, которые пеклись о подданных, как о своих детях. Ныне старость согнула мои плечи, и бремя дхармы утомило меня. Стремясь к покою, я возложил корону отчичей моих на старшего сына Раму, ставшего мужем дочери царя Митхилы и обладающего всеми достоинствами, какие надобно иметь государю. Я призвал вас, чтобы услышать ваше мнение о принятом мною решении. Рассудите меня, о мужи. Готовы ли вы подчиниться власти моего сына ещё при моей жизни?
Едва отзвучали эти слова, как раздались единодушные возгласы одобрения. Раджи приветствовали решение великого владыки стоя, со сложенными ладонями.
И снова взял речь махараджа.
- Я имею честь, о мужи, пригласить вас на помазание моего сына в один из ближайших дней, когда луна войдет в созвездие Пушья. Пока же отправляйтесь в отведенные вам покои и ожидайте торжества.
В доме гнева
Весть о решении Дашаратхи и о приготовлениях к великому торжеству подобно счастливой птице облетела Айодхью и все царство, переполнив всех радостью. Дома и хижины украсились гирляндами цветов. Забросив все дела, умастившись сандалом, облекшись в нарядные одеяния, люди стекались к царскому дворцу, чтобы занять лучшие места.
И во всей Кошале нашлись только два глаза, не излучавшие радость, а пылавшие злобой. Они принадлежали горбунье Мантхаре, выросшей вместе с царицей Кайкейей в доме её дяди. Выглянув из окна дворца, услышав музыку и пение ведийских гимнов, смешивавшуюся с радостным говором толпы, ржанием коней и ревом слонов, и узнав о решении царя, она отправилась к своей подруге и наперснице, покоившейся на широком ложе.
- Вставай, неразумная! - проговорила Мантхара. - Известно ли тебе, какая надвинулась беда, готовая смыть твое благополучие, как разлившаяся река? Знай же, что твой супруг решил отказаться от власти в пользу Рамы, а не твоего сына Бхараты. Несчастный живет в доме своего дяди, не зная, как и ты, ни о чем.
- Какое счастье! - воскликнула Кайкейя. - Я горжусь Рамой не меньше, чем собственным сыном. И он будет радоваться принесенной тобою вести. Прими за неё в дар это ожерелье.
Но капля за каплей вливала Мантхара в душу недалекой царской любимицы яд зависти. И наконец Кайкейя сама спросила совета, как сделать, чтобы царство досталось Бхарате.
- Удались в Дом гнева, - прошипела коварная советчица. - Предайся притворной печали. Супруг, увидев, что ты исчезла, бросится за тобою. И тогда ты выскажи две просьбы: пусть отправит Раму на четырнадцать лет в изгнание и назначит царем Бхарату.
- Но он верен своему слову и не нарушит его даже ради меня, отозвалась Кайкейя.
- Это верно! - воскликнула горбунья. - Но вспомни: когда ты вынесла раненого Дашаратху из боя, он обещал тебе на выбор два дара. Ты тогда от них отказалась, сказав, что жизнь с любимым - лучший из даров.
Злая женщина словно в воду смотрела. Отыскал царь свою любимицу в Доме гнева на голой земле, в затрапезном одеянии, без драгоценных украшений и бросился к ней со словами:
- Что стряслось? В чем причина твоей обиды? Чем я провинился перед тобой?
- Помнишь, - сказала Кайкейя, вставая, - ты обещал выполнить две мои просьбы?
- Конечно, помню, - воскликнул царь. - Я готов их выполнить и теперь.
- Тогда, - сказала Кайкейя, - пусть воцарится не Рама, сломавший лук Шивы, а мой сын Бхарата. Рама же пусть удалится на четырнадцать лет в непроходимые леса и носит одеяние из бересты, как положено отшельнику.
Услышав эти слова, царь потерял дар речи, когда же смог заговорить, объяснил Кайкейе, какой вред она готова принести государству и всему Солнечному роду, какую обиду причиняет она безупречному Раме, какой несмываемый позор навлекает на свое имя. Но глупая и завистливая женщина была непреклонна. Упал тогда царь к её ногам, умоляя пощадить его старость и любовь, которую он доказал своей жизнью. Но и это не помогло. И послал царь, никогда не нарушавший своего слова, возничего Сумантру за Рамой и Ситой.
Гроза
Рама и Сита ещё почивали, но перед дверью их спальни толпились друзья и слуги, чтобы, как всегда, приветствовать их с наступлением нового дня. Вот раздались тяжелые шаги Сумантры, царского возничего, и лица ожидающих засияли. "Конечно же, - думали они, - Дашаратха послал за Рамой, чтобы объявить ему решение, и поэтому возничему велено не дожидаться пробуждения, а немедленно вступить в брачные покои".
Когда за Сумантрой закрылись двери, все взоры были прикованы к ней, и каждый, в силу своего воображения, представлял, что происходит в опочивальне, что говорит возничий и как радуются Рама и Сита.