Адамово Яблоко

– Он им какие-то свои рецепты делал, улитки ездил покупать во французском магазине. Все восторгались.

– Да, праздник был знаменитый. Душ сто гостей, и всё такие птицы, самого высокого полета. Всю ночь гуляли, салют и прочее.

Галина покачала головой.

– Уборки потом за этими гостями! Мы с дочкой два дня не разгибались, паркет оттирали в холле и в столовой. Там залы большие, а Валя одна мучается с этими полами. Помнишь, еще Максим моду взял на роликах по дому ездить?

– Дед балует его, понятно. Один внучок, наследник всего богатства. Да и Георгий Максимович ничего не жалеет. Машину ему подарили дорогущую.

– Ну а что им, если возможности есть? Марьяна специально летает в Милан за вещами, а там не какая-нибудь дешевка, счет на тысячи евро.

Это была как задача на смекалку: если Павел Сергеевич приходится дедом Максиму…

– А Марьяна… это жена Георгия Максимовича? – проговорил Игорь, пытаясь скрыть волнение.

Они переглянулись.

– Нет, это Козырева младшая дочка. А жена его была старшая, Вероника. Она на машине разбилась. Когда это, лет пять уже?

– Да нет, уже лет восемь.

Галина наклонилась к Игорю.

– Она попивать стала, как они разошлись. И за рулем пила. У нее права два раза отбирали.

– Да, Сергеич тогда в один год сначала жену похоронил – ну, та болела, у нее лимфому обнаружили. И дочку следом. Так и не женились оба до сих пор.

На левом веке у Анатолия была небольшая опухоль, бородавка или жировик, и глаз как будто подмигивал всякий раз, когда он улыбался. Игорь в какой-то момент начал испытывать необъяснимую неприязнь к нему и к его жене, словно они отдаляли, отчуждали Георгия Максимовича, наделяли его судьбой, полной семейных забот и посторонних интересов, присваивали ему именно это прошлое.

Во Франкфурте они пошли делать покупки, а Игорь остался в зале ожидания. Пока он пил кофе в маленьком баре, пытаясь унять тревожное возбуждение, к нему подсел сначала нетрезвый немец с портфелем, потом молодой бритый парень в кожаной куртке, араб. Игорь ушел из бара и спустился в торговую зону, отправился бродить, размышляя о том, что услышал, – об этой чужой семье, о взрослом Максиме, с которым их сближала ранняя утрата, о том, что сам он для Георгия Максимовича, наверное, только осколок среди других цветных стеклышек в зеркалах калейдоскопа.

Пестрая человеческая толпа двигалась мимо. Магазины, закусочные и рекламные щиты на стенах сверкали огнями.

У трапа Игорь помедлил. Ночной воздух Германии был теплым и сухим. Вдыхая его, глядя в звездное небо, Игорь подумал, что дальше, в Австрии, во Франции и в Италии – в странах, над которыми они полетят, двигаясь в сторону Георгия Максимовича, ночь будет становиться все нежнее, словно это он был генератором тепла, живым устройством, согревающим мир.

Армия запахов и звуков, жаркая реальность нарядного приморского города атаковали их в Аликанте, заставляя стряхнуть усталость после долгого перелета. Встречал их второй водитель Георгия Максимовича, молодой красивый Вадик. Галина просила подождать их с багажом, но Вадик резко отказал:

– Еще я буду вашим барахлом подвеску мучить у дорогой тачки. У меня инструкция на одного пассажира. Такси возьмете.

Не скрывая самодовольства, Вадик сел за руль черного «кадиллака» с широкими сиденьями – такие машины Игорь видел только в фильмах про гангстеров, – придержал дверь для Игоря, с шиком развернулся на выезде с парковки. Они помчались по живописной дороге, мимо тающих в жаркой синеве чистеньких домиков, окруженных пальмами и зарослями цветущего кустарника, вдоль побережья, куда-то все дальше и выше.

– Во, видал, это одного бандита норильского вилла. Он типа в розыске, тут отсиживается. По металлу тему держал, – пояснял Вадик, показывая куда-то вверх. – А вон, на горке, – хозяин пивзавода. У него десять акров мандаринов. Вообще наших много, и москвичей, и питерских. Как там Питер? Всё уже – тю-тю лето?

– Да, уже холодно, – кивнул Игорь, стараясь держаться с ним так, как советовал Георгий – вежливо и сдержанно, соблюдая дистанцию, хотя не мог не думать о том, что Вадик все знает про него еще с той ночи, когда вез их из «Альмагеста».

– А тут как в бане было, хоть бы облачко. Ну вот и мы – номер семь по Санта-Круз.

За каменным забором в обрамлении пальм виднелся белый двухэтажный дом с деревянными балконами. Вадик посигналил у ворот, въехал во двор.

Игорь ступил на горячие ступени крыльца и застыл от счастливого восторга: отсюда открывался вид на море, голубое до рези в глазах, и дрожащая гладь бассейна повторяла этот острый голубой с точностью глянцевой открытки.

– Да пошли, еще насмотришься на эту лужу, – позвал Вадик. – Шеф тебя ждет. Сказал – прямо к нему.

В доме пахло свежесваренным кофе. Смуглая девушка с угольно-черными волосами, выбивавшимися из-под платочка, вынесла на подносе завтрак. Вадик, улыбаясь, преградил ей дорогу.

– Комо босс? Проснулся? Но дормир? – и повернулся к Игорю: – А хочешь, сам ему кофе отнеси? Крикнешь, если что-то надо. Да иди, не бойся, говорю, он ждет.

Георгий Максимович полулежал в постели, опираясь на подушки; небольшая постриженная бородка придавала ему сходство с разнеженным султаном из восточной сказки. Словно прочитав мысли Игоря, он обернул голову краем простыни и подмигнул:

– Входи к своему господину, любимая наложница. Оставь эти яства, мы отдадим им дань позже.

Игорь поставил поднос на стул и тут же оказался в кровати.

– Ну, как ты добрался, малыш? Не устал? – целуя, раздевая, Георгий Максимович гладил и жадно осматривал его шею, плечи, живот, словно проверяя, всё ли цело.

– Нет, – ответил Игорь. – Только меня во Франкфурте все время клеили… какие-то арабы. В аэропорту.

– Вот мерзавцы! Обижали моего зайца…

– Никто меня не обижал, – возразил Игорь, помогая снимать с себя одежду. – Просто приняли не за того.

Георгий Максимович кивнул удовлетворенно.

– Ну еще бы, посмели бы они.

Его лицо с размягченными, отекшими со сна чертами приобретало то властное выражение, которое так завораживало Игоря. Воздух в комнате струился от жары. Жар разгорался в них обоих, как в деталях работающего механизма. Все, что делал Георгий Максимович, было немного стыдно, но обжигающе приятно, и Игорь хотел, чтобы это длилось как можно дольше, но почему-то он помнил и о том, что дверь в коридор не заперта, и может войти горничная, и нужно сдерживаться, чтобы не вскрикивать слишком громко. Он успешно справлялся с этой проблемой, кусая ладонь и подушку, пока не начал задыхаться от счастья, переполнявшего его изнутри.

Потом подъехала машина, где-то в доме захлопали двери, стало слышно, как под окном работают поливальные устройства. Как сквозь дрему, Игорь вспомнил, что он в Испании, что вокруг море, пальмы, синее небо – волшебная сказка, в которой он оказался по какому-то недосмотру высших сил.

Георгий Максимович поцеловал его в затылок и с хрустом потянулся, взял с подноса стакан с апельсиновым соком и, дав Игорю сделать несколько глотков, залпом допил остальное.

– Позавтракать я уже не успею… Ладно, нельзя иметь всё сразу – и море, и по колено. Устроим разгрузочный день.

Он встал под душ, не закрывая двери в ванную, позвал:

– Иди-ка, прослушаешь инструкцию.

Игорь отодвинул стеклянную шторку.

– Нет уж, не ко мне! Так я точно никуда не попаду, а мне нужно ехать. Вот что – я дам тебе Вадика, он покажет город. Пообедайте, тут много ресторанчиков вокруг, сходите на пляж.

Он быстро говорил, быстро намыливал свое могучее тело – подмышки, живот и половые органы.

– Вечером, видимо, ожидаются гости. Устроим вечеринку. Буэно? Устрицы и вино.

Игорь улегся обратно на кровать и, чтобы скрыть огорчение, закурил. Дома он нафантазировал, что они будут в Испании только вдвоем, вместе будут купаться и загорать, вместе гулять по морскому берегу и станут так близки, что больше никогда не смогут разлучиться.