Архиплут

— Ах, вот оно, его богатство! Ты ведь, Элина, так много денег получила от него, а теперь он за вино заплатить не в состоянии! Ха-ха-ха!

Тут Элина рассвирепела.

— Убирайтесь вон! — крикнула она. — Не желаю я вас видеть! У него денег куры не клюют. Вот смотрите, что он мне дал!

И она с торжеством бросила на стол кредитки и серебряные монеты.

— Видите — он за вино заплатил и за меня заплатил. Вы никогда не видали столько денег сразу! Я могу хозяйке за два месяца отдать, поняли? Я только для того сказала это, чтобы позлить его немного, подразнить. А теперь убирайтесь!

Девушкам пришлось уйти.

Элина же резко и нервно рассмеялась, когда за ними закрылась дверь.

— Мне действительно не хотелось, чтобы они были здесь, — сказала она извиняющимся тоном. — В сущности, скучные девки, и я с ними не веду компании. А ты не нашёл их скучными?

— Нет, не нашёл, — ответил я, желая ещё больше пристыдить её. — Они отвечают, когда их спрашивают, рассказывают то, что я хотел от них узнать. Славные девушки.

— Ну, так ты тоже можешь убираться! — крикнула Элина. — Иди к ним, коли есть охота! Я тебя не удерживаю.

Для верности она опять спрятала у себя деньги, которые раньше бросила на стол.

— Мне хотелось ещё кое о чём у вас спросить, — сказал я. — Если бы вы только заставили себя посидеть спокойно и выслушать меня.

— Меня спросить о чём-то? — ответила она насмешливо. — Мне до тебя дела нет. Ты, верно, опять про Ганну начнёшь. Эта болтовня про Ганну мне прямо опротивела. На эти вещи не проживёшь.

— А вы разве не хотели бы бросить эту жизнь? — спросил я.

Она сделала вид, точно не слышит меня, стала снова рыться и прибирать в комнате и при этом насвистывала, чтобы приободриться.

— Бросить эту жизнь? — сказала она и вдруг остановилась предо мною. — Зачем? Куда я пойду? Кто меня возьмёт замуж? Кто захочет иметь такую, как я? А служить я не могу.

— Вы бы могли попробовать уехать куда-нибудь и начать честную жизнь.

— Ерунда! Ерунда! Брось об этом. Ты что, миссионером стал, что ли? Для чего мне уезжать отсюда? Мне здесь хорошо, меня никто не трогает. Знаешь что? Закажи-ка ещё бутылку вина! Но уже для нас двоих только. Другим не давать… Гина, — крикнула она в дверь.

Она заказала вина, пила и становилась всё менее привлекательной. Разумного ответа от неё нельзя было добиться. Она без конца напевала про себя отрывки площадных песен, сидела и о чём-то думала. Потом опять пила, и её манеры становились прямо отвратительными. Несколько раз у неё снова являлось желание сесть ко мне на колени, она высовывала язык и говорила: «смотри-ка!».

Наконец она прямо спросила.

— Ты остаешься на ночь?

— Нет, — ответил я.

— Ну, так я пойду, — сказала она.

Рассказчик умолк.

— Ну? — спросил я.

— Что бы вы сделали, если б вам предстоял такой выбор? Вы бы остались или ушли? Вот в чём, понимаете ли вы, вопрос. Знаете, на что я решился?

Он посмотрел на меня.

— Я остался, — сказал он.

— Вы остались? — спросил я, зевая. — На всю ночь? У этой девушки?

— Я — жалкий человек, — сказал он.

— Но, Боже мой, о чём вы тогда думали? Вы были пьяны?

— Да, и пьян тоже. Напоследок. Но прежде всего я — такой же ничтожный и отвратительный человек, как и все, вот в чём суть. Это была девушка, историю которой я знал. И мне доставляло такое наслаждение снять с себя узду. Вы можете это понять? Ну, вот я и остался. И в какое море необузданности мы погрузились!..

Гнусный циник покачал головой сам на себя.

— Но теперь я опять пойду к ней, — продолжал он. — Кое-что здесь, наверное, можно ещё сделать. Гм!.. Вы находите меня неподходящим для этого? Я всё-таки, кажется, не так плох, как вы думаете. Вы думаете — насчёт того, что я ночевал? Но поймите, если бы я не остался, то пришёл бы кто-нибудь другой, а от такой замены она, ясное дело, потеряла бы. Если б она имела возможность выбирать своих знакомых, то она выбрала бы меня и не ошиблась бы, — я рассудителен и покладист, и никогда не забываю противиться ей. Но удивительное дело: как раз это и пленило её во мне. Она мне сама это сказала: — «Ты так хорошо противишься мне!» — сказала она. Ну что поделаешь с подобной девушкой? И надо помнить, что она погибла только и исключительно из-за цветов. Это послужило началом. Если бы было разрешено рвать цветы на могилах, то она была бы теперь честной девушкой. Но мы её тогда схватили, — и я помогал этому! И я помогал этому!

Он снова покачал головой и погрузился в размышление. Наконец он очнулся, точно проснулся от сна.

— Я, верно, задержал вас? Я и сам чувствую себя усталым. Вы не знаете, который час?

Я хотел вытащить свои часы. У меня их не было с собой, я их оставил дома.

— Благодарю вас. Это, в сущности, всё равно, — сказал он и поднялся, вытянув ноги и поправляя свои брюки. — Видите, вот идёт обратно та важная дама. Скорбь уже окончена; у девушки нет более цветов в руках. Цветы снова лежат там внизу, розы и камелии. И если какая-нибудь маленькая девочка заберёт себе эти цветы, чтобы купить себе на них башмаки, то в этом, я думаю, не будет греха.

Теперь этот человек в течение целой минуты смотрел на меня, очень близко подошёл ко мне и сдержанно рассмеялся.

— Такие истории, понимаете ли, следует рассказывать, — сказал он. — Для них всегда найдёшь людей, которые охотно слушают. Тысячу раз благодарю вас, мой уважаемый слушатель.

Он снял шляпу, поклонился и ушёл.

Я остался, очень озадаченный. Он одним ударом произвёл в моём уме путаницу и совершенно замутил ясность моего ума. Какая гадость! Он провёл ночь у этой девушки. У девушки? — Позорная ложь! Он насмехался надо мной, его страшный рассказ был выдумкой от начала до конца. Но кто он такой, этот архиплут? Попадись он мне ещё раз, я ему покажу! Эту историю он, верно, прочёл где-нибудь и заучил наизусть. История не из плохих. У парня есть талант. Ха-ха-ха! Боже мой, ловко же он меня провёл!

В большом смущении я вернулся домой. Искал своих часов. Их на столе не оказалось. Я хлопнул себя по лбу: мои часы украдены. Несомненно, он украл мои часы, когда сидел рядом со мной. Ха, вот негодяй!

Теперь мне предстояло два выхода. Я мог сделать заявление, и через несколько дней мои часы из какой-нибудь ссудной кассы вернулись бы ко мне обратно. В таком случае и молодчика, конечно, тоже тотчас забрали бы. Или я мог промолчать. Таков был второй выход. Я промолчал.