Страница 86 из 98
Сел на берегу Мамбу.
Не ел, не пил, пока древесных людей ждал…
А древесные люди реку переплыли. По земле никанской поскакали. До никанского города доскакали. В том городе человек-брюхо с амбанем во дворце сидят, богатую добычу делят, сидят, пролитой кровью похваляются. И воины их тут же, ульчские вещи делят, из-за каждой шкурки ссорятся. Вдруг из окон стёкла полетели. В окна и двери древесные люди ввалились — и давай обидчиков стукать! Мечей не боятся древесные люди. Криков не слушают — ушей нет. Подножку не дашь — ног у них нет. Пощады не попросишь — сердца у них нет!
Всех обидчиков переколотили древесные люди. Человека-брюхо так с двух сторон стукнули, что от него только жирное пятно на полу осталось. Амбаню столько шишек понаставили, что он до конца жизни узнать сам себя не мог…
…Сидит, ждёт Мамбу-сирота. Чёрный, как земля, стал.
Вернулись древесные люди. На берег вылезли.
— Всех побили! — говорят. — Что дальше делать?
— Спасибо! — отвечает Мамбу.
Глаза древесным людям закрыл, носы стесал. Стали они опять как простые чурки. Тальнику Мамбу нарубил. Тем тальником чурки связал, плот сделал. На тот плот сам сел. У родного берега шестом оттолкнулся, заплакал:
— Как один здесь жить буду! Не может человек жить один. Других людей искать поплыву. Имя своё позабуду, в чужой род попрошусь!
Поплыл Мамбу по Амуру.
Будет плыть по реке сколько сил станет. Мимо деревни плыть будет, кричать будет: «Эй, люди! Своим меня считайте! Имя мне дайте! В свой род примите!»
Только долго Мамбу плыть не будет.
Такого молодца любая деревня возьмёт. Любой старик такого молодца сыном считать будет, только крикни Мамбу…
А про Сулаки, Пунади и Губату с тех пор ничего не слышно. Только в сказках старики про них рассказывают.
Золотое кольцо
Глупый человек — это плохо, а глупый да жадный — вдвое хуже! Глупый да жадный ни людям, ни себе добра не сделает.
Жил в одном стойбище шаман Чумбока.
В том стойбище много ребят было. Любили они драться, на перегонки бегать, на поясках тянуться. Хорошие ребята были. Все отцы своих ребят любили.
И у шамана Чумбоки сын был, по имени Акимка. Шаман был богатый. Жил он обманом: говорил, что много знает; говорил, что с чертями знается — может любого человека заколдовать или вылечить. Заболеет кто-нибудь в стойбище, зовут шамана. Придёт Чумбока, посмотрит на больного, говорит:
— В него чёрт залез! Я этого чёрта знаю, знакомый чёрт! Его выгнать надо! — Бубен свой натянет, начнёт в него бить; костёр разведёт, кружится, кружится; разные слова говорит, будто с чертями разговаривает: просит больного оставить, уйти грозит тем чертям. Выздоровеет больной — шаман говорит: «Вот, прогнал я чертей! Сильный я! Мне подарки давайте!» Умрёт больной — говорит шаман: «Плохие подарки были, мало верили мне люди. Вот черти и утащили больного к себе!»
Боялись люди шамана. Всякие подарки ему таскали. Иной себе не оставит, а Чумбоке тащит!
Стал Чумбока богатый-богатый. Загордился Чумбока. Ходит по стойбищу — толстый, жирный до того, что у него халат насквозь просалился. Задирает Чумбока нос кверху — лучше всех себя считает.
Сын шамана Акимка был такой же, как все ребята.
Обидно стало шаману, что сын его на всех остальных похож. Задумал он отличить Акимку от всех ребят. Пошёл к кузнецу. Золота кусок принёс.
— Слушай, кузнец! Сделай мне кольцо!
— Зачем тебе кольцо? — спрашивает кузнец шамана.
— Сыну на шею надену! — говорит шаман. — Отличка будет у Акимки. Пусть все видят, какой у него отец богатый!
Говорит кузнец:
— Нехорошо, Чумбока, сына своего отделять от ребят.
Рассердился шаман:
— Глупый ты! — говорит. — Глупый, а мне советы даёшь.
— Я не глупый! — обиделся кузнец.
— А коли не глупый, — говорит Чумбока, — отгадай загадку. Что, что, что такое: белые люди рубят, красный человек возит?
Думал, думал кузнец — не мог отгадать. Стал над ним Чумбока смеяться:
— Эх ты! Это значит: зубы и язык! А ты не отгадал!
Промолчал кузнец. Кольцо сделал, шаману отдал.
Пошёл Чумбока домой. Кольцо сыну на шею надел и не велел с другими ребятами водиться.
Ходит Акимка по стойбищу один. Кольцо у него на шее блестит. Радуется Чумбока: все теперь видят, что у Акимки отец не простой человек.
А время идёт…
Акимка растёт. От ребячьих игр отвык. Растолстел. Стало Акимке кольцо тесное: шею жмёт. Жалуется Акимка:
— Отец! Сними кольцо.
Взялся Чумбока за кольцо, вертел, вертел — не может кольцо снять: вырос Акимка. А Акимка пыхтит, задыхается. Говорит Чумбоке мать:
— Разруби кольцо, Чумбока!
Чумбока даже испугался:
— Что ты, — говорит, — как можно. Кольцо дорогое: разрубишь, вещь испортишь! А задыхается Акимка оттого, что здесь простых людей много — воздух плохой. Пусть Акимка на сопочке посидит.
Сидит Акимка на сопке, хрипит.
Чумбока сам чуть не плачет — жалко сына. А ещё больше ему жалко золотое кольцо испортить.
Вот приходит к шаману кузнец, говорит:
— Ну, кто из нас глупый?
— Ты, ты глупый! — кричит Чумбока.
— Ну, коли ты умный такой, отгадай загадку: что, что, что такое — горшок без дна?
Подумал шаман.
— Э-э! — говорит. — Это разве загадка? Горшок без дна — это прорубь! Прорубь!
Говорит ему кузнец:
— А вот и не угадал, Чумбока! Горшок без дна — это жадность твоя! Что ни брось в него — всё пустой тот горшок. И сын твой в этом горшке утонет. Распили кольцо.
— Что ты! — кричит шаман. — Испортишь вещь!
Плюнул кузнец Чумбоке в глаза и ушёл.
А сын шамана Акимка так и помер с золотым кольцом на шее. И воздух чистый ему не помог.
Увидал Чумбока сына мёртвого, заревел, да поздно уж — Акимку ему не вернуть.
Как Бельды воевать перестали
Среди всех нанайцев Бельды самые храбрые были. Про Бельды говорили, что людей драчливее их нет. Для Бельды подраться — первое дело было. Сколько раз на соседей войной ходили! Так из драки и не вылезали…
Беда, если где-нибудь одного Бельды убьют. Кровная месть! Нельзя не отплатить за убийство! Только у других за убитого брат, отец мстит, а Бельды — всем народом идут. А было их много. Глядишь, вместо одного врага несколько убьют. Начинают обиженные мстить. Так и идёт: то Бельды в походе, то Бельды в осаде. На зверя не стало времени ходить, рыбу некогда ловить… Всё война да война!
У Бельды мальчишка с колыбели за боевой лук из жимолости хватается.
Девчонки с детства, как на улице шум услышат, под нары лезут, прячутся.
И ничего с такими нанайцами не поделаешь. «Мы тигриного рода», — говорят они.
Так Бельды к войне привыкли, что когда драки нет — ходят как потерянные, не знают, за что взяться.
Вот у одного нанайца, Бельды, родились близнецы. Все родичи обрадовались этому. Ведь известно всем, что когда рождаются у кого-нибудь близнецы — всему роду большое счастье будет. Так говорили старики. Ещё говорили они, что близнецов почитать надо. И все Бельды близнецов почитали, заботились о них, дали им хорошие имена: одному — Удога, другому — Чубак.
Почитали Бельды своих близнецов, советовались с ними. А про женщин и говорить нечего. Бывало так, что в стойбище мужчин совсем не оставалось, кроме близнецов. Они маленькие ещё были, в поход не ходили, на нарах в фанзе сидели, ножиком играли. Близнецы умные были: всё знали.
Что случится — женщины к ним идут, спрашивают, как быть.
Прибежит к Удоге и Чубаку женщина. Говорит, что во сне крик кукушки слышала. Спрашивают близнецы:
— А голос у кукушки какой?