А жизнь продолжается

— Ну как же, по-моему, вы всегда были под рукой. Пусть даже и не целый рабочий день.

— Так ведь я же и жил здесь, и столовался…

Консул легонько нахмурил лоб, и Август понял, что возражать не следует, а лучше сказать спасибо.

— Теперь мы с матерью хотели бы спросить вас вот о чем: как вы посоветуете, посылать мне артели в море?

— Вы получили сообщение, что идет сельдь?

— Нет.

Август поразмыслил.

— Вообще-то в море всегда водится сельдь, — сказал он. — Но чтоб именно сейчас и в наших северных водах… я пока что-то не слыхал, чтобы где-то заприметили кита или птиц.

— Вы считаете, что слишком рано, я правильно понимаю?

— Картошка-то еще не выкопана.

— Так на картошке все равно будут женщины.

— Да, но дело тут не в этом, а в сроках. Так уж у людей повелось, что одно следует за другим.

— Сколько бы вы подождали, будь вы на моем месте?

В ответ на такой дурацкий вопрос Август покачал головой и принялся терпеливо объяснять:

— Да нет же, тут все зависит от известий и слухов, от того, о чем толкует народ у церкви и что передает телеграф. А еще есть старинные приметы и лунный календарь. Но, как уже было сказано и говорено, в море от века не переводится сельдь, и через месяц-другой к нам наверняка придут кое-какие вести.

— Спасибо, Подручный, это все. Если вы домой, поедемте вместе с нами?

Не желая обидеть консула отказом, Август уселся в автомобиль. Сперва они подвезли мать консула к аптеке, а потом покатили в усадьбу, только Август тотчас же вернулся обратно в город. У него была назначена очень тайная встреча с фру докторшей.

— Ну вот, я это сделала, — сообщила фру Эстер.

— Ага, — сказал Август, — все-таки сделали!

— Я ношу ее здесь, под сердцем, — показала она рукой.

— А он что?

— Я ему ничего еще не говорила. Но теперь придется, иначе он и сам догадается. Август, не оставляй меня, ты должен пойти со мною домой.

— Я и не думал вас оставлять.

— А если он разозлится, ты мне поможешь.

— Не сомневайтесь! — заверил Август.

Бедная малютка, красавица фру Эстер, как же она боялась своего мужа! Черт знает что! — подумал про себя Август. Они шли по направлению к ее дому, медленным шагом, им надо было столько всего обсудить. Она волновалась по поводу предстоящего объяснения, он же был совершенно спокоен, даже чуть ли не предвкушал возможную стычку. Ее все еще раздирали сомнения, хотя ничего уже не поправишь и надо покориться судьбе. Ей хотелось девочку, ну а вдруг это будет мальчик?

— Да ну, — сказал Август, — ничего страшного. Единственно, придется повторить это еще и еще, пока не получится девочка!

— Нет, — возразила она, — тогда выйдет, будто я делаю ему назло.

— Так я же всякий раз буду вам помогать, — пообещал Август.

Хотя в его словах было и немного здравого смысла, она все же утешилась и приободрилась. Его готовность прийти на помощь, казалось, не имеет границ.

Однако все закончилось вовсе не так, как они ожидали.

Когда они вошли в гостиную и уселись и к ним присоединился доктор, фру Лунд заметила, что муж ее чем-то озабочен. Неужто он успел обнаружить, что она его провела? Она сидела как на иголках, с побледневшими губами, и болтала без умолку, обнажая два ряда ослепительно белых зубов, они оттого были белые, что в детстве она грызла уголь.

— Что-то ты сегодня разговорилась, — сказал ей доктор.

— Да? Может быть.

— Ты, наверное, думаешь, что я на тебя сержусь, но это вовсе не так! — Он вытащил из кармана листок и, засмеявшись, протянул ей: — От твоего возлюбленного!

— Ах это! — воскликнула она, обрадовавшись тому, что он так ничего и не обнаружил.

— Ты оставила письмо на плите, — сказал он. — Служанка могла взять его и прочесть.

— Мне до этого письма и дела нет, — ответила фру Лунд. — Раз оно не от тебя, на что оно мне?

Доктор как будто немножко смутился и сказал:

— Ты в этом уверена?

— Да, уверена.

— Оно пришло по почте? — спросил он.

— Не знаю, — ответила фру Лунд. — Мне его передала Малла.

На звонок явилась Малла, и фру Лунд спросила:

— Кто принес давеча это письмо?

— Помощник судьи, — ответила Малла.

— Спасибо.

Доктор сказал:

— Он принес его лично! А ты и не знала, иначе ты проявила бы куда больше интереса.

— Да нет же. И чего ему от меня нужно! Мы же с ним поговорили накоротке, он рассказал, откуда он, только я уж забыла. Красивый, говорит, город. Я сказала, что я из Поллена, там краше, чем здесь. А он мне: «Если в Поллене такие красивые дамы, поеду-ка я туда».

Доктор:

— И ты с удовольствием это слушала.

— Нет, — ответила она прямо, — я засмеялась и сказала, чтоб ему было лестно: наверняка в родном городе у него была красивая дама. Вот и все. А теперь он попросту валяет дурака.

— Кстати, и письмо-то не очень длинное.

— Я не помню ни слова, — сказала фру Лунд, возвращая ему письмо.

Доктор отмахнулся:

— Сожги его, Эстер, так оно будет лучше всего.

Она встала и сунула письмо в печь.

— Нет, ну надо же! У меня нет привычки разговаривать с посторонними, я и говорила-то с ним не больше двух раз, да еще на улице. И о чем таком он может писать?

— Ха-ха-ха! — засмеялся доктор. — Август, вы слыхали?

— Фру Лунд этого письма не читала, — ответил Август. — Но, как я понимаю, там говорится лишь о том, что молодой человек приятной наружности хотел бы встретиться с самой прекрасной женщиной, какую он только видел.

Доктор снова засмеялся:

— И Август туда же, Эстер! И почти в тех же самых выражениях!

Они хохотали уже втроем.

Но доктора, видно, все еще одолевали сомнения, он сказал:

— Да, молодой человек приятной наружности. И не одноглазый. И не отягощенный, как я, грузом лет. Почему бы ему и не увиваться за дамами и не отпускать им любезности.

Эстер решила, что надо ловить момент. И сказала:

— Карстен, оставь эти глупости! Мне теперь совсем не до этого.

— Вот как?

— Да. У меня будет дочка.

— Что? — спросил доктор.

— У меня будет ребенок.

Молчание.

— Н-да, — произнес он наконец, — вот это новость так новость!

Август, который еще не успел себя никак проявить, воспользовался случаем, чтобы вмешаться:

— Не знаю, доктор, что вам на это и сказать. Разве это новость, что у женатых людей рождаются дети?

Доктор ничего ему не ответил, до такой степени он был оглушен услышанным. Похоже, он решил это проглотить, как бы то ни было, он не стал выяснять отношения.

— Ты говоришь, ухаживанья, любезности, — сказала Эстер, — но если у меня родится дочка, слаще ее слов для меня ничего не будет.

Доктор призадумался: может, это и к лучшему, может, это и есть наилучший выход, беременным женщинам не до флирта.

— Ладно, Эстер, ты у меня замечательная, — сказал он. — Просто замечательный человек! И я тебя глубоко уважаю! Но сейчас я хочу попросить тебя об одном — будь осторожна, это ведь не шутки… для женщины в твоем возрасте…

Так или иначе, а он хотел ей напомнить, что она уже не так молода!

А у нее взыграла душа, ведь он уступил, по-хорошему, она вскочила и стала благодарить его и, проведя рукой по его волосам, хотела обнять и крепко прижать к груди, но он ее отстранил.

— Тихо-тихо, не то Август подумает, что ты в меня влюблена.

— И правильно подумает! — отвечала она.

Но черт побери, он все равно немножко ревновал ее к помощнику судьи. Это глупости, что беременным женщинам не до флирта. Эстер такая. С нее станется.

И напоминать ей о ее возрасте тоже глупо. Какой там возраст, когда в ней есть пылкость.

— Как ты думаешь, — спросил он, — стоит мне поговорить с помощником судьи при удобном случае?

— По-моему, не стоит, — ответила она.

— Тебе его жалко?

— Нет, дорогой, мне жалко тебя! Потому что тебе это совсем не к лицу!

— Гм! — произнес Август.