А жизнь продолжается

Несомненно, почтмейстером двигал исключительно артистический интерес, когда он задумал нарисовать дом с сараем и окрестными видами. В последнее время аптекарь Хольм появлялся на пустыре нечасто, похоже, он решил отказаться от своего намерения. Петтерсен с супругой собирались ставить себе двухэтажную виллу. Бетонный подвал был слишком велик, если его надстраивать, дом выйдет огромным. Скорее всего это и отпугнуло аптекаря.

Вот тут-то почтмейстер Хаген и сумел воплотить свой замысел: он изобразил одноэтажное, но изящно вытянутое в длину строение, а его расчеты и выкладки были настоящим произведением искусства.

Удивительно, как это, работая в глубочайшей тайне, он допустил, чтобы однажды вечером его застали врасплох, да еще с готовыми чертежами в руках. А застиг его не кто иной, как аптекарь Хольм.

— Добрый вечер, почтмейстер! — приветствовал его Хольм. — Могут же некоторые построить себе этакую домину! Я тоже было хотел, а потом передумал.

— Это вполне осуществимо, — заметил почтмейстер.

— Вы так считаете? Два этажа, на таком широком основании?

У них завязался разговор. И представьте себе, что этот самый Хаген, продавец марок, подал Хольму идею: над подвалом по всей длине дома забетонировать на метр так называемую полупалубу — и строить. Таким образом, дом станет на метр уже, а без второго этажа можно и обойтись.

— Черт побери! — изумился аптекарь.

— Может быть, на этом чертеже вам будет нагляднее, — сказал почтмейстер и принялся извиняться за то, что его чертеж очень и очень несовершенен. Он взялся за него так просто, скуки ради.

Хольм глянул и ничего толком не разобрал. Чертеж был выполнен достаточно четко, только уж больно в мелком масштабе. Хольм сказал:

— Я предполагал переехать туда с аптекой и штатом, а тут всего лишь один этаж.

— Места хватит.

Почтмейстер позаботился даже о внутренней планировке и проставил размеры всех комнат, больших и маленьких. Если аптекарь приглядится, то увидит, что Хаген не стал экономничать.

— Восемь комнат! — воскликнул Хольм.

— Семь и кухня, разве это много? Две под аптеку и пять для штата. Или как вы найдете нужным. Штат-то порядочный — сам аптекарь, фармацевт, лаборант, прислуга…

— Тьфу ты! Я даже и не подозревал, что у меня такая большая семья. Почтмейстер, да вы просто кудесник. Скажите, а каким будет дом снаружи?

— В старом, обычном, несовременном и неамериканском стиле. Дом, куда так и тянет войти: «Мир вам!», «Оставайтесь с миром!» Вход посреди фасада, большая двустворчатая дверь в массивной раме. Лестница с каменными ступенями. Крыша из фигурной черепицы, над входной дверью, во всю ее ширину, сводчатое чердачное окно, стекла расходятся веером. Все старомодно, привычно и красиво.

— А аптека? — спросил Хольм. — Я ж как-никак торгую.

— Вход в аптеку вот тут, со стороны города. Здесь тоже каменные ступеньки и большая фарфоровая вывеска. У меня есть с собой маленький набросок…

У Хольма даже перехватило дыхание.

— Нет, ну какой же красивый дом! Прямо загляденье! И осины тут, и ручей. Старомодно и красиво — да это же просто великолепно!

— Полно недостатков. Сделано скуки ради. Я же никакой не архитектор и не художник.

— Именно что архитектор! — ответил Хольм. — Значит, по-вашему, это не так уж и неосуществимо?

Почтмейстер показал ему приблизительную смету постройки дома с сараем. Ну и молодчага, все-то он продумал, даже то, как провести из ручья в дом воду.

Почтмейстер «с удовольствием» одолжил на время аптекарю свои рисунки и чертежи. Тот сказал, что хочет их кое-кому показать. И уточнил:

— Фармацевту.

Похоже, старая хозяйка и аптекарь окончательно между собою поладили. Они почти уже не скрывали свои отношения и опять возобновили свидания на пустыре, они сверялись с чертежами, кивали друг другу и о чем-то договаривались. Из них двоих менее всего был уверен Хольм, он сказал:

— Как бы в один прекрасный день все это не рухнуло.

Дама в ответ улыбнулась:

— Я уже рассказала обо всем Юлии.

— А она что?

— Юлия? Она очень понятливая.

— Ну а что скажет консул?

— Ничего он не скажет. Нас с ним столько всего связывает. Можешь быть уверен, когда мы вернемся, он выпьет с нами за наше здоровье.

— Мне уже не терпится… хоть чего-нибудь выпить. Иди в гостиницу и жди меня там!

Хольму столько всего нужно было провернуть до их отъезда. Он сходил к пастору кое за какими бумагами, а после к судье — узнать, какова реальная стоимость пустыря. Повстречав на обратном пути Августа, он радостно воскликнул:

— Вас-то мне и нужно!

Что поделать, Август был нарасхват.

Август как раз возвращался от доктора, где провел время самым приятным образом. Будучи в настроении, он пошел точить лясы, тем более что рядом сидела малютка Эстер, он был богат и раскован, теперь он мог дать себе волю и подпустить небылиц. Как и следовало ожидать, доктор спросил у него про торговлю овцами, и Август сообщил, что идет она круто на подъем, он уже успел загнать одного скупщика и взять на смену другого, в городской конторе ему позарез необходимы помощники, овец просто море, шерстных и убойных, это вам не шутка. Ну да что там какое-то захудалое стадо, теперь у него на примете несколько усадеб, которые он, между прочим, намерен приобрести, ну не в огромном количестве, а штук десять, если кое с кем у него все выйдет так, как он надеется…

— Интересно, а где же мальчики? — вполголоса произнес доктор.

— Не знаю, — ответила фру Эстер.

Доктор:

— Ну, Август, и делами же вы заворачиваете! Лично я с трудом наскреб на мотоцикл.

— Так ведь наука и медицина — это совсем другая статья.

— Да, но десять усадеб!

— Я уже пообещал, — заявил Август. — Да и потом, не так уж это и много, цены на землю здесь невысокие, верней сказать, мизерные.

Нет, он привык к другому, к фруктовым плантациям и скотоводческим фермам, о которых в здешних широтах и понятия не имеют. Это как если бы вы читали сказки…

— Эстер, я не понимаю, куда подевались мальчики?

— Я тоже, — отвечает фру Эстер.

Но мальчики сейчас занимают ее в самую последнюю очередь, до того ей интересно сидеть и слушать.

Доктор снова обращается к Августу: должно быть, он изрядно-таки потратился?

Да. Сколько-то денег он потратил, этого он отрицать не будет, что да, то да. Зато теперь у него есть собственность, например горное пастбище, где овец видимо-невидимо.

А он не думал о том, что в один прекрасный день ему, может быть, придется все это заложить?

Такой наивный вопрос вызвал у Августа лишь улыбку.

— Конечно, думал. Но во всем мире люди только тем и занимаются, что закладывают и перезакладывают свое имущество. Это и есть оборотливость и инициатива.

Доктор этого не понимал, для него это звучало дико.

— Карстен, ну почему тебе надо обязательно все понимать? — несколько нетерпеливо сказала фру Эстер.

Август разошелся вовсю и понесся галопом: нет, с такими грошами, как у него, он и в подметки не годится Рокфеллеру или тому же Ротшильду. Вот у кого овцеводческие фермы и рыболовецкие суда и рыболовные промыслы! Грех говорить, но у них даже есть собственное кладбище для домочадцев и служащих и чиновников! Августу однажды довелось-таки побывать у Ротшильда, и он никогда этого не забудет:

— Милые мои, одной охраны у входа сто пятьдесят человек, и все с револьверами.

— Но вы все-таки прошли?

— А что бы они мне сделали? — сказал Август. — Я видывал вояк и почище, целые разбойничьи банды, к тому же у меня у самого был с собой револьвер. Начни они стрелять, я бы их уложил на месте. Да нет, они вели себя прилично, да и то сказать, они были увешаны золотом и все из себя важные, только я и раньше встречал капитанов с генералами, мне это не в новинку. «По какому, — спрашивают, — ты делу?» — «А вот это, — говорю, — я изложу вашему главнокомандующему». А тот и подавно весь из себя благородный, в перьях и жемчугах, только мне не впервой встречаться с президентами и королями. «Какая, — спрашивает он, — у вас до Ротшильда надобность?» А я и говорю: «Хочу, мол, продать ему крупный алмаз, который я привез из страны под названьем Перу».