Страница 60 из 81
убедившись, что все сели. Потом он вернулся и пересек длинный коридор, неспешно
направляясь в офис. Он не представлял, где была Марисса, но надеялся, что когда она
поднимется в особняк, она позвонит ему, напишет, как-нибудь свяжется.
Он случайно оставил телефон на столе в столовой. Но, может, оно и к лучшему. Он
довел себя до ручки, постоянно проверяя звонки во время Первой Трапезы.
Шлепая по пустому коридору к офису, он остро осознал, что в помещении не было
никого кроме него: Ви и Тор уже ушли в особняк с Доком Джейн, Мэнни и Эленой на
Последнюю трапезу, доджены тоже трудились на огромной кухне Фритца. Пэрадайз, Крэйг и
Акс ужинали в комнате отдыха.
Милостивый Боже, что, если Марисса переехала из Ямы? – подумал он.
О, черт, что он будет делать, если…
Открыв стеклянную дверь, он застыл.
– Привет. – Его шеллан откинулась на спинку кресла.
Она была прекрасна в своей рабочей одежде и с распущенными светлыми волосами.
Блин, он любил, как волны спускались по ее плечам, как у актрисы из «Игры престолов», а
шелковая блузка нежно-пудрового оттенка подчеркивала ее кожу, казалось, будто она сошла с
рекламы «Эсте Лаудер».
– Я получила твои звонки. И сообщения, – сказала она, посмотрев на него.
70
Войдя в офисное помещение, Бутч позволил двери самой закрыться за ним, и не знал,
сесть ли в кресло. Пройтись. Может, рухнуть на колени и сразу начать с извинений.
– Прости меня…
– Прости…
Они оба замолкли. И во время повисшей паузы они ждали, пока заговорит другой.
– Слушай, я должен был рассказать тебе о Хекс, – сказал Бутч, стиснув зубы. – Я не
рассказал, потому что… просто я… это было до нас. Однажды ночью я встретил ее в клубе
Рива… всего раз, и между нами не было ничего серьезного. Я даже представить не мог, что в
итоге она будет жить с нами, и когда она переехала, это стало еще одним воспоминанием,
которое я оставил позади, понимаешь?
– Я знаю. Я понимаю это.
Он ждал, пока она скажет что-нибудь, но Марисса просто смотрела на свои руки, и он,
нахмурившись, сел в кресло напротив нее.
– Уверена в этом?
– Да.
Бутч покачал головой в продолжившимся молчании.
– Знаю, что я – не идеал, но если ты на самом деле думаешь, что я предпочитаю ее
тебе, то я буду очень зол.
– Нет, я знаю, что это не так.
И она все равно ничего не сказала кроме этого. В образовавшемся вакууме он
попытался удержать себя в руках и не выпрыгнуть из собственной кожи, вспомнил, как он и
Хекс жали друг другу руки, шутили. Что теперь он ее должник, потому что она спасла его зад
в переулке.
– Ради всего святого, она для меня – свой в доску чувак.
– Я знаю.
Подняв руку, Бутч потер дергавшийся левый глаз.
– Правда?
Господи. Что с ними происходит? Разговоры всегда давались им легко, как дыхание. А
сейчас… тишина.
– Просто скажи это, – пробормотал он. – Что бы там ни было, как бы мне ни было
больно, просто скажи это… не заставляй меня сидеть здесь и гадать, о чем, черт возьми, ты
думаешь. У меня сейчас голова лопнет.
– Почему ты не рассказывал мне про волосы? – выпалила она.
Бутч резко вскинул голову.
– Что?
– Я видела собеседование. С учеником. – Она указала на монитор. – Посмотрела
часть, в которой ты рассказываешь абсолютно чужому человеку что-то, о чем никогда не
делился со мной.
– Собеседование… а... ты про это.
– Да, про это.
Бутч снова потер глаз.
– Это не существенно.
– Да, похоже, я вынуждена постоянно гадать, сколько еще всего не существенного ты
мне не рассказываешь. В смысле, чего еще я не знаю? Прожив столько лет вместе, я считала,
что знаю все… я думала… – Она задохнулась, но смогла справиться. – Бутч, чего еще я не
знаю?
Когда он посмотрел ей в глаза, тревожное чувство поднялось по его позвоночнику.
Она смотрела на него так, будто совсем его не знала.
– Марисса…
– Я была разбита, увидев избитую женщину на диване в гостиной Убежища. Само…
уродство этой жестокости, страдания, боль в непосредственной близи, как она смотрела на
меня, умоляла одним взглядом. – Плечи Мариссы задрожали. – Я не рассказывала тебе,
потому что боялась напомнить о твоей сестре. Я не рассказывала тебе, потому что не хотела
расстраивать. Вот. Я высказалась. Я не счастлива от этого, не чувствую себя лучше после
этого… я просто скрывала это от тебя. О, а увидев снова своего брата, мое сердце
переломилось надвое, я была сломлена. Я начала скучать по некоторым моментам моей
прошлой жизни, и от этого почувствовала себя так, будто предаю тебя. – Она вскинула руки.
– Вот и все. А что ты скрываешь от меня?
Он открыл рот, но Марисса остановила его.
– Прежде чем ты начнешь говорить, я хочу, чтобы ты помнил, что я люблю тебя.
Люблю всем, что у меня есть, каждой частицей своей души. Но если ты не поговоришь со
мной начистоту, то я вернусь в Яму, соберу чемодан и перееду на время в Убежище. – Она
уверенно смотрела ему в глаза. – Мы не протянем долго, если ты продолжишь
приукрашивать происходящее, несмотря на нашу любовь. Если я продолжу приукрашивать
происходящее. Это плохая стратегия для наших отношений… а если ты чувствуешь себя так,
будто тебя заставляют здесь и сейчас принять решение? Словно я делаю тебе ультиматум?
Мне все равно. Если что-то встанет на пути наших отношений, что угодно, я смету
препятствие, не заметив… даже если это ты.
Бутч осознал, что перестал дышать, потому что легкие начало жечь… и, наполнив их
воздухом, чувство удушения не прошло.
Марисса серьезно покачала головой.
– Речь не о том, был ты когда-то с Хекс или нет. Речь о том факте, что, по-твоему, я не
смогу пережить это, если ты расскажешь мне. Ведь так? Ты не хочешь ранить мои чувства,
это благородно, но не подгоняй происходящее между нами под гриф «неважно». Это уход от
конфликта. – Она печально покачала головой. – То же самое с секс-клубом. И твоей
проблемой с минетом… которую ты тоже отказываешься обсуждать со мной. Суть в том, что
ты составил обо мне очень лестное, но весьма ограниченное мнение. Ты хочешь заботиться
обо мне, но строишь вокруг меня клетку… и, без обид, но я выросла в Глимере, где мне
указывали, что я могу или не могу делать в зависимости от того, кем я родилась. Я не стану
больше терпеть это.
Боже… казалось, будто его подстрелили. И не потому, что болело какое-то конкретное
место. Больше напомнило подступавший холод, когда ты истекаешь кровью из открытой
раны. То же головокружение и выпадение из реальности.
– Так, Бутч, что ты выберешь? – тихо сказала она. – Как ты поступишь?
***
Марисса замолчала, искренне не понимая своего хеллрена, о чем он сейчас думал,
услышал ли хоть что-нибудь из того, что она сказала. И это было странно: ее сердце не
стучало как сумасшедшее, ладони не вспотели… что, учитывая перепутье, на котором они
оказались, было удивительно.
С другой стороны, она высказала наболевшее максимально спокойно и нежно. Сейчас
все зависело от него; их будущее целиком и полностью было в его руках, во стольких
смыслах.
Когда он заерзал в кресле, она приготовилась к тому, что он уйдет, но Бутч просто
уперся локтями в колени и потер легкую щетину. Другая рука теребила огромный золотой
крест, который он носил поверх черной рубашки.
Так, ладно, сейчас на ладонях выступил пот.
– Я… эм… – Он прокашлялся. – Столько всего сразу.
– Я знаю. Прости.
– Не извиняйся.
– Хорошо.
По неясной причине тихое гудение компьютера стало таким громким, словно ее уши
так сильно хотели услышать что-нибудь от ее мужа, что усиливали внешние звуки.
Он снова прокашлялся.