Страница 18 из 114
— Барышня! Вас господин граф просят.
Женя сбросила шаль, поежилась — холодно! Схватила ту самую с незабудками, что в тон платью, накинула, даже не взглянув в зеркало, и торопливо вышла. Вряд ли, но вдруг, вдруг — домой?..
Едва войдя в кабинет графа, поняла — нет, о доме пока речи не пойдет. У фор Циррента сидел давешний мент из парка, тот, с которым они друг друга по именам звали. Сейчас, значит, снова начнется: что видела да где видела, да точно ли не заметила, как чувак в нарядной мантии из живого человека в мумию превращался.
Хотя, если уж честно, мент Жене понравился. Располагающий мужик, не то что граф. Лицо спокойное, мягкое, без хищной резкости, даже, пожалуй, добродушное. Женя улыбнулась в ответ на улыбку симпатичного мента, подумала, что его светло-серые, почти голубые глаза обалденно смотрятся с темными волосами, но взгляд все-таки профессиональный, цепкий и пристальный, под которым хочется поежиться.
— Садитесь, барышня, — фор Циррент галантно отодвинул стул, подал руку. — Разрешите представить: мой старый друг виконт Фенно-Дераль. Из полиции. Вина?
Женя хотела отказаться, но вдруг подумала: а почему нет? Какого черта, в самом деле? Настроение ниже плинтуса, просвета не предвидится, а если граф задумал ее подпоить, так это его проблемы. От выпивки Женю обычно тянуло жаловаться и хныкать, ей-то ничего, а окружающим приятного мало. Говоря откровенно, дома она именно поэтому даже на Новый год предпочитала обходиться минералкой.
— Девушке прилично напиваться в компании двух посторонних мужчин? — спросила все же она, больше в шутку.
— Категорически неприлично, — согласился граф. — Но вы моя гостья.
— А нас можно сейчас считать не за посторонних мужчин, а за представителей закона и порядка, — подхватил мент.
— Представители закона и порядка не должны спаивать пострадавших, — хмыкнула Женя. — Но все равно, давайте. Кажется, мне и в самом деле не помешает расслабиться.
А граф уже наливал из темной бутылки в стеклянный бокал — густо-красное, почти черное в неярком освещении кабинета. Бокалы здесь были будь здоров, грамм на триста, не меньше, но и закуски на столе хватало.
— Гулять так гулять, — пробормотала Женя.
Вино ей понравилось: терпкое, не кислое и не приторное, с необычным дымным привкусом, и пахнет — аж голова кругом идет. Ягодами, костром, осенью — точнее и слов не подберешь. Напьюсь, решила Женя. И пропади все пропадом.
— Я, наверное, совсем вас измучил, — начал граф, — но вынужден просить снова рассказать, как именно вы к нам попали.
Ясно, она была права, к делу подключается полиция. Наверное, это хорошо. Женя улыбнулась менту-виконту, сделала еще глоток вина и начала рассказывать. Теперь это оказалось совсем легко: все, что могла вспомнить, она вспомнила в прошлый раз, оставалось только повторить. Мент слушал, кивал, иногда задавал вопросы, граф подлил вина в опустевший бокал, Женя вспомнила, что надо бы закусывать, задумчиво сжевала ломтик сыра и вдруг сказала:
— А знаете, я вот сейчас подумала. Этот чувак, который мумия, он ведь мог сам по себе меня сюда перетащить. То есть, я имею в виду, если их несколько было, то все путем, можно концы найти, а если нет? Если никто другой и знать не знал? Что тогда?
— Тогда дело закрывается за отсутствием преступника в живых, — хмыкнул мент.
— Ага, — мрачно согласилась Женя. — А я остаюсь здесь на веки вечные, аминь, здравствуй, детка, песец пришел.
— Простите? — брови мента смешно полезли вверх.
— Не обращайте внимания, — буркнула Женя. — Это вино. Теперь меня прошибет на жалобы о тухлости жизни.
— Юной красивой девушке не пристало жаловаться на жизнь, — граф Циррент коварно подлил еще вина. — Жалобы — удел стариков. Расскажите, как вы жили у себя?
Смешно, он, кажется, и в самом деле собрался внимательно слушать нытье нетрезвой гостьи. Рассчитывает на пьяную откровенность? Или у него такой метод показания сверять? Ну, пусть. Дома Женя бы насторожилась от такого навязчивого внимания, скорей всего, даже постаралась бы уйти, а здесь — уходить некуда, и скрывать, по большому счету, тоже нечего.
— Если честно, мне ведь даже не к кому возвращаться. Родителей нет, друзья-подруги погрустят, но у них своя жизнь, а от бывшего мужа чем дальше, тем лучше.
Граф и виконт отреагировали одновременно и почти одинаково:
— Вы замужем?
— Вы сбежали от мужа?
— Я была замужем, — с нажимом поправила Женя. — Полтора года была и полгода как в разводе. У вас понятие «развод» есть вообще?
О разводе пришлось объяснять. Об Олеге тоже, и для этого понадобилось выпить еще. Вот уж действительно, о некоторых вещах только с пьяных глаз и откровенничать. О том, из-за чего Женя потребовала развода, уважающая себя женщина на трезвую голову разве что в суде будет рассказывать, и то вряд ли. Хорошо, что у них с Олегом до суда не дошло. Не смогла бы Женя перед чужими людьми вытряхивать, как муж водил начальство по проституткам, возвращался пьяным, пахнущим чужими бабами, валил ее поперек кровати и брал силой, повторяя: «Все вы шлюхи, только в сауне у нас девки ласковые, а ты вечно ломаешься». Как, протрезвев, объяснял: «Все так делают, это правила игры, а ты должна мне ноги мыть и воду пить, кручусь как бешеный, лишь бы в доме деньги были». Как однажды она ему сказала: «Если мы останемся вместе, я тебя просто убью. Я не хочу в тюрьму, Олег. Давай лучше разведемся».
Даже странно, что сейчас — смогла, рассказала, почти не запинаясь. Перед не просто чужими — мужиками. И не настолько уж пьяная. Может, потому что до сих пор кажется, что вот-вот проснется, а во сне все можно?
— Значит, развод, — симпатичный мент смотрел вроде бы на Женю, но так рассеянно, будто видел кого-то другого. — Вчера замужем, а завтра при живом муже свободна. Если вам, дама, придется задержаться в нашем мире, не советую делиться с кем-либо этой идеей. «Безнравственно, цинично и мерзко» — самые взвешенные отклики, которые вы получите.
— Я уже «дама»? — Женя сама не знала, почему вдруг зацепилась за изменившееся обращение. Почудилось что-то неприятное в интонациях, вроде как в трамвае обхамили: «Что это вы, дамочка, локти здесь растопырили». Накатила обида, хорошо, хватило еще ума понять, что всему виной — последний бокал. — Ладно, спасибо, хоть шлюхой не припечатали. Вот и рассказывай о жизни в другом мире. А вы бы как полицейский прикинули, что лучше. В плане профилактики бытовых преступлений.
— Это первое, о чем он подумал, — ухмыльнулся граф. — А совет вам дал исключительно из добрых побуждений. К слову, совет весьма правильный.
— Это я поняла. — Женя демонстративно отодвинула бокал: пить не то чтобы расхотелось, но просто больше не стоило. Иначе дело и вправду кончится пошлыми пьяными слезами, а потом будет стыдно. Очень стыдно.
— Тогда закроем тягостную для вас тему. И, разумеется, если вам неприятна «дама», мы можем вернуться к «барышне». В конце концов, вашего мужа здесь нет. Но все же, как вы жили у себя, расскажите? Вы говорите, вам не к кому возвращаться, но вы хотите вернуться.
— А вы бы не хотели? Там мой дом, мой мир, моя работа, моя, в конце концов, родина…
И какая разница, что на работе незаменимых нет, а дома не ждет даже кошка. Хотя, была бы кошка, Женя бы уже издергалась. Хорошо, что так и не завела.
Ладно. У них ведь наверняка профессиональный интерес, а не праздное любопытство ради поддержания разговора. Поговорим.
Почему-то вместо слез Женю разобрал злой азарт. То ли вино у них здесь другое, то ли, Олега вспомнив, завелась.
— И не держите меня за блондинку, я прекрасно понимаю, что вам на самом деле интересно. Тайная Канцелярия — это ведь что-то вроде полиции, но серьезней? С какой радости вам сдалась моя жизнь? Подъем в шесть по будильнику, терки в бабском коллективе, любимые сериалы и список закладок в интернете? Вам нужно, как у нас воюют, какая медицина, наука и прочие достижения. Элементарно же. Но я, знаете, не нарисую чертеж танка или формулу пенициллина — не специалист. Моя работа — сидеть за компом и заполнять скучные таблицы по расчетам себестоимости. Вас интересует себестоимость автомобильных деталей? Думаю, нет, у вас и автомобиля-то еще не изобрели.