Страница 14 из 16
Алексей перешагнул натянутую проволоку и замер, потому что Морозов обнаружил еще одну. Военная хитрость, видимо. Но толку от нее, как от папоротника – цветов. Наверняка соседи в курсе дела, по мирному договору им обязаны были сообщить. И эти гранаты установлены лишь против него. Главный опасается. Это хорошо. К дверям второго бункера пришлось подходить сверху, спустившись с низкой крыши, заросшей кустами и травой. И в четырех местах пересеченной такими же натянутыми проволоками. Противопехотных мин не обнаружилось, но кто знает, что привезет караван? Может и до этого дело дойти. Цифры старого кода доступа не сработали, и Алексей усмехнулся, представив, как они намучились без него и старого, уже почившего мастера Петра Борисовича. Рискуют и сами теперь внутрь не попасть из-за глючного устройства, но ему-то уже безразлично. Двери третьего бункера заклинило еще двадцать лет назад, и вход оставался гостеприимно открытым, только гости ожидались одетыми в ОЗК, такой уж теперь дресс-код. Морозов с интересом осматривался. Он никогда не был внутри и даже не знал, что в пустующее убежище можно легко проникнуть. Практический ум десантника уже сделал неутешительный вывод:
– Эх, вот где отрабатывать операции захвата! Провели бы разок учения – хрен тогда вы прошлым летом с нами справились бы.
– Скажи спасибо своему бездарному главнокомандующему. А себе за то, что жив остался.
Теперь аккумуляторы можно было не беречь, не требовалось бегать к капонирам втихую подзаряжать с перекинутой через ограду незаметной «воздушки». Фонари осветили отпечатки следов, которые оставались на полу, придется затереть их на обратном пути. Алексей уверенно прошел в комнату, предназначенную для руководящего состава бункера, где в нише едва виднелся из-под слоя пыли телефон. Рядом пол был почище, когда-то и отсюда убирали тела. Разлагающиеся трупы – потенциальный источник опасной инфекции. Алексей выдернул из расколотого аппарата провод, снял перчатку и зажал в руке контакты. Слабый ток пощипывал пальцы: есть связь! Отключить ее совсем было бы слишком сложно: провода еще при постройке уложили в полости внутри стен.
– Порядок.
Морозов прошелся по бункеру, разглядывая помещения. Всё, что можно, уже было отсюда вынесено, а в прошлом году и до распределительного щита дело дошло. Алексей помнил, как приходил сюда один. И как пытался осмыслить для себя, что чувствует и чего хочет. Точка невозврата находилась именно здесь. Он еще мог изменить свое решение, если бы действительно любил. Если бы… Этот пункт давно пройден, придется работать с тем, что есть. И снова отсюда сделать первый шаг к чему-то.
– Уходим. Больше здесь делать нечего.
Весна уже заканчивалась, свежие листики еще блестели зеленым, синим и даже красновато-фиолетовым с прожилками, лес был наполнен звуками, и если бы не попадающиеся на пути полуразвалившиеся остовы кирпичных дачных домов, можно было подумать, что человек никогда и не появлялся на земле. И земля бы об этом ничуть не сожалела, как думал сейчас Алексей, огибая поселок привычным маршрутом. Морозов ему не мешал: тропки, протоптанные сталкерами в обход опасных растений, и он давно знал. Издалека уже доносились лягушачьи арии, которые еще долго будут радовать слух днем и ночью возле всех водоемов. Алексей с трудом сопротивлялся искушению сорвать респиратор с лица. Он и без того прилегал не слишком плотно, пропуская запахи сырой травы, прелых листьев и цветов, которых Алексей пока не видел, но чувствовал поблизости. Вспомнилось, как даже под бдительным оком командира сталкеры отряда исчезали на минутку и появлялись на тропе снова, засовывая что-то вглубь мешка. И сам также закручивал в шлюзе плотной крышкой стеклянную банку с фиалкой гигантских размеров, чтобы преподнести красивый подарок девушке. Она не могла прикоснуться к цветку, но радовалась невиданному чуду с тонкими лепестками, плавающему в воде. Ночью выяснилось, что цветок еще и слегка фосфоресцирует – это отвлекло от дела! А лиловый свет не придал красоты и без того бледноватой девице. Романтика не всегда хороша все-таки…
Алексей снова бездумно искал взглядом что-то необыкновенное, что теперь помогло бы привлечь внимание Анастасии, но с этой дамочкой было не проще, чем с Ленкой! Сталкерши… Сами всё найдут и посмотрят, ничем не удивить их и даже не напугать. Мысли улетали куда-то, доносившийся со всех сторон весенний свист и щебет мелких птиц, все еще нахально не поддающихся мутации, успокаивал, не вспугнутые никем пернатые спокойно занимались своими делами, распевая брачные песни. Среди этого разноголосого «фить-фить» все-таки выделялся чистый голос соловья, которому природа лишь добавила силы, и теперь этот Соловей-разбойник заглушал трелями всё на полкилометра вокруг. Опасная птичка, поет недолго, однако если прислушаться… Вскоре Алексей почувствовал легкое головокружение, сопротивляться которому вовсе не хотелось. Сквозь окружающий мир, зеленые ветви и желтые цветы уже проступала совсем другая картинка, которая вдруг полностью заменила собой настоящую, проникая глубже в синапсы и нейроны, захватывая, кроме зрительных, еще и слуховые с осязательными. Темнота ночи в простом деревенском доме с неведомо кем сложенной печкой, комната, едва освещаемая прогоревшими углями дров и почти обжигающее тепло снизу от кирпичей, на которых он вдруг оказался. И никакая темнота не позволяет усомниться, что за девушка спит рядом, бесцеремонно положив ногу поперек его бедер, тихо посапывая в плечо… От крепкого подзатыльника Алексей споткнулся. Ладонь десантника одним ударом сбила чуждую настройку ложного сигнала извне и вернула на место опасно приближающуюся к лицу такую реальную землю, поросшую травой.
– Что это было?
– Глюки. Он же весной менталит вовсю.
– Соловей-то? Руслан, я соловья, по-твоему, не слышал?
– Похоже, слышал, да раньше не видел… Ничего, всё когда-то в первый раз происходит, меня тоже разок накрыло.
– И как это было?
Морозов недоверчиво оглянулся на Алексея, не понимая, зачем тот интересуется делами, вовсе его не касающимися. Но ничего тайного или преступного в тех ярких мечтах не было, почему бы и не поделиться?
– Полет был. Вниз со скоростью свободного падения, а потом на парашюте медленно так… как казалось. Домики внизу маленькие, всё с высоты видно, и рядом чужие купола. Не чужие, то есть, а своих ребят. Пришел в себя – небо уже над головой, сам лежу в траве. Приземлился, типа. Стас приземлил сапогом в корпус, когда понял, что я соловья «поймал». Вместо тех ребят вверху на стропах – эти, стоят рядом Стас с Серегой и ржут.
– С кем?
– Да ты его не знаешь…
Переспрашивать не пришлось, Алексей и без того всё понял. Но рассказывать, что «поймал» он сам, не собирался. А ведь раньше был совершенно неуязвимым для всех этих мозговых штучек! Ментальная гнусь нашла лазейку, давала о себе знать рухнувшая оборона холодного разума. Выбросить из головы все лишнее! Алексей мысленно оправдывался сейчас перед самим собой: это не просто эмоции, это же был его реальный план действий на случай Ленкиного согласия или хотя бы ослабленного сопротивления! Он знал, что именно так и случилось бы: пешком или транспортом, чужим или отремонтированным собственноручно, но он добрался бы до поселений, которых не коснулась прошлая война. Где люди и до Конца света жили так же, как их предки, едва заметив крушение мира только по неработающему телевизору, по набежавшим лет через пять странно подросшим в размерах хищникам да караванам из бронетехники, проезжавшим по редким в тех местах дорогам вместо автолавки. Это не мечта! Нет! Но воплотить это все мешали четко отмеренные месяцы жизни, и он успел бы лишь найти свою землю обетованную и… и оставить Лену там в одиночестве, и возможно, с не рожденным еще наследником. Именно эту мысль, эту картинку Алексей загонял поглубже в подсознание. Именно ее сейчас бесцеремонно вытащил оттуда соловей, мать его за ногу! Обратно в небытие видение возвращалось с неохотой, но усилием воли пришлось его уничтожить.