Королевский инженер

Алексей Бессонов

Королевский инженер

© Бессонов А. И., 2017 © Оформление.

ООО «Издательство «Эксмо», 2017

Пролог

Когда пробьют часы

Зима в тот год была обильна дождями, а весеннее солнце пришло много позже обычного. Миновал уже день Дайен, богини злаков, и землепашцы острова Ленц, по колено утопая в грязи, бродили по своим полям, с ненавистью глядя на юг, который все держал при себе ветры, приносящие тепло, так необходимое для начала посевной.

Весна пришла нежданно, и старики потом говорили, что раньше такого на острове не видали. Еще вечером селяне-арендаторы сидели кто дома с семьями, кто, напротив, в тавернах – и все старались сесть поближе к очагу, потому как вечер тот был мерзок дождем и почти осенним свистом ветра, – а к утру солнце встало на летний манер.

И с юга дунуло жаром, как из печки.

Утро это оказалось восхитительным. Жители хутора Доркал, люди солидные, с давних пор державшие немало земли в собственности, вышли за ворота, не веря своим глазам от счастья: ветер гнал влагу прочь, над полями таяла легкая дымка, говорящая о том, что озимые встанут в срок. Туман таял, и таял быстро – однако неторопливый перестук копыт по брусчатке древнего королевского тракта, который как бы срезал край Доркала, деля его на две неравные части, заставил кое-каких хуторян схватить из дому алебарды и затаиться в кустах на обочине. Время было тяжкое, даже слишком.

Копыта звучали глухо – понятно было лишь, что кони идут медленно, а вот сколько их, тут уж в рассветном тумане решить трудно. Семеро молодых парней, один из которых целых два года проходил в королевских пехотинцах, а теперь слыл за могучего рубаку, засели в густых зарослях шиповника и, едва дыша, принялись ждать: то ли смерти, то ли, может быть, нет.

Двадцать лет затянувшейся войны научили их всегда ожидать худшего.

Вскоре из рваных, быстро тающих клочьев субтропического тумана, так характерного для Средней Пеллии, неторопливо вышел огромный черный ломовик южной породы, гонять которого под седлом не пришло бы в голову даже сумасшедшему. Между тем чудовищных размеров конь нес на себе дорогое, обшитое красной кожей седло, в котором болтался очень странный человек: он был из хозяев и долговяз, из доспеха на нем виднелся лишь легкий чешуйчатый панцирь, зато на поясе висели два длинных меча в позолоченных ножнах, что говорило о значительных финансовых возможностях седока, а поверх одного из вьюков, которые буквально облепили коня со всех сторон, красовался сферический шлем очень дорогой работы. Следом за черным чудищем шел на привязи еще один конь, почти такой же, только серый, а за ним – два поджарых жеребца, вполне годных в кавалерию. На одном из них, зыркая глазами по сторонам, сидел мальчишка в легком шлеме, держащий в правой руке длинный пистолет. Шнур фитиля был намотан на его правую руку.

Юные хуторяне дождались, когда процессия снова растает в тумане, и облегченно выдохнули. Зрелище оказалось удивительным: пожалуй, его хватило бы на несколько вечеров в местной таверне. Стук копыт утих, туман становился все реже, и скоро от него не осталось уже совсем ничего.

– На Юлих пошел, – со знанием дела сказал бывший королевский алебардьер, оглаживая короткие пока еще усы. – В город, значит. Из порта.

– Кони-то какие у него, – пискнул кто-то. – Не ездят у нас на таких конях.

– Что ты знаешь, дурень, – щелкнул его по носу усач. – Значок зеленый на плече видел? Университетский он, офицер-инженер. А о конях его – тебе, что ли, недоумку, судить? На каких конях его милости господину инженеру ездить – то ему решать. Перед такими полковые командиры спину гнут. Иди – поступи в королевский университет да закончи лет через десять. Университеты у нас в Пеллии для всех открыты, сам знаешь: хоть для нищих. А ты иди поступи. Богат умом будешь – тебе король стипендию даст. Тогда и о конях поспорим…

– А кормить его кто будет? – недовольно спросил кто-то сзади. – Болтаешь ты после войск, Эрнер, много болтаешь!

– Может, кулаком тебя подкормить? – удивился алебардьер. – Или напомнить, как Маллан, со мной вместе завербовался, – как год отслужили, экзамен сдал, пошел в офицерскую школу и теперь, в отличие от тебя, быка безрогого, – господин королевский лейтенант. С серебра кушает и в золоте ходит. А молитвы хуже всех учил. Зато с математикой дружил. А ты мне поговори еще, поговори, я свой пенсион за ранения недаром получаю – рукой накормлю так, что неба не увидишь.

Когда-то, в давно минувшие эпохи, грозный владетель Срединных Островов Эрн Гнилое Ухо потерпел горькое поражение в бухте Менс: войско его, состоявшее из отборной латной конницы и небольшого количества наемной пехоты, было разбито высадившимися пиратами с островов Галли. Эрн отступил в глубь Ленца, отправил через северный порт Вилберн гонца в столицу, а сам, не рассчитывая на помощь Трона, собрал всех окрестных владетелей и потребовал от них выделить мастеровых людей для строительства крепости среди болот, которые начинались в двадцати лонах от Менса и тянулись далее к востоку. Так появился Юлих – сперва деревянный.

Пираты бесчинствовали еще тридцать лет, порой дотла выжигая юго-западный берег острова Ленц, но далеко от моря отходить не решались: Юлих рос, став каменной крепостью, а потом и городом посреди осушенных болот, и город этот мог выставить весьма достойное войско. Гнилое Ухо сделал новую крепость своей постоянной резиденцией, пожаловав его первым строителям «дурные земли» вокруг, а потом, добившись на то особого разрешения Трона, издал ряд указов, которые давали невиданные привилегии людям ремесла и торговцам, готовым осесть в Юлихе навсегда. «Уложения Эрна» действовали восемь столетий, превратив город в один из крупнейших центров Средней Пеллии, – а отменили их тогда, когда прежняя традиция поместных поборов ушла навсегда и началась новая, более свободная эра.

Старинная крепость, построенная на возвышенности, сейчас вздымалась над тысячами крыш и храмовых шпилей, выстроившихся причудливым кривоватым лабиринтом вокруг ее высоченных бастионов. Дорога из Менса, превратившегося со временем в крупный порт, постепенно таяла в ремесленных пригородах, а потом и вовсе исчезала на одной из круговых площадей, застроенной шести-семиэтажными складскими зданиями.

Посреди этой самой площади странный всадник на ломовике остановился и некоторое время с задумчивостью смотрел в сторону севера, где солнце ярко играло флюгером на Почтовой башне.

– Туда, – неторопливо разлепил он тонкие губы и махнул рукой своему юному спутнику.

Кони снова двинулись вперед – теперь копыта мерно стучали по бугристой брусчатке какого-то переулка. Не доезжая немного до Почтовой башни, мужчина свернул направо и скоро остановился у трехэтажного дома с высокими воротами. Здесь он наконец спешился и, подойдя к воротам, уверенно нашел в них небольшую калитку. Рядом с калиткой висел бронзовый дверной молоток.

На третий удар за воротами послышались тяжелые шаркающие шаги, и калитка чуть приотворилась. Худощавый встал так, чтобы его было лучше видно, и на лице его появилась странноватая, будто у недоумка, улыбочка.

– Арвел… – удивленно выдохнули за воротами. – Ты?!

– Отпирай, Тимбур. Мы с Дали измучились дорогой и очень хотим есть. Выпить, впрочем, я тоже не откажусь…

Ворота уже скрипели тяжелыми чугунными петлями, смазывать которые хозяева явно ленились. Когда обе створки распахнулись, на улицу вышел приземистый мужчина лет сорока, с крупными, даже грубыми чертами лица, одетый, однако, как небогатый дворянин. Не говоря ни слова, он ввел во двор тяжеловозов, посторонился, пропуская вторую пару лошадей, и только потом с размаху ударил худощавого ладонью в грудь – да так, что не будь на том панциря, ему пришлось бы несладко.

– Арвел, – повторил он. – Арвел Хадден, ха-ха!

– Закрывай ворота, старый ты окорок, – ответил ему гость, явно довольный оказанным приемом. – Честно сказать, я боялся не застать тебя.