Страница 9 из 19
Парикмахер сразу становится предельно серьезным.
- Простите, с кем имею честь?
Я вынимаю удостоверение, раскрываю. Мастер делает таинственное лицо, зачем-то прикрывает дверь.
- Не в обиду будь вам сказано, я сразу догадался, что сели вы в мое кресло неспроста. Почему? Поживите с мое - не будете спрашивать. Зачем деловому человеку стричься, если неделю назад он уже был в парикмахерской? Две? Ну так я нанемного ошибся. Значит, вас интересует тот юноша? Скажу вам сразу - на преступника он непохож. Во всяком случае, это не ломброзовский тип. Если он что-нибудь и сотворил, то, по всей вероятности, случайно.
- Однако скрывается от правосудия этот юнец довольно умело.
- Вы полагаете, он сбрил баки, чтобы изменить внешность? А вы знаете, очень может быть. Мне это как-то не приходило в голову.
- Что вам еще запомнилось?
- Знаете, очень заурядная внешность, не за что уцепиться глазу. Баки были единственной примечательностью. Теперь вам будет тяжелей его искать.
- Зато появилась косвенная улика. Без основательной причины с баками не расстаются. Сколько я вам должен?
- По прейскуранту - семьдесят копеек. А дальше что ваша совесть подскажет.
Я протягиваю рубль.
- Достаточно?
- О, молодой человек, у вас очень красноречивая совесть...
Неуловимым движением старый мастер опускает рубль в карман халата, нежно очищает щеточкой воротник моей куртки. Сервис на уровне мировых стандартов! И всего за тридцать копеек...
Освященный материальной заинтересованностью обряд очищения закончен. Попрощавшись, я иду к выходу.
- Постойте! - останавливает меня неуверенный голос. - Не знаю, пригодится ли это вам... От него пахло бензином... Странно - воскресный день, и костюм на нем был выходной, и галстук по последней моде. И все же я уловил запах бензина, очень слабый, едва заметный... Понимаете, он резко контрастировал с привычными парфюмерными ароматами.
- Вы думаете, это имеет отношение к его профессии?
Мастер озадаченно трет подбородок.
- Вот только сейчас я почувствовал, как тяжело произнести решающее слово. Я сегодня был не в меру болтлив и наверняка наговорил много лишнего... Но когда от твоего слова зависит чья-то судьба, я не могу... я не знаю...
По дороге в райотдел я заворачиваю в одно развеселое место. На почтительном отдалении от жилых домов, посреди небольшого пустыря расположилась цистерна с пивом, прозванная местными остряками "Магниткой" за неотразимую притягательность. Сюда в надежде "пообщаться" собирается самый разнокалиберный люд. Большинство, конечно, составляют рядовые пивохлебы. Однако попадаются среди них и тунеядцы, и алкоголики, и даже лица, объявленные во всесоюзный розыск. И хоть я не великий любитель пива, решаю пристроиться к длинному хвосту очереди. Долго ждать? Тем лучше. Будет время присмотреться к публике - не исключено, что здесь могут оказаться интересующие нас люди.
Очередь продвигается довольно резво, и вот я у цели. Толстушка продавщица с хитрющими карими глазами обслуживает меня по первому разряду - с отстоем и доливом. Уверен - видит меня впервые, где работаю, не знает и все же выхватила наметанным глазом из массы рядовых потребителей.
Беру свою кружку, отхожу в сторону и вдруг вижу старого знакомого. Гриша Прибылов по кличке Кирпич (это прозвище ему дали за багрово-красный цвет лица), окруженный группой собутыльников, рассказывает очередной эпизод из своей бурной жизни. Я особенно не вслушиваюсь, но улавливаю, что речь идет о субботнем "балдеже" в строительном общежитии.
Вдруг Прибылов вгляделся и, раскинув руки, пошел на меня.
- Здравствуйте, товарищ начальник! Каким ветром занесло к нашей "Магнитке"?
Собутыльники, с хмурой опаской поглядывая на меня, начинают понемногу рассасываться. А Прибылов уже рядом со своей хмельной ухмылкой.
- Товарищ Агеев, хоть пивом и не положено, хочу с тобой чокнуться. Потому что правильный ты человек и вовремя предостерег от пагубного шага...
Действигельно, был такой эпизод в жизни Гриши Прибылова. Стало нам известно о готовящейся краже из продовольственного магазина. Вызвал я Прибылова в отдел и дал понять, что милиция все знает, посоветовал отговорить своих дружков. Те не послушались и подзалетели. На Гришу этот случай подействовал отрезвляюще: стал меньше пить, устроился на работу...
- Дим Димыч, ты меня уважаешь? - тянет Прибылов ко мне мокрые губы.
Я деликатно отодвигаюсь.
- Да пока Гриша, вроде бы не за что...
- Правильно, Дим Димыч, пока не за что, - легко соглашается Прибылов. - Но будет, это я тебе ответственно заявляю. А я тебя, Дим Димыч, все равно уважаю. Ты меня - нет, а я тебя - да...
Я отвожу Прибылова подальше от чутких ушей его недавних слушателей.
- Меня, Гриша, вот что интересует. В котором часу ты в субботу вышел из общежития?
Прибылов собирает лоб в гармошку.
- Значит, так, дай припомнить. Жинке я обещал в одиннадцать быть дома, следственно, в половине уже засобирался, а без четверти вышел.
- Какой дорогой добирался?
- Как всегда, кратчайшей. Сам знаешь - от Ключевой до Литейной короче, чем по Садовой, не пройти.
Я ощущаю легкую дрожь в коленках: Садовая проходит параллельно Гончарной. Но голос мой по-прежнему спокоен, даже ленив:
- По дороге никто не встретился?
- Да нет, пустынная была улица. Вот уже когда я на Литейную вышел, хлопец один мимо пробежал. Я еще подумал: куда в такую поздноту спешить? На работу - рано, в магазин - закрыто...
- Как он был одет?
- Плащ на нем был... светлый такой. На голове ничего.
- Куда направлялся?
- Как раз троллейбус трогал в сторону города, он почти что на ходу сел.
7
Чуть ли не бегом возвращаюсь я в райотдел. Еще бы, после длинной полосы невезенья наконец-то забрезжило вдали нечто конкретное. Перепрыгивая через три ступеньки, я взлетаю на второй этаж, врываюсь в свой кабинет, бросаюсь к телефону.
- Леша, ты? Найди Рябчуна, и мигом поднимайтесь ко мне. Есть отличные новости, Леша! У тебя тоже? Добро, посоревнуемся, кто кого удивит.
Не прошло и пяти минут, как оба мои помощника сидели напротив меня.
- Андрей Петрович, как успехи?
- Сижу в домоуправлении, просматриваю списки жильцов, кое-кого проверяю. Пока ничего обнадеживающего...
Чувствую - чем-то озабочен старый участковый, чего-то не договаривает.
- Что еще, Андрей Петрович?
Рябчун отмахнулся:
- А, ерундистика! Как-нибудь после...
Я поворачиваюсь к Волкову.
- Леша, ты собирался нас чем-то удивить?
Волков, скорбно разглядывавший на рукаве крохотное пятнышко, резко выпрямился.
- Не знаю, Дим Димыч, может, то, что я выяснил, никаким боком к нашему розыску не относится, но сообщить я обязан. Опрашивая жильцов, я наткнулся на студента Вольдемара Риекстиня. В минувшую субботу он провожал девушку, шли они по Октябрьскому мосту. Мимо них на большой скорости проехал мотоцикл. Возле политехнического института мотоциклист развернулся и помчался обратно...
- И что ты здесь нашел подозрительного?
- Время, Дим Димыч. Студент утверждает, что это случилось между одиннадцатью и полночью.
- В чем был одет мотоциклист?
- Коричневая кожаная куртка, на голове каска. Непонятно, почему он тут же повернул обратно.
- Ну, мало ли причин? Может, просто захотел проветриться, прокатиться.
- Так поздно?
- Именно в эти часы движение минимальное. Показания студента, Леша, запомним, возможно, они нам пригодятся, но у меня есть сведения поважнее. - Я сделал эффектную паузу, торжествующе оглядел своих подчиненных. - Так вот, други, преступник для бегства использовал не мотоцикл, а троллейбус девятого маршрута. И был он не в коричневой куртке, а в светлом плаще, что, кстати, соответствует показаниям потерпевшего и его матери. Предстоит срочно выяснить, кто из водителей работал в субботу поздно вечером. Учитывая, что троллейбусный контингент преимущественно женский, дело это поручается Волкову как мастеру устанавливать контакты с прекрасной половиной рода человеческого.