Страница 12 из 20
А в партийном постановлении от 13 июля 1925 года записано: «Социалистическую систему физического воспитания нужно рассматривать как неразрывную часть общего политического и культурного воспитания, а также защиты здоровья масс. Другими словами, советское физическое воспитание следует считать неразрывной частью коммунистического воспитания».
Молодая советская власть прочно взяла в свои руки вопросы развития физической культуры и спорта. Пусть сделано это было, так сказать, со своими политическими целями (как в Спарте!), но ведь спорт в стране стал развиваться действительно невиданными доселе темпами. Да, в нем было много политики и идеологии, но как говорят на Востоке, если твоя палка стреляет, можешь смело называть её ружьем. Смотрите, что происходит. В 1920 году в Москве открывается Государственный центральный институт физической культуры, который призван был сыграть огромную роль в подготовке специалистов и развитии научных исследований в спортивных областях. Заметим, что годом раньше в Петрограде возобновил свою деятельность институт физической культуры имени П. Ф. Лесгафта. В 1923 году создаются Высшие советы физической культуры (ВСФК) при ВЦИК, в союзных республиках. Появляются спортивные общества под эгидой комсомола, профсоюзов, ведомств и отраслей. В государственных масштабах стали проводить Всесоюзные праздники физкультуры, Всесоюзные спартакиады – первая в 1928 году, в ней участвовало 3,5 млн. человек, на финальную её часть в Москву приехали более 7 тысяч спортсменов плюс 600 зарубежных из 13 стран. Правда, гости были не из числа сильнейших, поскольку сильнейшие в этот же год выступали в Амстердаме, на Олимпиаде.
Что характерно, в финальных соревнованиях нашей спартакиады приняло участие в два раза больше спортсменов, чем в столице Нидерландов (там их было 3015 человек). И основная спортивная площадка Москвы, мягко говоря, не уступала главной арене Летних Олимпийских игр 1928 года. Специально построенный стадион в Амстердаме был рассчитан на 31 600 зрителей, а наше «Динамо», открытие которого приурочили как раз к Всесоюзной спартакиаде, вмещал лишь немногим меньше, зато с окончанием постройки Восточной трибуны в 1936 году – 54 тысячи зрителей. Что же касается технических результатов, то и здесь мы смотрелись не хуже.
Надо упомянуть, что в Амстердаме была первая Олимпиада нового времени, на которой не присутствовал Пьер де Кубертен.
Мы уже говорили, что после срыва берлинского мирового праздника спорта он заявил, что перестанет возглавлять Олимпийский комитет сразу же после того, как проведет первую послевоенную Олимпиаду. Состоялась она в Антверпене, в 1920 году, без участия не только спортсменов из Германии и их союзников, развязавших Первую Мировую войну, но и представителей Советской России. Нас туда по политическим мотивам не пригласили, а мы не больно и огорчились, тоже по политическим мотивам считая, что рабоче-крестьянским спортсменам нечего делать в среде буржуазных атлетов.
А проведение следующей Олимпиады доверили Франции, где, как мы помним, уже прошли не совсем внятно организованные II Олимпийские игры. Две причины продиктовали выбор данного места. Первая: Олимпийскому комитету надо было доказать, как учится он на своих ошибках и как изменился мировой подход к проблемам развития спорта. Вторая: так, Парижем, попробовали оценить заслуги француза барона Кубертена. И сам он, конечно же, именно поэтому решился остаться во главе МОК на период VIII уже по счету Олимпиады…
Но в нашей стране эти три мировых праздника спорта, равно как и несколько последующих, прошли как бы незамеченными, ибо в это время мы ориентировались не на спорт высших достижений, а на его массовое развитие. Сейчас уже забыто созданное по инициативе комсомола общество с милым названием «Муравей», в двадцатые-тридцатые годы популярное в городах и весях страны. (Только в Москве насчитывалось 180 кружков «Муравья», где ребята своими силами благоустраивали спортплощадки, осваивали правила спортивных игр, знакомились с основами спортивной гигиены). При заводах, фабриках появлялись физкультурные ячейки. В 1930 году в СССР ввели Всесоюзный физкультурный комплекс «Готов к труду и обороне СССР», в 1936 году ВЦСПС принял решение об организации 64 спортивных обществ профсоюзов, с мощной материально-технической базой, которые вскоре объединили около 50 млн. человек. В институтах, школах, на заводах появились финансовые средства, которые могли быть истрачены лишь по целевому направлению: на физическое оздоровление людей.
Хорошо ли такое «кураторство» физической культуры и спорта со стороны государства? Не просто хорошо, а прекрасно! Пробудить у миллионов людей интерес к стадионам, а главное, дать им возможность испробовать свои силы, повернуть свою энергию на пользу обществу и собственному здоровью, сделать спорт праздником миллионов – кто же не подпишется под такими задачами?!
Знай барон де Кубертен получше о спортивной политике страны Советов – он бы, безусловно, пришел в восторг. Здесь на спортивные площадки выходили действительно профессора, металлурги, студенты, колхозники, на спартакиадах разных уровней соперничали тоже отнюдь не профессионалы… Ведь сам Кубертен неоднократно говорил, что профессиональный спорт несовместим с олимпийским движением, что задача олимпиад прежде всего воспитывать и делать лучше общества, а не бить рекорды…
Но это не цель моей книги – противопоставлять профессионализм и любительство, искать плюсы и минусы в этих направлениях спортивной жизни планеты. Сия тема, безусловно, важная, заслуживает отдельных трудов, только давайте продолжим разговор и поразмышляем на тему тоже далеко не второстепенную – построении нравственных, моральных отношений между политической властью и спортивными институтами. А если сформулировать проблему короче и четче, поговорим о двойных стандартах в этом направлении.
Одно слышится, другое пишется
Знаете ли вы, что, даже несмотря на спортивную блокаду советского государства, наших футболистов все же приглашали принять участие в Олимпийских играх 1924 года во Франции? Мы сказали гордое нет, и объяснили это так: с буржуями не играем. Другое дело – откликнуться на приглашение рабочих команд зарубежья, какой по сути является и наша команда…
Это мы, повторю, объясняли так. На самом же деле всё было несколько иначе. Вот факты, о которых я уже упоминал в предыдущей своей книге («Больше чем футбол», 2013 г.) и которые как нельзя кстати укладываются в канву этой. Из Горького в Иваново приезжают футбольные селекционеры и в открытую говорят двум футболистам, Метлину и Бобылёву: переезжайте в наш город, работать не будете, ваше дело лишь играть в футбол, зарплата четыреста рублей (это был оклад опытного инженера со всеми надбавками), плюс командировочные, плюс ежегодная путевка в престижный дом отдыха. В «Спартаке» из Донецка футболисты значились студентами, получая «стипендию» в 300 рублей, в ростовском «Буревестнике» спортсменов оформляли на должности комендантов, секретарей, инструкторов, воронежская команда установила таксу за участие в товарищеских играх. Бакинская команда ДКА (Дом Красной Армии), за которую, как следует из названия, должны были играть люди в погонах, устроила коммерческое турне и откликалась на те предложения, где больше платили…
Такими были наши «рабочие» и «армейские» команды уже в тридцатые годы прошлого века, когда, казалось бы, малейшее нарушение закона грозило весьма серьезными наказаниями. И ведь «верхи» знали, что творится в спорте, но до поры до времени на удивление мягко реагировали на это.
В 1935 году Председатель Всесоюзного комитета физической культуры СССР В. Н. Манцев пишет в газете «Красный спорт»: массовость – это, конечно, хорошо, но нам нужно и о покорении мировых рекордов думать, а такая задача выполнима лишь тогда, когда мы лучшим спортсменам и командам создадим соответствующие условия. Пусть как минимум по пятьдесят спортсменов в каждом виде спорта будут в силах замахнуться на рекорд – будем помогать им в этом… Чуть позже и в главной газете партии, «Правде», появляется статья «Советские футболисты должны быть непобедимыми», где наряду с отвечающими требованиям дня мыслями о необходимости открывать детские спортивные школы, развивать массовый спорт на предприятиях и в сельской местности, как-то неожиданно проходит и мысль о том, что нужно выискивать таланты и налаживать селекционную работу по отбору лучших спортсменов. Конечно же, «вольные» рассуждения в «Правду» попасть не могли, каждая фраза подобных постановочных, проблемных материалов согласовывалась в высоких кабинетах. Тем удивительнее было вскоре после выхода статьи в той же газете читать сообщение об упразднении ВСФК, да еще с объяснением причины: