Страница 17 из 21
– Не плачь, – сказал Тод малышу, у которого были самые большие и яркие глаза, какие я когда-либо видел.
– Хочу к Корри, – ответил он. – Куда она ушла?
– Она ушла к Господу, – очень мягко ответил Тод. – Она стала маленьким ангелом на небе.
– Она прилетит ко мне? – спросил Дор, глядя на Тода сверкающими сквозь слезы глазами.
– Да, – подтвердил Тод, который имел собственную теорию на этот счет и с детства полагал, что его мать всегда рядом с ним, как один из ангелов Господних, хранящих его от зла. – И когда-нибудь, ну, если ты будешь хорошим, ты отправишься вслед за Корри и тоже станешь ангелом.
– Благослови вас Господь, мастер, – подхватила женщина. – Он всегда так будет думать.
– Тод, – сказал я, когда мы вышли из палатки, – не уверен, что эти люди могли украсть ребенка.
– Кто знает, на что способны люди, – возразил Тод.
– Человек, у которого дома умирает свой ребенок, не стал бы причинять вреда чужому.
Тод не ответил. Он застыл на мгновение, размышляя, куда теперь идти. Назад, в Ольстер, где наемный экипаж мог бы отвезти нас домой? В пользу этого говорила усталость, охватившая нас обоих вместе с разочарованием. По крайней мере, я едва мог переставлять ноги. Или же отправиться вниз по главной дороге в надежде на то, что кто-нибудь проедет и подберет нас? Или пойти через поля и изгороди, более коротким путем к дому, но без малейшего шанса на то, что кто-нибудь нас подвезет? Решившись, Тод отправился назад по дороге, которой мы пришли. Он шел впереди, и я увидел, как, внезапно остановившись, Тод повернулся ко мне.
– Погляди-ка, Джонни!
Я присмотрелся, насколько позволяла ночь и деревья, и увидел что-то на земле. Мужчина, упавший, по всей видимости, от истощения. Темное лицо было бледным, как у мертвого ребенка. Палка и вертелы валялись рядом.
– Видишь его, Джонни? Это цыган.
– Он без сознания?
– Либо без сознания, либо притворяется. Интересно, нет ли где-нибудь поблизости воды?
Но тут мужчина открыл глаза, возможно, наши голоса вернули его к жизни. С минуту или две он разглядывал нас, а затем медленно приподнялся на локтях. Тод, у которого только одна мысль была на уме, сказал что-то про Лину.
– Малышку нашли, мастер!
Тод, кажется, аж подпрыгнул. Его сердце, думаю, уж точно.
– Нашли!
– Уже давно дома и в безопасности.
– Кто ее нашел?
– Я, мастер.
– Где она была? – спросил Тод куда более мягким тоном. – Расскажи нам.
– Я возвращался назад из города, – (мы решили, что он имел в виду Ольстер), – и заблудился, эти места мне не знакомы. Перебираясь через ручей, выглядевший так, словно никуда не ведет, я услышал детский плач. Здесь была девочка, привязанная к дереву, раздетая, и…
– Раздетая! – взревел Тод.
– Раздетая догола, сэр, только старая грязная юбка была обернута вокруг нее. Она сказала, что какая-то женщина привела ее сюда, украла всю одежду и оставила ее здесь. Зная, откуда ее украли, – поскольку вы обвиняли в этом меня, мастер, – я отвязал ее и хотел было отвести домой, но ее ножки не привыкли к грубой земле, так что пришлось мне нести ее. Почти две мили, и мне это далось нелегко. Я оставил ее дома и пошел назад. Вот и все, мастер.
– Что вы делали здесь? – спросил Тод так учтиво, как если бы он говорил с лордом. – Отдыхали?
– Думаю, я упал, мастер. Я не помню ничего с того момента, как дошел до аллеи, пока не услышал ваши голоса. У меня во рту ничего не было сегодня, кроме глотка воды.
– Вам ничего не дали поесть в том доме, куда вы привели малышку?
Он покачал головой.
– Я видел только ту же женщину, никого больше. Она выслушала меня и даже спасибо не сказала.
Мужчина, поднявшись на ноги, подобрал вертелы, перевязанные веревкой, и палку. Но едва встав, он пошатнулся и упал бы снова, если бы Тод не подставил ему плечо.
– Вот наше призвание, Джонни, – сказал Тод, обращаясь ко мне. – Какая жалость, но хорошая бы вышла картина: Самаритянин помогает обездоленному!
– Я бы не принял помощи, сэр, однако у меня дома болеет дочка и я хотел бы добраться до нее. У меня в кармане лежит кусок хлеба, который мне сегодня дали в коттедже.
– Ваша дочь поправится? – спросил Тод после паузы, гадая, как рассказать о произошедшем так, чтобы смягчить удар.
Мужчина посмотрел вдаль, словно надеясь найти ответ среди далеких звезд, сверкавших на небе.
– Прошлой ночью и сегодня днем она выглядела умирающей, мастер. Но на все воля Господа.
– И порой он забирает детей из милосердия, – добавил Тод. – На небесах им лучше, чем здесь.
– Да, – согласился мужчина, тяжело опираясь на Тода. Он бы никогда не добрался до дома без помощи, если только не полз бы на четвереньках. – Я проболел весь прошлый год, мне было все хуже, и я иногда думал, что, если придет мой черед, я был бы рад, коль мои дети ушли бы раньше.
– О, Тод, – прошептал я в раскаянии, – как мы могли быть такими грубыми с этим бедолагой и обвинить его в том, что он украл Лину?
Однако Тод лишь ткнул меня локтем под ребра.
– Мне кажется, приятно думать о том, что маленький ребенок, которого мы любили, стал ангелом на небе, – сказал он.
– Да, да, – ответил мужчина.
У Тода не хватило храбрости открыть правду. Он же не священник. Он только спросил у мужчины, к какому именно цыганскому племени он принадлежит.
– Я не цыган, мастер. Никогда им не был. Мы с женой не от природы смуглые, такими нас сделала жизнь под открытым небом, однако я англичанин по рождению и христианин. Моя жена – ирландка, но, говорят, у нее есть цыганские корни. Раньше у нас была повозка и мы ездили везде, продавая посуду, но год назад я заболел и слег, мы тогда снимали комнату, так что все вещи пришлось отдать в счет аренды и за долги. С тех пор для нас настали тяжелые времена. Вон моя палатка, мастер, и дальше я доберусь один. Спасибо вам большое.
– Мне жаль, что я так резко говорил с вами сегодня, – сказал Тод. – Вот, возьмите, это все, что у меня есть.
– Я возьму только ради дочери, сэр, может, это прибавит ей сил. Иначе я бы не взял. Мы честные люди, никогда не побирались. Спасибо вам обоим еще раз.
Это был всего шиллинг или два, Тод все истратил, да у него и не было никогда много денег в карманах.
– Хотел бы я, чтобы это был соверен, – сказал он мне, – но мы должны сделать для них что-нибудь более стоящее завтра, Джонни. Уверен, отец меня поддержит.
– Тод, – сказал я, когда мы побежали прочь, – если бы мы поближе разглядели этого человека раньше и поговорили с ним, я бы не стал его подозревать. У него лицо, внушающее доверие.
Тод расхохотался.
– Джонни, опять ты за свое!
Я всегда читал по лицам людей и в соответствии с этим выстраивал свои симпатии и антипатии. Дома меня называли растяпой за это (и за множество других вещей), особенно Тод, но мне казалось, будто я и в самом деле могу читать людей как раскрытую книгу. Даффэм, наш хирург в церкви Дайкли, велел мне доверять этому, как Божьему дару. Однажды, сбив с меня шляпу и проведя пальцами по лбу, он шутливо сказал сквайру, чтобы, когда тому понадобится узнать что-нибудь о характере человека, он спрашивал у меня. Сквайр только рассмеялся в ответ.
К нашему счастью, знакомый нам джентльмен как раз проезжал мимо на двуколке, когда мы спустились с холма. Это был старый Питчли. Он довез нас до дома, и я еле смог слезть с повозки, настолько задеревенел.
Лина лежала в постели, цела и невредима. Она не пострадала, если не считать испуга и пропавших вещей. Как мы поняли, женщина, забравшая ее, уже пряталась между стогами, когда Тод привел туда сестру. Лина рассказала, что женщина очень быстро поймала ее, схватила и зажала рот ладонью, все, что она успела сделать, – лишь вскрикнуть один раз. Я мог бы услышать этот крик, если бы Мак не шумел так сильно, стуча по железу. Насколько далеко в поля женщина унесла ее, Лина сказать не могла. «Мили!» – вот и все ее слова. Потом грабительница бросилась к маленькой рощице из нескольких деревьев, сорвала там с малышки одежду, завернула девочку в старую поношенную юбку и крепко привязала к дереву. Лина думала, что и сама могла бы освободиться, но была слишком напугана, а потом пришел этот мужчина, Джек.