Страница 10 из 12
Умма не вытеснила, а дополнила общественное устройство доисламской Аравии, и все ее идеи находились в структуре трайбализма. Она сохранила доисламские обычаи в вопросах собственности, брака и отношений между членами одного и того же племени. Интересно отметить, что эта первая конституция арабского пророка почти исключительно регулировала отношения членов общины между собой и с внешним миром.
Тем не менее произошли важные перемены, первая из которых заключалась в том, что вероисповедание заменило кровную принадлежность в качестве социальной связи. Уже в доисламском племени божество и культ были признаком национальности, а отступничество – внешним выражением измены. Следовательно, такая перемена означала подавление внутри уммы кровной мести и достижение большего внутреннего единства путем третейского суда. Не менее важной была новая концепция власти. Шейх уммы, то есть сам Мухаммад, был главой для тех, кто действительно был обращен, и не в рамках условных и договорных полномочий, которые скупо предоставлялись племенами и всегда могли быть отозваны, а по абсолютной религиозной прерогативе. Источник власти перешел от общественного мнения к Богу, который возложил ее на Мухаммада, как своего избранного апостола. Эта передача сформировала всю будущую историю мусульманского правления и мусульманской политической мысли.
Таким образом, умма имела двойственный характер. С одной стороны, это был политический организм, своего рода новое племя с Мухаммадом в роли шейха и с мусульманами и другими в качестве его членов. Но в то же время она имела в основном религиозное значение. Это была религиозная община, как сказали бы некоторые, теократия. Политические и религиозные цели никогда не различались во мнении Мухаммада или во мнении его или, если уж на то пошло, наших современников. Этот дуализм присущ мусульманскому обществу, зачатком которого была умма Мухаммада. В то время и в том месте это было неизбежно. В примитивной арабской общине религия могла выразиться только политически и иметь только политическую организацию, так как никакая иная форма была невозможна. С другой стороны, одна религия могла обеспечить государству сплоченность среди арабов, которым сама концепция политической власти казалась чуждой и отвратительной.
Иммигранты, экономически вырванные с корнем и не желавшие полностью зависеть от мединцев, обратились к единственной оставшейся у них профессии – оружейному делу. Возможность заняться им давало состояние войны между Мединой и Меккой. Набеги на торговые караваны считались естественным и законным военным действием. Походы против мекканских купцов служили двойной цели: во-первых, они помогали поддерживать блокаду города, которая сама по себе могла в конечном итоге заставить его покориться новой вере; во-вторых, они увеличили влияние, богатство и престиж уммы в Медине. В марте 624 года триста мусульман под предводительством Мухаммада застали врасплох мекканский караван при Бадре. Налетчики заполучили богатую добычу, и их победа отмечена в Коране как выражение божественного благоволения. Битва при Бадре способствовала стабилизации сообщества и положила начало откровению нового типа. Все чаще мединские откровения стали весьма отличаться от мекканских, трактуя практические проблемы управления и распределения добычи, в том числе взятых в плен и членов их семей. Победа дала возможность для реакции против евреев, а в конечном счете и против христиан, которых обвинили в том, что они фальсифицировали собственные священные писания, чтобы скрыть пророчества о пришествии Мухаммада. Сам ислам начал меняться. Мухаммад стал открыто проповедовать новое религиозное мироустройство с собой в качестве печати пророков. Новое послание стало более очевидно арабским, а после признания мекканской Каабы местом паломничества завоевание города стало религиозным долгом.
В марте 625 года курайшиты, реагируя на растущую опасность со стороны мединских налетов, отправили войска против Мухаммада и разгромили мусульман у горы Ухуд. Они чувствовали себя недостаточно сильными, чтобы продолжить поход на Медину, и вернулись в Мекку. Это не стало каким-то реальным провалом для мусульманской общины, и, как и после битвы при Бадре, Мухаммад атаковал и изгнал еще одно из еврейских племен. Курайшиты, однако, не отказались от борьбы. Весной 627 года мекканская армия примерно в 10 тысяч человек двинулась к Медине и осадила город. Простой хитрости – рытья рва вокруг, которое предложил, как говорит предание, обращенный из персов, – оказалось достаточно, чтобы преградить путь их осадным орудиям, и через сорок дней армия курайшитов отступила. За этой победой последовало уничтожение последнего оставшегося еврейского племени – бану курайза, которое обвинили в сношениях с мекканцами. Мужчин, как говорит сира, предали смерти, женщин и детей продали в рабство.
В начале весны 628 года Мухаммад почувствовал себя достаточно сильным, чтобы предпринять попытку нападения на Мекку. Однако по дороге стало ясно, что попытка преждевременна, и военную экспедицию преобразовали в мирное паломничество. Мусульманские вожди встретились с переговорщиками из Мекки в месте под названием Худайбия, на границе священной территории вокруг города, на которой, по доисламскому обучаю, в определенные периоды нельзя вести никаких военных действий. Переговоры закончились десятилетним перемирием, и мусульмане получили право совершить паломничество в Мекку в следующем году и остаться там на три дня. В более поздние времена договор в Худайбии служил в качестве пророческого прецедента, определяющего нормы шариата относительно перерыва в джихаде для переговоров и перемирия.
Некоторые более страстные мусульмане были отчасти недовольны этим на первый взгляд нерешительным результатом. Их мнение переломило нападение на еврейский оазис Хайбар. Победа мусульман в Хайбаре ознаменовала первое столкновение мусульманского государства с завоеванным немусульманским народом и легла в основу последующих взаимодействий аналогичного вида. Евреи сохранили свою землю, но выплатили дань размером 50 процентов. В следующем году Мухаммад с двумя сотнями сторонников отправился в паломничество в Мекку, где растущий авторитет и мощь новой веры принесли ему новую партию обращенных. Среди них были Амр ибн аль-Ас и Халид ибн аль-Валид, оба они сыграют важнейшую роль в последующих победах ислама. Наконец, в январе 630 года убийство мусульманина жителем Мекки из-за, как представляется, частных разногласий послужило казус белли для окончательного нападения и завоевания Мекки.
С захватом Мекки и покорением курайшитов исламской уммой миссия пророка при его жизни была практически завершена, и в последний оставшийся ему год жизни он, по всей видимости, не участвовал ни в каких военных действиях. Самой значительной особенностью последнего года была реакция кочевых племен на новую общину Медины. Договариваясь с племенами, Мухаммад услышал условия, категорически неблагоприятные для него. Система, которую он предложил им, была чужда племенам, она требовала отречения от их сильнейшей привязанности к личной независимости и от важной части давно установленного нравственного кодекса и традиций предков. Следует отдать дань государственным талантам пророка, так как он осознал и в значительной степени преодолел эти трудности. Действительная и конечная цель его преобразований, пожалуй, так и не была фактически достигнута, и даже по сей день ислам бедуинов вызывает некоторые подозрения у тех, кто в состоянии о нем судить.
Непосредственной и внешней целью дипломатии Мухаммада после хиджры было расширение его влияния в ущерб курайшитскому. Он добился этого тем, что избегал трений с племенными предрассудками и сосредоточился на военно-политических вопросах в своих коллективных отношениях с племенами, оставив религию личному обращению. Условия соглашений Мухаммада с племенами всегда были одними и теми же: племя соглашалось признать верховную власть Медины, не нападать на мусульман и их союзников, а также выплачивать закят, мусульманский религиозный налог. Некоторые племена также приняли мединских посланников. С отдаленными племенами Мухаммад договаривался на основе равенства, и племена сохраняли благосклонный и выжидательный нейтралитет.