Страница 117 из 135
У ворот Терея ждало последнее испытание.
Дюжина стражников, оповещенная о каких-то беспорядках во дворце, ринулась навстречу окровавленному мужчине с девушкой на руках. По одежде они поняли, что он из дворца, но ни у кого из них не было времени, чтобы понять, с кем они имеют дело.
Ему пришлось бросить Леа на стопку плетеных корзин. И потом жажда крови, возмездия, оглушительная горечь всех этих лет, прожитых в далекой чужой стране в качестве добровольного раба взяла верх. Он убивал с наслаждением, освобождаясь от пут, внося кровавую плату за свободу.
Когда он опять поднял Леа, его кожа была багровой, а ум холодным и ясным. И только сердце пылало обжигающе холодным огнем, когда ноги ступили по раскаленным белоснежным дюнам Края Песка и Крови.
Таи проснулась оттого, что ее тошнило. Едва она пошевелилась, как все нутро тут же взбунтовалось. Быстро повернувшись на бок, она начала содрогаться в жутких спазмах.
С трудом придя в себя, она попыталась понять, где она и почему так плохо себя чувствует.
Вокруг было темно и жутко воняло рвотой и грязной человеческой плотью. Воздух был жесткий, плотный, тяжелый.
Тело не слушалось. Руки и ноги не шевелились. И только спустя время она поняла, что связана.
В полутемном помещении тихо всхлипывали и поскуливали женщины. Связанные, как и Таи, они беспомощно молили о пощаде. Кто-то плакал и бился в тихой истерике, другие лежали неподвижно. Многих тоже рвало.
Дальше, у противоположной стены, находились мужчины. У большинства рты были заткнуты кляпами, а руки и ноги — в деревянных колодках.
Наверху слышался монотонный шум, тусклый свет пробивался через маленькие окошки, а об стены что-то гулко билось.
Они были на корабле.
Таи с горечью подумала о том, что, разыскивая сестру, попавшую в неволю, сама стала рабыней. Она не сомневалась, что ее везут на один из крупных рынков.
Откуда-то сверху послышался скрип и лязганье отодвигаемой задвижки. В трюм по ступенькам спускался мужчина. Из ведра он стал доставать куски черствого хлеба и бросать изголодавшимся невольникам.
Таи сжалась. У мужчины был жуткий шрам, пересекавший все лицо. Правый уголок губы был вывернут и опущен, левый глаз покрылся белесой пеленой.
Приблизившись к девушке, мужчина остановился, уставившись на ее голые ноги. Таи нечем было их прикрыть — подол ее ночной сорочки был изодран в клочья. Мужчина присел и протянул ей кусок хлеба. Девушка не двинулась с места, видя, как зажигаются его глаза, как темнеет лицо. Волосатая рука медленно положила ломоть рядом с ее ногой, а потом сжала тонкую щиколотку и стала медленно подниматься до колена.
Таи затрясло от страха и отвращения. Она подумала, что этим все не закончится, но мужчина с сожалением вздохнул, поднялся и ушел, что-то бурча себе под нос о девственницах и дурацких запретах.
Значит, это особая партия товара, с горечью подумала Таи, и все самое жуткое впереди.
Она отвернулась к стене, ощущая качку всем телом. И забылась под шум бьющих о борт волн.
— Как думаешь, сколько дадут? — тем временем интересовался высокий худощавый человек у полноватого крепыша, довольно ковырявшего ногтем в зубах и клацающего языком.
— Думаю, хватит на починку корабля и на кое-что еще, — ответил он.
— Надеюсь, что так. Эта посудина развалится, если в следующем же порту ее не подлатать. Все мачты прогнили, как и трюмы. Вот-вот рассыплется, и тогда пойдем на корм здешним чудовищам.
— Не переживай. Выйдем к порталу, и там уже дело можно считать сделанным.
— Ты настолько ему доверяешь? — глаза худого нашли среди членов команды странного здоровяка диковатой внешности, заросшего и свирепого, словно зверь.
— Нет. Но что он нам сделает? Нас много— целая команда. А он один. Да и какая ему выгода тащить всех черт знает куда, если с этого невозможно поиметь свой куш. Пусть лучше он боится, если не выведет нас на того богатого покупателя, который ищет рабов для своего господина. У нас именно такой груз, какой его интересует. Три десятка девственниц, дюжина сильных мужчин.
— Пока он держится особняком. Команде это не нравится.
— Плевать мне на чьи-то симпатии. Они сразу же начнут улыбаться во весь рот, как только увидят камни.
Худой только покачал головой и сжал дряблые синеватые губы. Он был помощником капитана, и ему решительно не нравился новый пассажир, который обещал им золотые горы в Краю песка и крови.
Высокий, мощный, будто наемник, этот пришлый, появившийся неизвестно откуда, вдруг посулил им небывалые барыши, если они последуют со своим товаром к тем местам, куда они еще ни разу не ходили — ведь придется оставить корабль и преодолеть часть пути пешком, чего никогда не было. Их команда всегда передвигалась на корабле, и проницательный Кнут считал, что это залог их успеха. А сейчас он был недоволен выбором капитана — жадный Грах с годами становился все более ненасытным.
Кнут отошел от капитана и, прислонившись к мачте, стал незаметно наблюдать за тем, кто занимал его мысли.
Незнакомец не принимал участия в деятельности всей команды, держался в стороне и на предложение помочь остальным лишь презрительно скалился.
Кнуту не нравилось в нем буквально все: манера заносчиво себя вести, уверенность, с какой он держался среди людей, которые могли одолеть его в одно мгновение, но больше всего он не понимал, почему испытывает такое гнетущее чувство беспокойства и страха, глядя на незнакомца. А ведь Кнут повидал всякое за свою кочевую бандитскую жизнь — совершенно чудовищные миры и их ужасных обитателей, кровавые расправы и масштабные битвы, колдунов и ведьм.
Мужчина, о котором он думал, стоял на носу корабля и смотрел вдаль. Его поза была напряженной, у Крута создавалось впечатление, что незнакомец страстно желает, чтобы корабль шел еще быстрее. Его огромные руки вцепились в борт, плечи были напряжены. Ветер то и дело бросал длинные спутанные волосы ему в лицо.
Внезапно, будто почувствовав на себе взгляд, мужчина повернул только одну голову и исподлобья уставился на Кнута. Того передернуло, он поспешил отвернуться. Что за странная манера двигаться? Словно у хищника.
Какие глаза — горящие, звериные. Столько в них злости — такой взгляд просто невозможно вынести.
Один из членов команды поднялся из трюма с пустым ведром, в котором относил еду рабам. Он поставил ведро рядом с бочкой, привязал к нему веревку, бросил за борт, чтобы набрать воды.
И тут чужак обернулся всем телом и резко втянул носом воздух. Он почти вплотную подошел к опешившему матросу, еще раз резко вдохнул и медленно выдохнул, прикрыв глаза. Его лицо разгладилось на мгновение, а потом густые брови сошлись на переносице.