Страница 9 из 19
Эманации чужой силы носились в воздухе, чуть покалывали кожу голубыми искрами. Синий абрис магического пламени подсвечивал контур туч. От красоты и мощи стихии захватывало дух.
Налетевший вихрь подхватил птицу и седоков словно сухой лист, подбросил к небесам, а потом швырнул навстречу волнам.
Уже почти у самой воды фэнхун сумел выровняться, тяжело хлопая крыльями.
«Буря быстрее меня, — в мыслеречи птицы звучала обреченность. — Мы погибнем».
— Поговори мне! — сквозь зубы прошипел генерал, направляя летуна к скалистому островку посреди бушующего океана.
Это был крохотный клочок суши длиной в пару сотен шагов. Бури и шторма глодали его восемь из двенадцати месяцев в году, с корнем выдирали едва взошедшие деревца. Лишь в короткое северное лето островок оживал. Поросшие можжевельником скалы покрывались сорной травой, в которой изредка пламенели соцветия рододендронов. На камнях у воды любили отдыхать тюлени, а в скалах гнездились альбатросы и чайки.
Когда огненная птица опускалась на гальку у кромки воды, небо над островком уже почернело. Генерал, ругаясь, ослабил ремни, выдернул девушку из седла.
— К скалам, — скомандовал он.
Северный край острова вздыбливался беспорядочным нагромождением каменных глыб. Одна из них слегка нависала, образуя естественное укрытие. В выемке между камнями прятались прошлогодние птичьи гнезда, похожие на спутанные клубки сухой травы.
Акио с предельной осторожностью уложил Мию под навес и кивнул фэнхуну:
— Полезай туда.
«Что? В эту нору?» — Мыслеречь летуна была богата на интонации. Вне всяких сомнений, фэнхун оскорбился, услышав приказ.
— Будешь греть и защищать Мию, — прорычал генерал. — Быстро!
И, уже не обращая внимания на птицу, обнажил катану, чтобы вогнать клинок в землю меж камней.
Успел!
Налетевшая на островок мгновением позже волна скатилась по стенкам созданного Акио защитного поля, словно омыла гигантский невидимый пузырь. Ветер запел в скалах, все больше усиливая напор.
Такухати сосредоточенно сдвинул брови и положил руки на рукоять меча.
Ему предстояло в одиночку держать щит против бури.
Дракон кружил рядом, мечтая заполучить Мию в холодные и влажные объятия. Она отбивалась, вырывалась и бежала, оскальзываясь на гладких камнях. В темноту, где таился, поджидая добычу, огромный тигр. Шерстинки на его шубе полыхали языками огня и роняли искры на обожженную землю.
Тигр и дракон играли. Скалились, пугали, гоняли друг к другу измученную девушку. Мия металась между ними, чувствуя, как последние силы оставляют ее.
Она споткнулась, упала и не смогла встать. Дракон подошел и лег с левой стороны. От его тела расходился сырой холод. Справа лег тигр, обжигая испепеляющим дыханием.
Жар, холод и слабость.
— Уходи! — сказала Мия дракону и закашлялась. — И ты тоже! — велела она тигру.
Дракон насмешливо фыркнул, тигр дернул ухом. И все.
Мия рассердилась, и гнев помог побороть страх и слабость.
— Убирайтесь оба! — крикнула она.
Крик отразился в темной пустоте и вернулся. Теперь в нем ощущался отзвук силы. Тигр отошел и уселся поодаль, настороженно поглядывая на девушку. Дракон не двинулся с места.
— Почему ты преследуешь меня? — спросила Мия у дракона.
Она не ждала ответа и вздрогнула, когда услышала его бесплотный и равнодушный голос:
— Мне нет нужды преследовать. Я и так всегда рядом.
— Неправда! — рассердилась Мия. — Ты появился, когда я села на корабль. Что тебе нужно? Почему ты хотел меня убить?
Дракон засмеялся. Именно засмеялся — разве могли быть чем-то иным эти ритмичные хлюпающие звуки?
— Я пришел, потому что ты позвала, дитя вод. Но в тебе недостаточно силы, чтобы приказывать мне. Хочешь повелевать — найди ее.
Что-то ткнулось в ее ладонь. Мия перевела взгляд и поняла, что сжимает нож. Она вскрикнула и чуть не выронила его, успев перехватить рукоять в последний момент.
Когда она подняла взгляд, дракон уже исчез, а на месте тигра лежал Джин. Полностью обнаженный, скованный цепями.
Тихий вкрадчивый шепот, похожий на змеиное шипение, — он рождался будто сам собой в голове Мии:
— Ты знаеш-ш-шь, что делать, дитя вод. Выпус-с-сти силу.
Покачиваясь, Мия подошла к распятому мужчине. Аметистом вспыхнул узор вен на обнаженном теле, похожий на переплетение ветвей в кронах деревьев.
Джин посмотрел на девушку, и в расширенных зрачках мелькнул страх. «Мия!» — шевельнулись губы.
Она подняла нож и замерла. Вспороть кожу по рисунку, выпуская на волю алую, несущую пламя и смерть жидкость, — вот чего ждет от нее дракон. Достаточно нескольких надрезов…
— Дейс-с-ствуй, если хочеш-ш-шь силы…
Внутри обожгло ужасом, точно кипятком плеснуло. Как можно — это же Джин?! Ее Джин! Пусть он предатель, пусть изменил Мии у нее на глазах, разве можно за это зарезать его вот так, как жертвенного петуха?
Как вообще можно зарезать невинного человека ради силы?!
Мия вскрикнула, отшвырнула нож, как ядовитую змею, и даже вытерла руку о полу кимоно, словно короткое прикосновение к обтянутой кожей рукояти ее испачкало.
— Потерпи, — всхлипнула она, дергая цепи Джина. — Сейчас я тебя освобожу.
— Ду-у-ура, — разочарованно вздохнул в темноте дракон.
Ревел и бесновался шторм, дождь лил сплошным потоком, словно все небесные реки разом решили сойти на землю, стонал ветер, и вставало на дыбы море, чтобы обрушиться на затерянный в океане клочок земли. Казалось, все воздушные и водные драконы Оясимы собрались вокруг крохотного скалистого островка и теперь с размаху бились телом о возведенный генералом барьер, желая попробовать на зуб человечинки.
Лезвие уже наполовину скрылось в земле, и каждый удар стихии вгонял меч все глубже.
Над катаной на коленях стоял Акио Такухати и держал щит.
Вцепившиеся в рукоять пальцы сводила судорога, в глазах темнело от запредельного напряжения. Каждый вдох давался с трудом, словно сверху придавило гранитной плитой, но Ледяной Беркут стискивал зубы и снова воздвигал преграду на пути обезумевшей стихии.
В Огненной долине было хуже.
Стемнело, но буря не ослабляла напора. Ночная тьма была наполнена визгом ветра в скалах и грохотом волн.
Шторм выдохся лишь на рассвете. Тучи расползлись, небо над островком наконец прояснилось. Акио выдохнул, разжал негнущиеся побелевшие пальцы и рухнул на камень.
Не хотелось шевелиться, думать, что-то решать. Усталость затягивала в черную дыру, обещая покой — сон без сновидений.
Нельзя спать! Мия…
Он медленно поднялся, опираясь о камень. Ковыляя, добрел до скалы, под которой оставил девушку. Фэнхун забился вглубь норы и мелко дрожал. Даже для волшебной птицы попадание в подобный шторм было равносильно смерти.
Летун выполнил приказ. Мия лежала, укрытая его крылом. Акио взял ее на руки, прижал к груди, еще раз поразившись, какая она маленькая и легкая.
И холодная.
На бледном лбу девушки выступила испарина, Акио вытер ее, злясь, что не может толком согреть больную — после ночи наедине с бурей он и сам почти не чувствовал рук.
Поцеловав посиневшие от холода губы, он влил в Мию еще немного силы. Столько, сколько девушка могла сейчас взять.
Она всхлипнула:
— Господин Такухати! Я не шлюха…
— Я знаю. — Голос генерала дрогнул. — Знаю. Держись! Скоро дом.
Акио прижал девушку к себе крепче и перевел взгляд на фэнхуна:
— Вылезай.
Птица выбралась, опасливо косясь то на небо, то на хозяина.
Такухати раздраженно поморщился, предчувствуя очередные капризы. И оказался прав.
«Опасно лететь, ветер еще силен. Нужно подождать хотя бы полчаса».
Доля истины в словах фэнхуна, несомненно, была. Буря окончилась, но летящие по небу рваные клочья туч не внушали доверия. В любой иной ситуации генерал и сам предпочел бы переждать непогоду.