Страница 10 из 30
— Разумеется, надо идти дальше, раз уж взялся. Значит, снова пойду гулять по Пловдиву.
«Интересно, что думает обо мне Цыплёнок? — размышлял Гео. — «Притворщик! Хлебом его не корми, дай только театр устроить!» В общем, он прав. «Кончено, товарищ майор», а сам два часа рассказываю ему разные истории, просто дрожу от охотничьего азарта и его втягиваю в эту авантюру; Увы, если честно, есть у меня эта слабость, в крови она у меня. И зачем я только влез в это дело? Разве чуткий нюх уловит запах преступления? Бог мой, да ничуть не бывало! Эмилия сама распрощалась с жизнью., а я наверняка выгляжу со стороны дураком, пытаюсь искать то, чего нет. Моя пассажирка здорово посмеялась бы, если бы каким-то образом узнала, что я подозреваю её в двойном существовании…
Конечно, легче всего сказать себе: ты, Гео, и вправду обознался, мало ли людей, похожих друг на друга. А девушка метнулась в дом на Леонардо да Винчи совершенно случайно, просто убежала от твоих предполагаемых ухаживаний. И давай-ка ноги в руки, двигай снова в Созополь, покупай плавки, ставь на прикол свой старенький «Запорожец»…
А может, Цыплёнок действительно прав и я действительно влюбился? О, тогда с него станется, пойдёт к моей жене — так, мол, и так, твой благоверный втрескался по уши, езжай в Пловдив и забирай его поскорее, пока не поздно. Он ведь у нас моралист, ему это ничего не стоит…
А существует ли любовь с первого взгляда? Не знаю, не знаю. Но предпосылок для этого более чем достаточно. Жизнь у нас довольно-таки серая. Всё одно и то же: с работы — домой, пижама, тапочки, ужин, телевизор… И не случается ничего, что бы встряхнуло душу до дна, напомнило, что тебе всего тридцать лет… Раньше как? По крайней мере собирались вместе, рассказывали друг другу интересные истории, ездили куда-то, потом хвастались слайдами, вспоминали старые фильмы, орали до посинения на стадионах, поддерживая дух «своей» команды, ходили иногда в спортзалы и даже культпоходы в театр, потом долго обсуждали. Когда это было? Миллион лет назад… Друзья исчезли, разбежались, растворились. Почему? Что случилось? Конечно, не я один такой, это болезнь века — разобщённость, об этом думают социологи, психологи, философы, даже психоаналитики. Мужчина без друзей похож на валюту, которая с каждым днём падает в цене, особенно в собственных глазах. А. почему бы не подружиться, например, с Цыплёнком? У нас с ним полное согласие по всем вопросам, ходим иногда в гости друг к другу, вместе отдуваемся перед начальством. Разные по характеру и темпераменту? Тем интереснее может быть общение. Но нет, мы бываем друзьями только тогда, когда случай подсовывает нам интересные, запутанные дела, а в остальное время что-то мешает нам, дьявол его знает — что именно, и мы спешим расстаться с одинаковым чувством облегчения. Да, только это нас и связывает — дело, разгадка преступлений, человеческие судьбы.
Однако надо немедленно переселиться в более скромный отель, иначе Гена и вправду может поверить в силу любви с первого взгляда».
Дальнейшие события Гео Филипов записал для памяти в виде рассказа и прочёл этот рассказ по телефону майору.
Итак, я отправился искать себе скромный, непретенциозный отель. Пешком. Опять пришлось пройти через Леонардо да Винчи, до смерти надоевшую мне. Снова вошёл в сладкарницу[3] на углу, готовый задавать ещё более глупые вопросы, чем в первый раз. Тогда по глупости я не нашёл ничего лучше, как спросить кассиршу, уткнувшую нос в свежий номер «Литературного фронта», не заходит ли сюда выпить кофе очень красивая девушка с большими чёрными глазами. Ответ был таков: «Тут пьют кофе только красивые девушки!» Только бы она не запомнила меня…
Я подождал, пока очередь у кассы рассеялась, сунул голову в эллиптическое окошко и снова увидел в руках кассирши газету — на этот раз «Пульс», стихи. «Вы интересуетесь поэзией?» Теперь я лучше рассмотрел её — женщина молодая, чуть полнее, чем, следовало бы, довольно красивая. Она слегка порозовела и быстро спрятала газету за спину. «А что, это такой большой грех?» — «Отнюдь, наоборот!» Я ещё подумал: это прекрасно, что люди такой профессии читают стихи, а не подсчитывают левые доходы. Мы обменялись двумя-тремя фразами, и наконец я отважился задать ей вопрос, ради которого пришёл: «Я бы хотел знать, где в городе собирается молодёжь, любящая стихи». Женщина секунду-другую подумала, потом быстро назвала несколько мест, явно знакомых ей: клуб работников культуры «Кристалл», кафе моего «Тримонциума» и «Новоотеля», иногда встречаются, и в кафе на остановке «Девятый километр».
Теперь я должен объяснить, почему мне пришло в голову искать «любящих стихи», хотя я снова рискую вызвать ваш смех. Во всём виноваты «весы»: на одной чаше неуклюжие ученические рифмы некролога: «Эми, дорогая Эми…», на другой — довольно удачное сравнение моего «Запорожца» с кузнечиком, который тащит за собой огромную белую бабочку со сложенными крыльями (авторство, как вы помните, принадлежит моей загадочной спутнице). Я не сомневался, что стихи в некрологе написал Длинные Уши. Раз уж он выбрал поэтическую форму, то, вероятнее всего, она их связывала не меньше, чем сильные чувства. Хорошо бы только, чтобы и стихотворец не удрал из города, как эти Стаматовы. И что их держит так долго в Чехословакии?
В общем, я поколебался, повертелся туда-сюда и пошёл в «Кристалл». «Ослиные Уши? — переспросили меня. — Ослы, как правило, в поле работают. А все красавицы на дискотеках!» Я постарался не рассердиться: из-за духоты персонал был нервно настроен.
Теперь надо быть поосторожнее. Если и опрошу про «ослиные уши» и Совете у папы, как бы меня самого не оттаскали за уши.
На улице палило нещадно. Я плёлся но камням старого городи, похожим на расплющенных лягушек. Почему меня носило но городу и такую невыносимую жару? Что это было? Бегство от настоящей работы? Или во мне всё ещё теплилась надежда вдруг столкнуться с ней?
Очередная экскурсия закончилась переселением в скромную гостиницу у вокзала и твёрдым убеждением в том, что Пловдив для меня был и останется «терра инкогнито». Он не желал открываться передо мной. Впрочем, в этом смысле он был похож на все, и большие и малые, города, стоящие на перекрёстках наших путей-дорог: день приезда и день отъезда — одни день, приехал — уехал…
Я уже было собрался в учреждение, где до суда работала Кристина, как вдруг почувствовал, что мне не обойтись без поддержки, а точнее, без протекции. Пришлось снова идти к полковнику — вашему другу и просить помощи. Самой неприятной для меня была необходимость обращаться к начальству Кристины и объяснять ему, зачем я интересуюсь её делом, иначе говоря врать, потому что правду сказать я не мог — так было задумано изначально. «Всё же упорный вы человек!» — сухо пробормотал полковник и направил меня к одному из своих коллег, занимающемуся хищениями.
— Я хорошо помню этот случай, о нём даже в столичных газетах, писали. — Коллега оказался «своим парнем», и мы быстро перешли на «ты». — Ты разве не читал?
— Нет, не читал.
— Я обещал полковнику не спрашивать тебя о цели…
— Ну почему же? Я тут провожу кое-какие исследования…
И тут ни к селу ни к городу я вдруг заявил ему, что закончил юридический и занимать наукой.
— Понимаешь, газеты писали в основном про попытку Директора замять эту историю — он, видишь ли пёкся о добром имени своего учреждения. Нет, сам он ни в чём конкретно не виновен, и никто не собирался хватать его за руку, но ведь все наверняка подумают, что рыба гниёт с головы… Как ты считаешь, это единственный случай? Ничего подобного! Просто руки опускаются… И стоит ли удивляться, что более мелкие сошки поступают так же? Ну хорошо, допустим, кто-нибудь сознательный найдётся и сигнализирует, милиция примет меры, его даже похвалят за «неусыпное око», а что будет потом, ты знаешь? Начальник в результате выгонит его за разглашение «служебной тайны» и развал коллектива! Так что сиди, брат, в уголке и. помалкивай — вот как все думают! Честное слово, я не преувеличиваю. И если прибавить, что мы стали в последнее время соперничать с Западом по равнодушию, с каким толпа взирает на драки и поножовщину, то получается весёлая картина… Ты знаешь, что по крайней мере половина раскрытых финансовых преступлений, злоупотреблений по службе, хищений не стали предметом судебного разбирательства?
3
Так в Болгарии называются кафе-кондитерские.