Страница 6 из 7
Сержант сплюнул, растёр берцем.
– Первый этап – индивидуальный. Каждый – по своему коридору, внутри здания. Те, кто меня удивит и его пройдёт, дальше должны дейстовать совместно, группой. Конечная задача – помещение, в котором террористы и заложники. Зацепите гражданского – дисквалификация всей группы. Ясно? Не слышу.
– Так точно, господин сержант! – хором.
– Командиром группы назначаю Одинцова. Держи. Это – боевой планшет.
Игорь повертел тяжёлый гаджет. Спросил:
– А как…
– Сколько долбить, воин?! Сначала – «господин сержант», а потом – «а как».
– Так точно. Говорю – а как с ним работать? Вы же не учили…
– Конечно, не учил. Куда вам, соплякам, уметь обращаться с тактическим боевым планшетом? Командиру группы положено, вот и даю. Там будет расположение своих бойцов, обнаруженных целей, ориентация по спутнику. Разберёшься, если масло есть в башке. Получить оружие и снаряжение, пять минут на экипировку.
Напоследок сказал:
– Если группа выполнит задачу, все получите увольнение. До вечерней поверки. Надеюсь, не успеете в сопли нажраться.
Рыжий хохотнул и хлопнул Одинцова по плечу. Радостно гудя, пошагали на старт.
Сержант проводил глазами, хмыкнул:
– Вот салаги.
Оператор спросил:
– Не жирно этим духам – в увал всего через месяц учебки?
Сержант рассмеялся:
– Не бзди. Ставь им четвёртый уровень сложности, как для настоящих штурмовиков. Они хрен из коридора вылезут. Лазарет им, а не кабак.
Оператор оскалился и застучал по клавиатуре.
Не успел. Очередь всё-таки зацепила хвостом, ударила в бронежилет, опрокинула на спину. Сверху сыпалась какая-то дрянь, бетонная крошка била в блистер шлема.
Игорь повернулся на бок, застонал. У противника пули керамические, заряд уменьшенный. Но врезало всё равно – будь здоров.
Попробовал вздохнуть, успокоился: рёбра целы.
Как там учили? Сначала в помещение заходит граната, и только потом – сам. Дамы – вперёд.
Вырвал кольцо. Бросил, прижался спиной к стене. Грохнуло, повалили белые клубы – выскочил, дал полмагазина наугад. Движение справа поймал даже не боковым зрением – шестым чувством. Развернулся, успев опередить тёмный силуэт на полсекунды.
Присел, отдышался. Протёр перчаткой замазанный извёсткой шлем. Прислушался к себе.
Когда взорвалась граната, и потом, когда завалил второго – ощутил что-то странное. Внешняя, чужая боль коснулась, перехватила дыхание. Прошептал:
– Отставить глюки, курсант Одинцов. Ещё половину коридора идти.
Выдохнул, прыгнул в проход, перекатился. Получалось здорово – будто чувствовал, куда ударят пули и за мгновение уходил с линии огня. Стрелял, не целясь – но точно знал, что попал.
Потому, что сердце вновь замирало, сбивалось с ритма – словно страдало вместе с очередным уничтоженным.
На последнем участке увидел яркую вспышку. Не думая, ушёл кувырком в какую-то каморку, вжался в пол. Грохнуло так, что даже в шлеме заложило уши. Планшет сорвало с крепления, раскололо об стену.
Ответил из подствольника – коридор распух чёрно-красным цветком, ударило тёплой тугой волной.
И стало темно. Совсем.
Фонарик включать остерёгся. Вспомнил про гаджет, начал ощупывать пол. Облегчённо вздохнул, найдя тяжёлый прямоугольник. Снял перчатку, провёл дрожащими пальцами по поверхности. Какие-то точки, линии…
Прикрыл глаза.
Увидел, как застрял Олежка, не в силах высунуться из-за угла – пулемёт выжигал прямой, как та кишка, коридор.
Как плачет от бессилия рыжий, пытаясь вытащить полураздавленную ногу из-под рухнувшей бетонной плиты.
Как картавый из Петрозаводска роется окровавленными ногтями в острой щебёнке, пытаясь найти последний магазин…
Прижал ларингофоны к горлу, прохрипел:
– Олежка, это я. Как ты?
– Жопа, как. Не высунуться.
– У него лента сейчас кончится. Пока будет менять – у тебя есть пять секунд. Слышишь?
– Понял, брат.
Потом успокоил рыжего. Подсказал картавому, где искать магазин.
Вышли все.
Рыжему наложили шину. Оставили у выхода из коридора его и второго, с оторванным пальцем. Остальные пошли, рассыпавшись цепью.
Игорь видел всё.
Вовремя укладывал группу и заставлял ползти по-пластунски. Вовремя отправил снайпера на фланг – нейтрализовать крупнокалиберный.
Дошли без потерь.
Осталось здание с заложниками. Одинцов сказал:
– Дальше я сам.
Скинул всю сбрую, бронежилет и шлем, отдал автомат. Достал потёртый «макаров». Лязгнул затвор – словно секундомер нажали.
Сказал Олегу:
– Махну рукой – дадите залп световыми гранатами. В каждое окно и в проход.
Друг хотел что-то возразить. Потом покорно кивнул, протянул широченную ладонь:
– Удачи.
Игорь подобрался ближе. Звуки были вполне натуральными: грязная ругань террористов, женские всхлипывания. Плач ребёнка ударил в уши – и оборвался.
Дал сигнал. Крепко зажмурил глаза, но даже сквозь веки ослепительные вспышки световых гранат жгли сетчатку.
В проходе были двое: один не успел автомат скинуть с плеча; второй юркнул за колонну и начал лупить из пистолета. «Стечкин, – понял Игорь, – магазин на двадцать».
По стенам метались чёрные тени – в главном помещении ослеплённые враги орали бессвязно, бестолково паля во все стороны. Но скоро зрение у них восстановится, и тогда – конец.
Одинцов трижды подряд выстрелил в колонну, пугнув стрелка, рванулся вдоль стены. Прыгнул, перевернувшись в воздухе на спину. Выкатился за колонну – и выстрелил в упор снизу.
Робот застонал и рухнул, облив чем-то горячим. Кровью? Маслом? Или показалось?
Вновь накатило жуткое чувство чужой боли.
Сбросил с себя тело. Поднялся. Шатаясь, вошёл в комнату.
Один держал лезвие у шеи беленькой девчонки. Шея была хрупкая, как стебелёк ландыша. Второй упёр ствол в живот толстого старика, взглянувшего на Игоря. В глазах его не было страха – только смертельная усталость.
Одинцов увидел их всех – злых, решившихся, напуганных. И где-то там, снаружи – волнующегося Олега, бессильно сжимающего автомат.
Сказал:
– Всё, ребята, хватит. Не хочу вас убивать.
Секунда длилась вечность.
Потом загрохотало роняемое на бетонный пол оружие.
– Так я-то причём, голубчик?
– Полковник срочно отправил к вам, профессор. Это – по вашему ведомству. Вы же сами предупреждали: любые отклонения, странности, загадки – чтобы немедленно.
Туманов поморщился, пробормотал:
– Угораздило же меня именно сегодня приехать в этот учебный центр. Что у вас может быть странного? Случаи энуреза у штурмовиков? Пьяные галлюцинации? Ладно, сержант, излагайте подробно.
Выслушал, постукивая карандашом по столешнице. Хмыкнул:
– Хорошо, давайте по порядку. Чего удивительного в том что этот ваш… Одинцов, да. Что он связался с товарищами по группе по время прохождения коридора и руководил их действиями?
Сержант сглотнул комок:
– В коридорах не работает радиосвязь. И не должна. Они специально экранированы, чтобы бойцы проходили первый участок индивидуально.
Профессор наклонился вперёд, поправил бабочку:
– Что вы говорите! Ага, ага. А если ментальная… Так. Но вот потом, уже снаружи – группа прошла без потерь участок, и освободила заложников – это, конечно, выдающийся результат, но ведь его вероятность – выше нуля, не так ли? Там ведь всё было легче, голубчик? Одинцов имел тактический планшет, на котором, если я правильно понимаю, отражается обстановка. Ну, свои, чужие, их расположение и число.
Сержант кивнул:
– Да, примерно так. Если бы не одно «но». Планшет был уничтожен ещё при прохождении коридора прямым попаданием осколка.
Туманов вновь поправил бабочку, растерянно покрутил головой:
– Не понимаю! По какому прибору тогда этот ваш Одинцов руководил подчинёнными, видел обстановку?
– А вот по этому.
Сержант злорадно смотрел, как у профессора вылезают глаза из орбит от удивления.