Всё будет хорошо!

Но после общения с ними, а они вели, в тот период, жалкое существование, жили впроголодь, свинину и говядину давно не ели…, даже одежда была поизношена, дворянское довольствие перестали получать от царя. Зато сколько было энергии и любви к родине, я почти неделю с ними общался каждый день, приносил еду, немного помог с деньгами. Ты представить не можешь, какие это были светлые люди…. Но в один из дней, я все же взял револьвер, надо было решать свою миссию, которую затеял. В конце нашего вечера, при прощании, я вытащил оружие…, и не смог Миша…, не смог убить Ленина и его жену. И знаешь, они не умоляли меня, не упали на колени…, и я им все рассказал! Откуда я, зачем прилетел из будущего, по их взглядам видел, что они меня считали за сумасшедшего, ты тоже так иногда на меня смотрел. Тогда, под дулом, я заставил их пойти ко мне, там показал частично свои устройства и включил компьютер. Ты бы видел их лица, когда я все это показывал, все эти механизмы и приборы. А вот компьютер на них произвел грандиозное впечатление…

Они узнали про всю нашу, Миш, эпоху коммунизма, долго они вникали, очень долго, но веришь, нет, через две недели они ушли от меня совсем другими людьми. Про Сталина узнали, про его приход после смерти Ленина, особенно ужаснулись они, узнав про мавзолей…, про вторую мировую, про холодную войну с США, и еще многое другое. Они мне поверили, и я приобрёл настоящих друзей…, их дружба мне еще пригодилась в будущем, в другой поставленной мной задаче.

Революция все-таки свершилась, пришла к власти социалистическая, не коммунистическая, партия во главе с Лениным и Зиновьевым. Царя и его семью, не убили, дали им поместье, под Екатеринбургом, при полном гос.содержании, и гражданской, кровавой той войны, не было. Так, немного народ помутил воду в двух столицах, и все. Дума поделилась на фракции: и кадеты были, и демократы, даже троцкисты, выборы назначили…, все по-человечески пошло, чинно и благородно. Ленин, так и не стал Лениным, остался он Ульяновым Владимиром Ильичем, первый председатель Думы, в 1922 году провели Конституцию, и опять же, Ульянов стал первым Президентом Российской Федерации, на манер Соединённых штатов…, вот так вот!

Но опять же меня занесло…, эх старость, не могу держать мысль…»

Глава №25

Письмо (продолжение)

«…Пристроился я, значит, к команде Ульянова и вплоть до 1919 года был с ним, старался, не светится понапрасну. В 1917 году, в апреле, уже начиналась революционная смута в Санкт Петербурге, и нас в вагоне, вместе с Зиновьевым, Ульяновым и рядом других революционеров, привезли из Швейцарии в Россию. Признаюсь, пришлось много поработать плазмоидом, очень все это было затратно. Ох, не хочу писать про этот период, не смотря на мой компьютер и информацию, скопленную за века, наделали мы всё же ошибок, но еще раз повторю, обошлось малой кровью. Считаю, что совесть свою, сильно не замарал…

Настал 1919 год, по информации из компьютера, я знал, что наступает час пик для следующей моей задачи. Тяжело меня отпускал Ульянов, даже назвал предателем России, с горяча, очень уж он привык к моим советам. Но все же понимал, что надо, ведь будущая вторая мировая война назревала. После проигрыша в первой мировой, в Германии настал демографический и экономический кризис, радикальные партии начинали проявляться. И опять, из России в Германию, меня повезли в переоборудованном, для моих нужд, вагоне. Десяток лучших своих латышских бойцов, Ульянов снарядил для моей охраны. Мы поехали в Мюнхен искать Адольфа Гитлера! Для него наступал поворотный момент в его жизни, с апреля до июня, надо было что-то сделать, в эти два месяца, по истории двадцатого века, из будущего, решалась его судьба, как будущего фюрера…

В конце марта, мы прибыли в Мюнхен. Подключили немецких друзей из коммунистической народной партии, и нашли, где стояла на постое седьмая рота первого резервного батальона второго Баварского пехотного полка, там и числился Гитлер действующим ефрейтором. Адольф в этот момент хотел начать художественную деятельность, всё картины свои пытался продвинуть…, да Миша, представляешь, он рисовал, и не плохо…

Ворваться в лагерь военизированного батальона, мы не могли по ряду причин, слишком уж это было рискованно. Пришлось устраивать представление: я стал богатым русским меценатом, эмигрирующий из Москвы в Европу. В Мюнхене снял самые богатые номера для себя и своей свиты. Пустили слухи по городу, будто бы странный русский скупает работы молодых художников, на меня вышла местная звезда кисти, Макс Цепер. Он то и вывел меня на незаурядный талант, не ограненный алмаз, мать его…, и ко мне пожаловал сам Адольф Гитлер, собственной персоной. Молодой, неуверенный в себе, он топтался в моей приёмной, держа в руках несколько своих картин. Его знаменитых усов еще не было, казался таким приятным человеком. Я смотрел на него в щелку и поражался…, честно скажу, испытал какой-то мистический страх, я то знал, что он несет на своих плечах в будущем. Да уж, тот день я помню как вчера!

Взяв себя в руки, я пригласил его в свой номер. Представился, мой немецкий был вполне сносным, так о «ни о чём» и говорили. Надо было понять этого человека, я еще сам не решил, что буду делать. Принесли дорогое вино, он немного раскрепостился, я, лично, не сделал ни одного глотка, нашей с тобой Миша, попойки, мне хватило на годы вперед. И вот, после третьего бокала, я увидел его истинное лицо…, как-то самопроизвольно, разговор переключился на азиатов…, а потом и на евреев. Ты бы слышал его речь…, это был уже не человек. Глаза горели адским огнем, поначалу, я дурак, подумал, что надо поговорить с ним о будущем, по мирному, но после его речи, я увидел уже сформировавшегося Зверя. Извинившись, я вышел из номера, и прошёл в соседнее, там ждали моих приказов помощники.

Ты понимаешь Миша, я это всё затеял, и я должен был сам это закончить. Может, если бы я его нашел до первой мировой войны, все бы обошлось по-доброму, но, увы, сам знаешь, почему, раньше не получилось. Сделав знак соратникам сидеть, я взял приготовленный заранее пистолет, на дуло его, накрутил подобие глушителя собственной сборки.

Когда я зашёл обратно, в свой номер, Гитлер встал с кресла, в руках держа бокал…

Ты мне, тогда, три года назад говорил, что я хороший человек…, я тебе там, что-то ответил, не помню точно, что-то про необходимость сделать плохое. И вот она настала… Я поднял перед собой пистолет и рука моя не дрогнула, три выстрела попали в голову…, два патрона в лоб, а третий уже в затылок…

Прошло двадцать три года с того убийства, а по-другому никак не могу я это назвать, и до сих пор, передо мной стоит его лицо. Как он смотрел на меня, за секунду поняв, что это пришла его смерть…

Вот так Миша, я знаю, что совершил грех, большой грех, и не будет мне прощения, но так же я знаю, что не будет миллионов смертей…

Ну и хватит, буду закругляться. Вернулся я в Россию со своей командой, Ульянов мне выделил под Москвой закрытую территорию. Там я потихоньку собрал талантливых ученых под свое крыло, мы переросли в исследовательское научное учреждение, до 34-ого года я возглавлял его, а потом ушел на покой. Без меня они неплохо справляются, до сих пор, ну до 1942 года, в крайнем случае….

И вот, под старость лет, мне ударила новая вожжа под моё мягкое место, и я снова решил сделать новый мир, может ещё более совершенный, чем этот, в котором ты сейчас живешь. Сделаю я, пожалуй, рывок во времени, на десять тысяч лет. А вдруг получится? Мне хоть и под восемьдесят лет, но, чисто теоретически…, могу дать фору и многим молодым!

И если, ты читаешь эти последние мои строки, значит, я все таки этот прыжок уже сделал. Эх, жаль, тебя нет, Миша, я бы опять тебя в альтернативное настоящее взял бы, но, увы, ты остался в двадцать первом веке!…» – не, на такой бы рывок Михаил бы не пошёл, десять тысяч лет – это уже грандиозней этой вселенной, журналист повел плечами от такой мысли.

« …Но ничего, тут я нашел двух сподвижников, они согласились поучаствовать в эксперименте, ну да ладно…, для тебя это уже не важно.