Страница 91 из 99
Уроки одного из его самых любимых учителей, Йоахима Кампе, автора «Немецкого Робинзона»[581], придали большую отчетливость его детским мечтам и определили дальнейшую судьбу ученого. Воображение и любовь к природе развивались в ребенке, соперничая с горячей любовью к науке, благодаря домашнему образованию, данному Христианом Кантом, членом Академии наук и государственным советником Пруссии. Когда Александр достиг четырнадцатилетнего возраста, его вместе с братом Вильгельмом[582] отправили завершать образование в Берлин. С 1786 по 1788 год он учился в университете Франкфурта-на-Одере, а затем отправился в Геттинген, где занялся, можно сказать, исступленно изучением филологии, истории, анатомии, физиологии и естественных наук. Совсем еще юный, он обладал уже обширными знаниями, и его имя получило известность в научных кругах. В конце 1790 года, после путешествия в Англию и Голландию, Гумбольдт отправился в Гамбург изучать языки вместе с Бушем и Эбелингом. Вскоре его мать, встревоженная тем, что сын слишком долго не был дома, вознамерилась приучить его к оседлому образу жизни, для чего отправила сына учиться в Горную академию во Фрейберг для усовершенствования знаний по геологии. Академию Гумбольдт окончил через год и был назначен в 1792 году горным асессором и обер-бергмейстером франконских[583] княжеств и маркграфства Байройт. В 1796 году умерла мать. Глубокая сыновняя привязанность до того времени заставляла скрывать, как тяготили его необходимость сидеть на одном месте и невозможность реализовать давно выношенные в душе проекты. Отныне, оставшись один, Александр Гумбольдт продал свои владения в Пруссии и отправился в Париж.
Радушно принятый учеными, составлявшими гордость этой лихорадочной эпохи, работая бок о бок с Араго[584] и Гей-Люссаком[585], очень уважаемый за свои обширные знания, он легко добился от Директории разрешения присоединиться к экспедиции капитана Бодена, который собирался предпринять кругосветное плавание. Именно там он познакомился с Эме Бонпланом[586], который должен был сопровождать капитана Бодена в качестве натуралиста. Этой экспедиции помешали войны в Германии и Италии. Видя, что их планы рухнули, ученые отправились в Испанию, надеясь оттуда попасть в ее южноамериканские владения. Это был конец 1798 года.
Бонплан родился в Ла-Рошели 22 августа 1773 года и, следовательно, был на четыре года моложе Гумбольдта. Он служил военным хирургом в республиканском флоте, но к тому времени, когда судьба свела его с прусским ученым, ставшим затем его неразлучным другом, уже оставил службу и был свободен. Прекрасно принятые испанским правительством, натуралисты получили все желаемые разрешения и даже возможность бесплатно переправиться на фрегате «Писарро», который отправился из Ла-Коруньи 5 июня 1799 года.
Посетив Канарские острова и совершив классическое восхождение на пик Тенериф[587], они прибыли 16 июля в порт Кумана[588], столицу страны, которую тогда называли Новой Андалузией.
Друзья провели несколько недель в Кумана, собрали ботанические коллекции и проверили приборы. Первым результатом этой проверки для Гумбольдта было точное определение положения Кумана по широте и долготе посредством астрономических наблюдений. До того времени этот город на картах находился по меньшей мере на полградуса южнее.
Бонплан, страстный ботаник, восхищенный пышностью флоры, собрал гербарий, накопив настоящие сокровища, пока Гумбольдт с его универсальным образованием и ненасытной жаждой знаний изучал все, что попадало в его поле зрения: землю, людей, животных.
Из Кумана оба друга, умножая свои труды и производя многочисленные метеорологические наблюдения, отправились в Ла-Гуайру[589] вдоль побережья и прибыли в Каракас в январе 1800 года. Они пробыли там некоторое время и, пройдя по многим инстанциям, увеличили и без того уже большой численный состав экспедиции.
Из Каракаса ученые отправились в Пуэрто-Кабельо, вскарабкались на горы, сжимающие долины Арауки, и достигли заросших травой равнин, местами покрывавших огромные пространства, известных под названием льяносов. Они приближались к Ориноко.
Именно в степных реках Венесуэлы натуралисты впервые увидели электрических угрей, рыб с такими необычными и опасными свойствами.
Отсюда они добрались до одного из притоков Ориноко Апуре и по нему спустились в индейской пироге. Путешествие становилось все более трудным, мучили лихорадка, надоедливые тучи комаров, лишения, утомление.
Продолжая неустанно свои исследования, друзья смогли проверить гипотезу, выдвинутую Буашем четырьмя годами раньше, относительно сообщения между Ориноко и Амазонкой. Они отправились по Риу-Негру, притоку Амазонки, проследовали по ней на сотню лье и обнаружили на левой стороне приток, направляющийся на север, поднялись по его течению и после долгого и утомительного плавания вошли непосредственно в Ориноко. Этим природным каналом была река Касикьяре, которая действительно соединяла две огромные американские реки, вытекая из Ориноко в трехстах километрах от ее истока и впадая в Риу-Негру, приток Амазонки.
Это плавание длилось семьдесят пять дней в индейской пироге как по Ориноко, так и по Риу-Негру и Касикьяре. Оттуда друзья направились к побережью, но не смогли идти дальше из-за английской блокады, прервавшей всякую связь с морем. Они были вынуждены ждать два месяца с августа по октябрь и отправились в Гавану, куда прибыли в конце года. Здесь ученые надеялись присоединиться к экспедиции капитана Бодена, чтобы вместе с ней обогнуть мыс Горн, пересечь Тихий океан и достичь Австрало-Азиатского архипелага. Поняв, что этот проект никоим образом нельзя осуществить, друзья решили вернуться в Южную Америку и в Картахене сели на корабль.
Гумбольдт хотел дополнить как можно более подробным орографическим[590] исследованием результаты своей предыдущей кампании, носившей главным образом гидрографический характер. Верный Бонплан продолжил бы свои ботанические исследования и, как всегда, оказал бы начальнику экспедиции ценную помощь своей увлеченностью, гуманной философией и крепкой дружбой. Из Картахены в Боготу друзья решили отправиться по реке Магдалене. Они любовались по пути одним из самых красивых, после Ниагарского, водопадом Текуандана, от которого поднималась колонна водяной пыли, видная из Боготы.
Ученые посетили горную цепь Киндио[591], вулкан Попаян[592], Парамо[593] д’Альмагер, плато Лос-Портос и 6 января 1802 года прибыли в Кито.
Здесь они в два приема взобрались на вершины Пичинчи, возобновили свои опыты по определению состава воздуха, электрическим, магнитным и физиологическим явлениям, поднялись на малоизученные вершины вулкана Котопахи[594] и пять месяцев провели в Кито, оттуда отправлялись в разные стороны на поиски исторических документов, собираемых со страстью истинных исследователей.
Следующим местом их паломничества стала Лима, откуда путешественники морем приплыли в конце декабря 1802 года в Гуаякиль, добрались до Акапулько и, пройдя через Таско и Куэрнаваку, прибыли в апреле в город Мехико. Ученые более года прожили в этой любопытной стране, которая тогда называлась еще Новой Испанией, а вскоре вернула свое исконное название — Мексика. Среди прочих они посетили рудники Морана[595], единственный порог Реглы[596], совершили восхождение на вулкан Хорульо[597], один из интереснейших в Новом Свете, потом на Толуку[598] и Пероте[599], отсюда проследовали до Халапы, потом до Веракруса, откуда морем отправились на Кубу. С Кубы они перебрались в США, потом вернулись во Францию 9 июля 1804 года. Это прекрасное путешествие, такое плодотворное по всевозможным результатам, и до того времени единственное в летописи науки, длилось без перерыва почти пять лет!
581
Кампе Йоахим
582
Гумбольдт
583
Франкония
584
Араго
585
Гей-Люссак
586
Бонплан Эме
587
Пик Тенериф
588
Кумана́
589
Ла-Гуайра
590
Орография
591
Кинди́о
592
Неточность автора:
Попаян
593
Парамо
594
Вулкан Котопахи
595
Имеется в виду месторождения серебра Реаль-дель-Монте-и-Моран в мексиканском штате Идальго (к северу от столицы страны Мехико).
596
Регла
597
Хорульо
598
Толука
599
Пероте