Страница 87 из 99
Шлюп, посланный навстречу путешественникам из Виктории, отвез их вскоре обратно, после того как они достигли цели.
…На следующий год Вимпер, обладавший невероятным запасом энергии, а также исключительной жаждой деятельности, напросился на участие в так называемой телеграфной экспедиции, организованной для изучения трассы прокладываемого подводного кабеля. Полковник Балклей, назначенный ее руководителем, принял путешественника наилучшим образом и взял его с собой. Для Вимпера это была давно желанная оказия посетить Новый Архангельск, или, как его теперь называют, Ситку, главный город территории Аляска, которую русские уступили США. Бегло осмотрев остров Баранова, где находится этот красивый, а сейчас поистине очаровательный город, увидев Камчатку и ее столицу Петропавловск и чукчей, скитающихся по ледяным берегам Берингова моря, он отправился в Форт-Нулато, одну из станций, созданных для торговли пушниной прежней русско-американской компанией, сегодня называющейся «Пушная компания Сент-Луис».
Зима прервала едва начавшиеся исследования и заперла в форте путешественников на весь холодный сезон.
«В порту, — рассказывает Вимпер, — возвышаются две сторожевые башни, отдельно стоящие от складов и жилых домов. Он окружен прочным палисадом, на ночь ворота всегда закрываются, поэтому индейцы не могут проникнуть в него в большом количестве. Такова простая мера предосторожности в целях предотвращения резни, подобной той, которая в 1850 году опустошила мирную факторию.
Во время этой зимовки стояли страшные холода. В течение ноября и декабря я пытался сделать несколько набросков форта и окрестностей, но это было очень трудно при температуре —34° Цельсия. Мне неоднократно приходилось прекращать работу, прежде чем удавалось закончить малюсенький набросок; едва нанеся на бумагу пяток мазков кистью, я был вынужден делать несколько интенсивных движений, чтобы согреться, или бежать к печке. Несмотря на эти предосторожности, у меня с рук несколько раз слезала кожа; однажды я обморозил левое ухо, которое потом раздулось до размеров головы… Понятно, что в такой ситуации я не мог сделать ни одной акварели, тем не менее не оставил попыток и принес с собой горшок, полный воды, которую нагревал на маленькой печке, но опыт был не настолько удачным, чтобы мне захотелось повторить его. Однажды, забыв, где нахожусь, я развел краски водой, которую держал около печки, и, смочив маленькую кисточку, начал по памяти рисовать эскиз в альбоме. Еще до того как кисточка коснулась бумаги, она покрылась слоем льда и лишь оставила на листе царапину. Холод странно действовал на наши продовольственные припасы: все сушеные яблоки, насыпанные в мешок, образовали одну сплошную массу, которую можно было разрубить только топором; то же произошло и с патокой… А вот мясные консервы при подобной температуре могли храниться бесконечно. В случае осады их можно было использовать для обстрела».
…Когда наконец наступил ледоход, Вимпер и его компаньон погрузились на байдары, легкие лодки из кожи, чтобы подняться по Юкону, еще забитому льдами. Это был тяжелый переход, требующий изнурительной работы, но он вознаградил Вимпера зрелищем, которое перед ним открыла сама река. «Могу ли я, — говорит приведенный в восторг путешественник и художник, — описать великолепие этой реки, которую мои спутники сравнивали с Миссисипи!» В Нулато, то есть в двухстах лье выше своего устья, Юкон от одного берега до другого имеет ширину более половины лье; чуть дальше он образует лагуны, раскидывающиеся иногда более чем на два лье и усеянные бесчисленными островками. Его длина не меньше поражает воображение. Члены телеграфной экспедиции поднялись по ней на расстояние шестисот лье, и когда они остановились на отдых, то были еще далеки от ее истока; что касается притоков Юкона, то каждый из них в Европе считался бы крупной рекой. Рассматривая этот огромный водный поток, орошающий территорию размером в несколько королевств, Вимпер понял наивную гордость обитателей ее берегов. «Мы не дикари, — сказали они русскому переводчику, — мы — индейцы Юкона!»
Забравшись на такое расстояние от Нулато, русские, находя предприятие слишком рискованным, вернулись обратно. Только Вимпер, один из его друзей по имени Долл, хозяин байдары Курилье и два индейца продолжили этот трудный и опасный подъем по реке.
В течение трех недель они бесстрашно двигались вперед, и вместе с длинными июньскими днями внезапно наступила жара, вызвавшая бурный рост растительности. Постепенно Вимпер достиг места впадения реки Мелозекаргут[565], и там в тени было 22° Цельсия. Он спустился к Невикаргуту, красивому селению индейцев племени того же названия. Там путешественники пополнили и обновили свои припасы, купили великолепную партию мехов, наняли новую байдару, отдохнули два дня и продолжили плавание, осмотрев мимоходом устья рек Тушекаргут[566] и Танана, селение Нуклукайетт, и прибыли наконец после неслыханных тягот и опасностей к месту слияния Поркьюпайна и Юкона, где находится Форт-Юкон, цель этого нелегкого путешествия.
Через пятнадцать дней честно заработанного отдыха, не желая быть застигнутым при сплаве к низовьям Юкона холодами, которые иногда бывают очень ранними, Вимпер дал сигнал к отправлению. Чтобы облегчить основную лодку, он достал еще две, связал цепочкой, и вскоре караван уже спускался по течению со скоростью от тридцати до тридцати пяти лье в день. На лодках установили маленькие палатки, чтобы укрываться от солнечных лучей, и таким образом отправились по течению, без труда, без усилий, лишь время от времени поворачивая штурвал. Остановку делали два раза в сутки, чтобы приготовить еду, и шли днем и ночью.
Отважный путешественник без затруднений достиг форта Нулато, потом — морского берега близ острова Святого Михаила[567], где сел на корабль и отправился в Сан-Франциско.
ГЛАВА 24
Рассказ, который вы сейчас прочитаете, заимствован из героических времен конкистадоров. Это подлинная история француза, трагически погибшего при попытке возобновить в середине XIX века подвиги Писсаро и Кортеса и чуть было не основавшего империю на развалинах старинных испанских владений в Мексике.
Этим французом был граф Гастон де Рауссет-Бульбон[568], которого президент Санта-Анна[569] приказал расстрелять 12 августа 1854 года в Гуаймасе.
С внушительной внешностью, гордой походкой, остроумный, храбрый до безрассудства, преданный до наивности, Гастон де Рауссет-Бульбон, охваченный благородными стремлениями, вынужден был вступить в борьбу не только с людьми, но и с подлыми интригами, в которые был втянут, как лев, опутанный сетями. Умея постоять за себя перед людьми, он пал жертвой коварства, в котором мексиканцы, эти индейско-испанские метисы[570], соединившие в себе коварство одних и вероломство других, не знают себе равных.
Неординарный характер Гастона де Рауссет-Бульбона с самого нежного возраста позволял увидеть, каким станет взрослый мужчина. Высокомерный, капризный, злой, властный, вспыльчивый, он не мог терпеть принуждения, когда считал, что прав, но вспышки злобы кончались очень быстро, он внезапно опять становился любезным, приятным, ласковым, великодушным, экспансивным и добрым до слабости. Гастон, с колыбели лишенный матери, провел юность в Гаскони у бабки и деда, пока его отец оставался в своем родном Авиньоне. За сложный характер он в семилетием возрасте получил прозвище Волчонок. Не получив однажды удовлетворения своих капризов, мальчик убежал из замка, и нашли его только к ночи в трех лье от дома. Через два года отец отправил Гастона во Фрайбург к иезуитам[571], надеясь, что их строгость справится с маленьким бунтарем. После первого же наказания Волчонок снова сбежал и провел две ночи в лесу, где его нашли умирающим от холода и голода. Он не желал вернуться в колледж, но его все же отправили туда силой. Там Гастон оставался в течение восьми лет, так и не позволив себя сломить. Ему было чуть меньше семнадцати, когда он покинул воспитательное учреждение. Наказанный за нарушение дисциплины стоянием на коленях, юный гордец предпочел быть исключенным, чем подвергнуться такому унижению. Когда он достиг восемнадцатилетия, отец, человек старого уклада жизни, без сомнения придерживающийся достойных уважения, но устаревших традиций минувшей эпохи, предоставил ему свободу. Этот старик, холодный, сурового нрава, носивший в своем сердце траур по двум королям, не мог жить рядом с таким буйным молодцем, испытывая полную несовместимость во всем. Он дал сыну отчет по опекунству, и тот отправился в Париж.
565
Видимо, современная река Мелозитна.
566
Видимо, современная река Тозитна.
567
Современное название — остров Стьюарт.
568
Рауссет-Бульбон
569
Санта-Анна
570
Метис
571
Швейцарский город Фрейбург (Фрибур) с 1580 года стал одним из центров иезуитского ордена в Европе. В том же самом году здесь возникла Верхненемецкая иезуитская коллегия, преобразованная позже (в 1889 г.) в Католический университет.