Страница 67 из 90
"Организация "Испанская" — по словам Игнатьева, — была совершенно реорганизована, но работа ее все же оставалась неудовлетворительной, что Игнатьев объяснял "характером элементов, работавших в ней".
Как видим, за пять месяцев, как Ставка связалась с Игнатьевым, израсходовано было уже около 150.000 рублей, организации же его все организовывались и переорганизовывались, а результатов никаких не было.
13 марта 1917 года Ставка телеграфировала ген. Палицыну:
"Отсюда в высшей степени трудно дать определенные указания о размерах расходов, которые необходимы для получения нужных сведений. Прошу вас детально ознакомиться с организацией графа Игнатьева 2-го, разобраться, насколько необходимы и производительны расходы в настоящих размерах и не слишком ли широко ведется дело в том смысле, что переплачиваются излишние деньги…"
Генерал Палицын ответил:
"Ознакомился. Сумма общего годового расхода велика. Отвечают ли сведения размеру расходов — ответ может дать Ставка и фронты. В работе здешнего руководителя есть известная система, и скажу — творчество. Отчетность ведет сам. Уплата знает оправдательные документы. Знает все нити, потому обман, хотя и возможен, но незаметно от него произойти не может. К сожалению, в этом деле вообще сплошной обман. Если хотите дело вести далее, строго объедините в его руках и ваших. Не надо деятельности фронтов и Огенквара… "Шевалье", № 8 и "Римская" — еще не устроены и судить о них, поэтому нельзя. Теперь все дорого, конкуренция громадная и опасность работы тоже велика. Организации, кроме 1, 2 и 5 (первые две — фронтовые, последняя, "Римская" — Ставки), имеют случайный характер и все в совокупности не лишены известного загромождения, но выйти из этого сразу без опасения разрушить очень многое — нельзя. Если доверяете здешнему руководителю, то сосредоточьте с 1-го мая у себя и у него все средства, расходуемые фронтами, и тогда общее руководство будет возможно. Вы прислали деньги для организации "Гаврилова", а Западный фронт согласился взять ее на себя и, вероятно, тоже пришлет на это деньги. Определить сумму, которая ежемесячно должна отпускаться — не могу, ибо, прежде всего не знаю, что вам нужно и в каких размерах можете расходовать. Но думаю, что в течении нескольких месяцев деятель здесь может, получив от вас указания, постепенно сократить размеры расходов без ущерба для дела".
На это, ничего по существу не говорящую, телеграмму, 28 марта ответил ген. Лукомский, что "исполняющий должность Главковерха нашел невозможным сосредоточить руководство всем делом в Ставке".
26 апреля Игнатьев опять доносил о положении "организаций" Ставки. Он писал, что "Римская" организация "все еще оставалась без изменений, относительно же организации "Шевалье", хотя и ожидалось получение определенных сведений в половине марта, тем не менее все это затянулось. С одной стороны, полагаю, что эта задержка произошла из-за всяких непредвиденных мер, принимаемых неприятелем, а с другой, — опасаюсь, что наше внутреннее положение (февральская революция) могло отразиться на политических взглядах и отношениях сотрудников".
В "Испанской" организации был "арестован около полутора месяцев тому назад один из важных звеньев для передачи. Пришлось всю ее заново реорганизовать и сейчас усиленно работаем над этим вопросом".
Как видим, еще и в конце апреля можно было сказать, что "воз и ныне там".
В то время между Ставкой и Ген. штабом была в полном разгаре переписка об объединении всей зарубежной агентурной разведки в Ген. штабе. Переписка эта началась в 1915 году и тянулась почти целых два года.
В своем последнем докладе (29 августа 1917 г.), до фактического перехода всей зарубежной агентурной разведки в Ген. штаб, Игнатьев рисовал следующую картину — положения организаций Ставки:
"Во главе организации "Шевалье" стоит лицо, имеющее возможность использовать свои связи среди организаций отдельных национальностей, поддерживающих сношения с занятыми областями. Только в июне месяце должны были основаться резиденты в Австро-Венгрии, работавшие специально по военной разведке, сведений от которых еще не поступило. Остальные осведомители делают периодические поездки и, как активные политики, доставляют сведения по политическим вопросам, лишь отчасти касаясь военных вопросов". Но сам Игнатьев был вынужден сознаться, что организация лишь "к концу войны вероятно сможет принести большую пользу".
Организацию "Римскую" в конце концов и Ставка приказала ликвидировать как чересчур дорогую и подозревавшуюся в провокаторстве. Даже сам Игнатьев, знавший мнение Огенквара о ней и то, что ранее от ее услуг было приказано отказаться военному агенту в Риме, сейчас высказывал свои сомнения:
"…Мною неоднократно делались попытки проникнуть вглубь этой организации… Все эти попытки оканчивались неудачами…
"Организация эта, несмотря на всю ценность даваемых ею сведений и их правдоподобность, не раз подтвержденную событиями, лично у меня всегда вызывала некоторые сомнения исключительно потому, что, зная условия работы и технику дела, мне казалась подозрительной замечательная регулярность в "их получении, отсутствие арестов, провалов в Швейцарии — словом, доведенная до точности, почти механической. В моей, по крайней мере, практике это был случай совершенно исключительный. Несмотря на эти сомнения, несмотря на огромные средства, которые поглощает организация, — я считаю, что даваемые ею сведения при соответствующей обработке и проверкой другими организациями заслуживали полного доверия и не раз подтверждались событиями".
Далее Игнатьев высказывал предположение, что эта организация работала еще на другую страну, предположительно Румынию.
Ставка, не говоря специально о результатах работы "Римской" организации, так оценивала сведения о перевозках:
"…В виду крайней трудности добывать достоверные сведения о перевозках, а с другой стороны — полной возможности для недобросовестных агентов посылать вымышленные сведения, казалось бы, желательным совсем отказаться от получения агентурным путем сведений о перевозках, которые в весьма редких случаях совпадают с действительностью, а если и оказываются верными, то обыкновенно уже раньше известны из данных нашей или союзной войсковой разведки"…
Как известно, "Римская" организация как раз занималась только доставкой сведений о перевозках.
Исходя из всех этих соображений Игнатьева и Ставки, мы склонны думать, что "Римская" организация состояла на службе германской контрразведки. Сведения о перевозках войск, когда операция уже началась, вреда германским войскам причинить не могли. "Римская" же организация эти сведения давала без исключения только тогда, когда операция немцев уже была в разгаре.
Как бы то ни было, в конце концов эта злосчастная "Римская" организация, вводившая русскую разведку в течении трех почти лет в заблуждение и пожравшая около двух миллионов рублей, была ликвидирована в ноябре 1917 года.
За Ставкой числилась еще "Румынская" организация, возникшая в связи с "Африканской" организацией Западного фронта. Но еще в августе 1917 года работа этой организации находилась в стадии переговоров и сам Игнатьев не мог сказать, чем эти переговоры окончатся.
Имелась еще так называемая "Американская" организация, во главе которой стоял американский подданный, работавший "даром" в пользу русских. Во второй половине 1917 года он был зачислен капитаном американской армии и назначен в американское разведывательное отделение в Париже. В его распоряжении имелись два резидента, из коих один, якобы, служил в цирке в Берлине, другой — в Будапеште. Донесения поступали два раза в месяц через американское консульство или через жену этого циркового артиста, служившую в Цюрихе.