Страница 11 из 16
Ведущую роль в деятельности ганзейского союза играли приморские вендские города, исследованию которых была посвящена монография Ф. Я. Фортинского, первенство которым отдавал и В. Михайловский, но при этом последний особенно подчеркивал соперничество Любека и Кельна за право ведения всех дел, связанных с Ганзой. Что касалось вопросов, входивших в ведение этого торгового союза, то он был достаточно широк: от сугубо торговых сделок до крупных политических проблем, как например, объявление и ведение войны с датским королем Вальдемаром IV за политическое господство на Балтийском море. Как отмечал Михайловский, «все… государи, князья и послы искали поддержки и содействия всесильной Ганзы»[152]. К числу торговых вопросов относились те, которые регулировали дела всех купцов как внутри союза, так и за его пределами, поэтому интересы остального городского населения, как правило, не учитывались, более того, зачастую вызывали враждебное отношение со стороны купечества, как, например, демократические цеховые движения XIV в.[153] Общей ганзейской казны не существовало, а все расчеты носили запутанный характер, да и членство в Ганзе не принуждало к исполнению каких-либо обязанностей.
То же самое мнение мы встречаем и в монографии А. К. Дживелегова «Средневековые города в Западной Европе», который указывал на сохранение индивидуального характера в проведении любых торговых операций.
Итак, Ганза, по мнению В. Михайловского, осуществляла защиту торговых и, насколько это было необходимо, политических интересов купечества, в свою очередь, не обязывая их нести повинности и не ограничивая их в своей деятельности. Она создавала благоприятные условия как для существования средневекового купечества, так и для экономического и политического роста городов, которые в конечном итоге и выступили основными виновниками ее упадка[154].
Конечно же, в распаде Ганзы лежал, по мнению В. Михайловского, целый комплекс причин, среди которых важное место занимал природный фактор. Изменение ареала обитания сельдей привело к нарушению всей сложной цепочки ее обработки и реализации. В итоге исчез один из основных предметов торговли, резко увеличилась безработица городских ремесленников, а купцы потерпели непоправимые убытки. В числе неблагоприятных причин В. Михайловский называл «открытие Америки и морского пути в Индию», укрепление отдельных территориальных князей в Германии, усиление и выход из союза представителей соседних государств, насильственное закрытие ганзейской конторы в Новгороде великим князем московским Иоанном III. «Немецкий орден поссорился с Ганзой, и прусские города перестали участвовать в ее делах… Возвышение герцогов бургундских, укрепление национального сознания в скандинавских государствах, энергичная политика Тюдоров в Англии, – все это подрывало жизненные нити союза…»[155]. К числу уже обозначенных причин А. К. Дживелегов добавлял свои – это «узость экономического кругозора», которая заключалась в неумении ганзейцев комбинировать отживавшие средневековые операции с наиболее передовыми – кредитными[156].
Ф. Я. Фортинский постарался избежать рассмотрения причин падения Ганзы, мотивируя это тем, что подобные сюжеты выходят за рамки его исследования, хронологически оканчивающегося 1370 г.
Одним из наиболее дискуссионных вопросов в дореволюционной историографии был вопрос о русско-ганзейских отношениях и причинах закрытия немецкого двора в Новгороде при Иване III. А. И. Никитский первое появление немецких купцов в Новгороде относил «к исходу XII века»[157].
А. С. Лаппо-Данилевский в отзыве на монографию А. И. Никитского «История экономического быта Великого Новгорода» (М., 1893) несколько корректировал это утверждение, считая, что немцы к этому времени не просто появились на новгородской земле, а прочно утвердились в качестве постоянных торговых партнеров, с которыми заключались специальные соглашения о беспошлинной торговле, которые имели в русских землях, в частности, в Смоленске, свои «церковь, двор, старосту, капиталы и гири»[158].
Ректор Санкт-Петербургского университета и одновременно директор Санкт-Петербургского археологического института Иван Андреевский (1831–1861) начинал отсчет торговым связям Новгорода с немецкими купцами с XI в., со времен Ярослава I[159]. В XIII же веке эти отношения вступали в эпоху расцвета, о чем свидетельствовал договор 1270 г. Исследователь выделял несколько причин, приведших к заключению подобного договора, среди них – и опасности торгового пути, и необходимость получения торговых привилегий вследствие нарастания конкуренции в Новгороде, и оформление немецкого союза в Новгороде. Как мы видим, автор рассматривал эти причины односторонне, отмечая выгодность подобного шага для немецких партнеров. Заинтересованность новгородцев Андреевским характеризовалась слишком упрощенно, как стремление «сильнее привязать немцев к Новгороду»[160]. Андреевский считал, что до 1270 г. отсутствовали какие-либо договорные отношения между Новгородом и немецкими купцами, потому что русская сторона не желала установления невыгодных для нее условий торговли. Отсюда все дошедшие до нас документы XIII в., оговаривавшие права и обязанности торгующих сторон, являются, по мнению исследователя, ничем иным, как проектами, черновыми вариантами договора 1270 г.
Декан историко-филологического факультета Санкт-Петербургского университета, профессор Василий Бауэр (1833–1884) вообще утверждал, что «до второй половины XV столетия запад имел весьма смутные понятия о восточной части Европы», и первые контакты на правительственном уровне установились лишь при Иване III и его сыне Василии III (конец XV – начало XVI вв.)[161].
В отношении особенностей русско-немецкой торговли все вышеназванные историки были единодушны в том, что она находилась под строгим контролем сначала новгородской республики, а потом – московского князя, что, однако, не мешало установлению немецкой монополии на северное направление европейской торговли. Об установлении тяжелой монополии Ганзы на русскую торговлю впервые было заявлено в немецкой историографии. В частности, Георг Сарторий в своем труде «Geschichte des hanseatischen Bundes» (1801-1808 гг.) писал о заключении неравноправных договоров между Ганзой и ее торговыми партнерами, что позволяло ей диктовать свои условия в посреднической торговле, но, однако, не мешало, по его мнению, благотворному культурному влиянию Ганзы в монополизированных ею областях. В русской исторической науке второй половины XIX в. полностью отвергалось позитивное культурное влияние Ганзы на развитие русской народности, но охотно признавалась монополия Ганзы на русско-немецкую и вообще русско-европейскую торговлю[162].
Как отмечал профессор Нежинского историко-филологического института, впоследствии заведующий институтской библиотекой Михаил Бережков (1850–1932), «нужно согласиться с немецкими историками, что торговля с Новгородом была очень выгодна для Ганзы»[163]. Но этот же автор в отличие от других русских ученых усматривал в установлении подобной монополии и благотворное влияние для Новгорода и всех русских земель, в частности, в области развития отдельных ремесленных промыслов и отраслей промышленности, тесно связанных с торговой деятельностью.
152
Михайловский, В. Ганза. – С. 348.
153
Там же. – С. 350.
154
Михайловский, В. Ганза. – . – С. 348.
155
Там же. – С. 354.
156
Дживелегов, А. К. Торговля на Западе в Средние века. – С. 203–206.
157
Никитский, А. И. История экономического быта Великого Новгорода / А. И. Никитский. – М., 1893. – С. 30.
158
Лаппо-Данилевский, А. С. Критические заметки по истории народного хозяйства в Великом Новгороде и его области за XI–XV вв. – С. 46–47.
159
Андреевский, И.Е. О договоре Новгорода с немецкими городами и Готландом, заключенном в 1270 г. / И. Е. Андреевский. – СПб., 1855. – С. 2.
160
Там же. – С. 5.
161
Бауэр, В. В. Сношения России с германскими императорами в конце XV – начале XVI ст. / В. В. Бауэр // Журнал Мин-ва нар. просвещ. – М., 1863. – Ч. CXVIII. – Отд. 2. – С. 56–57.
162
Никитский, А. И. История экономического быта Великого Новгорода; Лаппо-Данилевский, А. С. Критические заметки по истории народного хозяйства в Великом Новгороде; Бережков, М.Н. О торговле Руси с Ганзой до конца XV в. / М. Н. Бережков. – СПб., 1879.
163
Бережков, М.Н. О торговле Руси с Ганзой до конца XV в. – С. VII.