Страница 11 из 33
Казанский вокзал. Неумолкающий шум и гам. Все торопятся в разные стороны: кто отъезжает, кто приезжает. На измочаленном лице Арбалета ни капли радости, никакого предвкушения сладостной столичной жизни. С сестрой они должны были встретиться на вокзале, но она перепутала час прибытия и приехала, как потом выяснилось, на место встречи на три часа позже. Арбалет не стал её дожидаться и по зову своего страдающего тела двинул на поиски лекарства. Сил не было никаких. Всё тело разламывало, но идти надо. Один в чужом городе, едва соображая, он медленно брёл, надеясь, как всегда, на чудо.
Недалеко от вокзала он увидел наркомана (рыбак рыбака, как известно, видит издалека). Он подошел к нему и за десять минут делового разговора узнал всё, что и как происходит в Москве, на каких рынках торгуют опиумом, где толкают амфетамин. Он узнал всё, что ему нужно было знать. Он хотел вылечить своё тело от невыносимой уже ломки.
Приехав в центр, на Лубянку, где тусовались столичные наркоманы, он сразу попал в окружение своих товарищей по несчастью. Да их, кстати, сразу видно. Излишне приподнятое настроение, бегающие ищущие глаза, неухоженный, слегка потрёпанный вид… Но как раз вид их не сильно беспокоит. Они не хотят хорошо выглядеть, они хотят быть «здоровыми». Исколотое тело заставляет их делать то, что нужно ему.
На Лубянке, как выяснилось, опиумом не торговали. Там ходили наркотики другого направления: барбитура, эфедрин, LCD. Арбалет расширял свои познания в этом городе. Если Челябинск ещё не совсем накрыло наркотической волной, то Москва просто захлёбывалась от наркотического изобилия. Россия вообще идеальный рынок для сбыта, вот и хлынула в неё вся мировая грязь (Ну где ещё найдётся столько продажных чиновников и правоохранителей, готовых за взятку не только офицерской честью, но и мамой родной торговать? И ни один служака, отпуская очередного барыгу-наркоторговца, никогда не думает о том, что в кармане у барыги затаилась последняя смертельная доза для единственной дочери этого самого служаки. Погубит когда-нибудь жадность этих облечённых властью, тупых фраеров).
Быстро вечерело. Арбалет даже не знал адрес сестры. Ему становилось всё хуже и хуже. Мозги бороздила пугающая мысль: Ты один. Больной, в чужом городе, а впереди – долгая прохладная ночь.
Он решил покинуть это злачное место постоянно снующего вокруг народа. Нужно позвонить сестре, которая в это время, не находила себе места, виня себя за то, что опоздала на встречу с братом. Она знала, чем может это для него обернуться. Она знала о его пагубном пристрастии и, переживая за него, весь вечер просидела у телефона. Но он не позвонил ей в этот вечер…
– Здорово, братан.
Арбалет резко обернулся и увидел перед собой засаленного обросшего детину. Был тот весь какой-то не такой. Арбалета ещё в поезде раздражало это московское аканье, а тут ещё и на взводе.
– Лесная кляча твой братан. Чего хотел? Давай коротко и по сути. – резко выпалил Арбалет.
Он еле справлялся со своей всё возрастающей агрессией.
– Вижу, плохо тебе, вот и хотел помочь, узнать, в чём дело.
– Ага, местный «Красный Крест». Кумарит, опиум нужен.
– А здесь его нет. Да и поздно уже. Могу помочь подлечиться другим. Кумарить не будет.
Арбалету уже было безразлично, чем и как, лишь бы не трясло. Он отсчитал нужную сумму, не зная ни имени, ни адреса этого обросшего густым волосяным покровом детины.
– Смотри. Если кинешь. Порву.
– Да ты что, брат. Пойдём вместе.
По дороге Арбалет узнал, что типа этого звали Серёжа-Лаборант. Был он винтовым. Варил из солутана, специального лекарства для бронхов. Вываривал его сложными химическими манипуляциями. Так как аптека №1 в центре Москвы была уже закрыта, всё, что ему нужно он купил у ОМОНовцев. ОМОНовцы знали о потребностях наркоманов и толкали запоздавшей публике лекарство для бронхов. Торговали в открытую. Официально же это не наркотик. Но без него не сварить винт (Вообще, любят наши аптечные барыги на вполне законных, официальных основаниях торговать разной наркотой. Тогда это только начиналось в Москве и Питере, но со временем это явление докатится и до нашего родного Опорного края Державы).
Приехав на квартиру Лаборанта, Арбалет был потрясён увиденным. Наш доморощенный химик делил трёхкомнатную квартиру с мамой – полусумасшедшей старушкой, на попечении которой было тридцать котов, содержавшихся в одной из комнат. Вонища стояла несусветная. Когда Арбалет зашёл в квартиру, эта ужасная вонь так шибанула ему в нос, что он чуть с ног не свалился. Но комната Лаборанта вообще оказалась адской бездной. Это был подлинный алхимический притон. Комната – вся чёрная, стены обгоревшие, из мебели только кровать, стол и двухкомфорочная плитка. Подоконник, стол и полы были плотно заставлены всякими колбами, ретортами и прочей химической аппаратурой для проведения опытов (Да, есть в Москве места, куда можно водить на экскурсии любознательных туристов!).
Пока варился винт. Лаборант рассказывал свою историю. Учился он в институте на химическом факультете. Освоив основы, начал сам, соединяя различные компоненты, изобретать и готовить всякое варево. Гордился тем, что он лучший варщик винта в Москве. Много он рассказал разных историй. А уж про так называемый шоу-бизнес! К нему за помощью в изготовлении обращались многие известные личности (он называл их громкие имена). Для гастролей самое подходящее средство. Поставил винт и как заведённая обезьяна крутишься по сцене целыми сутками. Долго остаёшься в таком состоянии. Не чувствуя усталости…
– Давай короче. – обрывал его Арбалет.
Уже два с половиной часа шла химическая реакция эфедрина, красного фосфора и кристаллического йода.
– Не торопись. – успокаивал Арбалета этот химический злой гений. – Ещё чуть-чуть. Я варю сказку.
– Ещё чуть-чуть, и я набью тебе рожу, понял? – с уральской откровенностью торопил Химика выходящий из терпения Арбалет.
Вскоре все приготовления были закончены. Первый раз в жизни столкнулся Арбалет с такой кухней. Смешав реланиум, колепсол и винт, он наконец-то вколол себе всю эту бурду в надежде избавиться от ломки. Приход продолжался четыре часа. Арбалет забыл об опиумной зависимости…
Ему казалось, что он едет куда-то в плавно раскачивающемся поезде. Сознание его раздвоилось. Он едва помнил, как пришёл в эту сожжённую квартиру. Когда он открывал глаза и вглядывался в чёрные стены, из них выплывали разнообразные красочные цветы… Это был уже другой, иллюзорный мир. Арбалет ещё не знал, губительных последствий этих иллюзий, страшного, разрушительного действия всей этой винтовой химии. Всесильный героин казался детской забавой. Под действием винта внутреннее состояние больного меняется полностью. Первый раз человеку кажется, что он – сверхчеловек. Он перестаёт чувствовать своё больное тело. Ему кажется, что его возможности и способности увеличиваются неизмеримо. Что он может всё: хоть кого убедить, хоть чего добиться. Набегающие волна за волной новые ощущения меняют и уносят прочь устоявшиеся убеждения.
Теперь-то Арбалет понял, что действительно попал в сказку. Он не видел обгоревших стен, не чувствовал удушливого кошачьего запаха. Он летал в своей сказке о супергероях…
А Лаборант всё рассказывал и рассказывал о столичной жизни. О её невидимой стороне. Есть известная всем столичная жизнь, а есть ещё тайная, тёмная и страшная изнанка этой жизни, магнитом притягивающая к себе колеблющиеся человеческие души. Скрытая от посторонних глаз жизнь, у которой своя мораль и свои законы. Жизнь, из которой вырваться невозможно.
Может быть, и такая жизнь нужна для равновесия этого мира, для непостижимого баланса чёрного и белого.
Вот так наш герой всё глубже падал в этот чёрный бездонный мир. Где-то в глубине души какая-то последняя борющаяся частица взывала о помощи. Но закабалённые чувства заглушали этот слабеющий крик. Ты хотел познать мир? – Познай самого себя. Познай свою загубленную душу. Убедись, каким ничтожным становится человек, когда он летит навстречу своим низменным желаниям. Он – ничто. Но и из своего ничтожества надо вырываться. Ведь где-то наверху всё равно есть свет.