Страница 4 из 20
Мне приглянулась стройная светлоглазая брюнетка с длинными волосами. Наверное, по контрасту с Даниэль. Возможно, стоило обсудить это с психоаналитиком, если бы мне вдруг взбрело разговаривать о личной жизни со штатным мозгоправом, навязанным СКИП. Брюнетка ворковала с индийцем лет на сорок старше, в деловом костюме стоимостью с мою годовую зарплату.
– Ты еще со мной? – Пауза несколько затянулась, но голос Даниэль выражал скорее недоумение, чем недовольство.
– Да, о богиня моего сердца. – Подтрунивания между нами были делом обычным. Она, в свою очередь, могла именовать меня «верным вассалом» или «преданным рабом». Правда, мне самому не слишком понравился звук моего голоса. Никакой дружеской иронии – скорее жесткий сарказм человека, которому придется делать то, что вряд ли доставит ему удовольствие.
Ведь мы оба понимали, что я неспособен ответить отказом. Я не знал, в чем дело, но если с ним не могли разобраться ни АСР, на которое она работала, ни ее папаша – бывшая шишка из этого самого АСР, ни любящий дядя-миллиардер, ни один из ее поклонников, у которых хватало как мышц, так и мозгов и политического влияния, – значит, дело было дрянь.
Видимо, слишком личное. Или слишком грязное, что то же самое. Такое, о котором не должны узнать ни работодатель, ни родственники, ни друзья. Ну, кроме старины Эрика, которому уже доводилось вытаскивать ее, полуживую и непрестанно блюющую, из Кварталов Радости в периоды студенческих экспериментов.
Так что речь пойдет не о том, чтобы пробить кого-то по закрытым полицейским базам. И не о посещении наркоманских притонов, секс-клубов или сектантских сборищ, чем она увлекалась несколько лет назад. И так не слишком деятельный мозг, изрядно накачанный спиртным, лениво перебирал возможные варианты.
Назойливый поклонник? Да нет, маловероятно. Один ее звонок, и практически любому обеспечена либо больничная койка, либо полное отлучение от общества вкупе с разрушением карьеры и личной жизни, если таковые имелись. Шантаж? Более занятная версия, хотя последние годы она была паинькой, а шантажировать кого-то информацией о студенческих оргиях в наш просвещенный век просто нелепо.
Нет, неправильный подход. Дело не в том, что случилось, а в том, почему помочь могу только я. Что можно поручить другу Эрику, не знающему ничего, кроме работы законника? Слежку? За Махандером, что ли? Да он без ума от нее точно так же, как и я. На других ей глубоко плевать. Не то.
Она напугана. А она одна из самых храбрых особей женского пола, что ты видел. Думай, детектив. Защита? Нет, попросила бы дядю дать телохранителей, да и кому нужен таскающийся по пятам несчастный воздыхатель. Защита… защита может быть разной. Есть одна просьба, с которой нельзя пойти ни к дяде, ни к папе, ни к знакомым костоломам. Но можно обратиться к человеку, неспособному тебе отказать и знающему, как заметать следы.
– Итак, кого нужно убить, моя принцесса эльфов? – Спьяну мне показалось, что фраза прозвучала чрезвычайно непринужденно, а тон даже свидетельствовал о некотором налете светского лоска.
Непроизвольный всплеск женской руки смахнул бокал на пол, но вместо того, чтобы эффектно разбиться на манер сцены из дореформаторского фильма, ударопрочный пластик лишь весело запрыгал по ковру, немедленно приведя в движение роботов, вылезших из тумбы по соседству и деловито приступивших к уборке. Похоже, я действительно был не таким уж плохим детективом.
У них было много вопросов, очень много. Конечно, они предпочли бы взять паузу и проверить новые для них сведения. Но профессионалы должны ковать железо, пока горячо, а этим наверняка казалось, что я уже загнан в угол и не смогу юлить. Что ж, тактика работала, и большая часть того, что они услышали от меня, являлась правдой. Мои отношения с Даниэль, как ни странно, не слишком их волновали. Ее убийство – дело другое, но здесь я мало чем мог помочь. Впрочем, они и не ожидали услышать от меня имя заказчика.
Поняв, что большего о погибшем агенте из гостя не вытянуть, тройка неожиданно сменила тему. Рамирес несколько раз ткнул в панель, и сбоку от стола возникла проекция многостраничного документа, увенчанного фото в правом верхнем углу. Мрачноватый, крепко сбитый тип с ярко-голубыми глазами и коротко стриженными светлыми волосами враждебно уставился на расположившихся за столом бюрократов. Не лучшая моя фотография. Подумать только, мне демонстрировали мое собственное досье, заботливо подготовленное сотрудниками АСР. Выглядело оно пугающе объемным.
Рамирес в полной мере насладился моим замешательством и, увеличив шрифт проекции, нудным голосом стал зачитывать информацию с первой страницы:
– Эрик Александр Старгарт, дата рождения – седьмое апреля сто двадцатого года Реформации, уроженец Стокгольма, Земля. Европеоид. Рост сто восемьдесят сантиметров, средний вес девяносто килограмм. Уровень интеллекта по универсальной шкале – сто восемнадцать, аналитические способности – сто двадцать пять. Уровень тревожности – семьдесят семь пунктов, страховой порог – тридцать девять пунктов. Реакция – сто девять, навыки рукопашного боя – сто одиннадцать, меткость – сто пятнадцать баллов.
Пон Так пренебрежительно скривился, демонстрируя свое отношение к показателям, которые сложно было признать выдающимися. Честерфилд, похоже, хотел что-то сказать, но в итоге просто махнул рукой и поудобней устроился в кресле.
Рамирес все же определенно не любил недосказанностей и охотно подытожил, чуть повысив голос:
– Общий результат – посредственно. Достаточно, чтобы устроиться на работу законником, но не более того. Вам ведь известно, Старгарт, что все ваши показатели минимум на пятнадцать – двадцать процентов ниже, чем средние по поступившим абитуриентам?
– Я всегда думал, что файлы АСР должны содержать более занятные данные, нежели результаты стандартных тестов. – Поскольку политкорректность в повестке дня не значилась, я не видел смысла любезничать. – Потом, вам не кажется, что прием зачитывания субъекту его досье в принципе несколько избит? Или из тестов напрашивается вывод о том, что я полный идиот?
– Вы не полный идиот. – Примирительный тон Честерфилда подтверждал мои мысли об отведенной ему роли доброго дядюшки. – Вам даже предлагали должность в Службе внутренней безопасности. Но вы ведь зациклены на оперативной работе, не так ли?
Я пожал плечами, не видя необходимости в ответе. Рамирес продолжил тихим монотонным голосом:
– Отец – Александр Ульрих Кристиансен, репортер «Континентальных новостей». Мать – Анна Петровна Кристиансен, урожденная Кузнецова, аналитик «Галактического обозрения». Оба девяностого года рождения. Оба погибли при крушении шаттла, возвращаясь с Луны семнадцатого мая сто тридцать пятого года. Катастрофа признана несчастным случаем. Сын Эрик в возрасте пятнадцати лет, согласно личному волеизъявлению, определен в Полицейскую академию Юго-Восточного региона. При поступлении по желанию кадета его личные данные были засекречены, а фамилия изменена на Старгарт. В сто сороковом году закончил учебу в возрасте двадцати лет, с присвоением звания патрульного третьего класса. Оценки по окончании академии – средние. Распределен на работу в полицию административного района Сингапура. Быстро продвигался по служебной лестнице – патрульный второго класса, первого класса, сержант. В сто сорок пятом году назначен на должность детектива. Зарекомендовал себя положительно, и в сто сорок восьмом году произведен в лейтенанты и назначен руководителем группы по расследованию смертей от неестественных причин. Однако уже в сто сорок девятом году лейтенант Старгарт был уволен под предлогом сокращения штатов. Через несколько недель после этого благодаря стараниям профсоюза законников получил должность агента Службы контроля инопланетного присутствия и переехал в Опенгейт, Особый район.
Рамирес прервался, чтобы отпить ярко-зеленой жидкости из стоявшего перед ним стакана. Если допросы потенциальных инопланетных агентов они проводили по той же методике, Земля находилась в страшной опасности. Пон Так откровенно скучал, а Честерфилд смотрел на меня строгим, но понимающим взглядом. Возможно, он просто спал с открытыми глазами, пользуясь огромным опытом участия в подобных мероприятиях.