Страница 8 из 16
– По-моему, очевидно, что первой должна быть одна из нас, мы не так важны, – высказалась Ян. – И так как Мона отвечает за получение информации от местного фермера, это буду я. От меня все равно мало пользы.
– Не говори глупостей! Я не позволю тебе так рисковать, – возразила я.
– Она права, – неожиданно произнес Анторин. – Я понимаю, что ты не хочешь подвергать опасности подругу, но в логике ей не откажешь. Мы с тобой слишком важны для политического равновесия. Рони, каким бы шалопаем он ни был, единственный из нас обладает необходимыми знаниями для исследования всего нового, а Дамон следует сосредоточиться на полукровке Брунфо.
– Я прослежу, чтобы ей не навредили намеренно, – положив руку мне на плечо и слегка сжав его, пообещал Рондай.
– Да что вы ее уговариваете? – возмутилась Касиян и, повернувшись ко мне, добавила решительно: – Ты сама сказала, что мы все равноправные члены команды, я так решила.
– Если мы все равны, то и решения принимать должны вместе, – проговорила я, тоже встав и сверля взглядом фрейлину.
– А давайте проголосуем, раз уж мы все здесь такие равные, – покосившись на императора, предложил Рони. – Ну или можете подраться – кто победит, того и в расход.
По комнате разнесся звонкий шлепок, это Анторин отвесил своему новоявленному родственнику подзатыльник.
– Думай, что говоришь, – рыкнул император.
– Я же пошутил, – обиженно пробурчал Рондай, потирая затылок.
– Живешь в два раза дольше меня, а ума так и не набрался, – проговорил Анторин недовольно.
– Да я моложе тебя почти вдвое! А те пятьдесят лет не в счет, я же был в стазисе и ошибок совершать не мог, чтобы на них учиться и набираться опыта, – начал оправдываться легендарный наминайский разбойник.
– Прекратите, – тихо произнесла я, и все смолкли. – Я не вижу смысла в голосовании, его результат и так очевиден.
– Почему же? Я тоже против того, чтобы Ян лезла в это первой. Пусть мужчины рискуют, – высказала свое мнение молча слушавшая нас Мона.
– Итого: нас двое, а их трое, – сделала я нехитрые расчеты. – Пусть будет так. Я сама втянула вас в это, и все, что может случиться с вами, будет на моей закалившейся за годы правления совести. Одним пятном больше, одним меньше…
Я вышла из комнаты и была благодарна друзьям, что никто из них не последовал за мной. Они понимали, что сейчас мне необходимо побыть одной.
Будучи королевой огромной державы, я не раз принимала решения, которые могли повлечь, а зачастую и влекли за собой жертвы. Невозможно править несущейся по дороге колесницей и не запылиться. И каждое такое решение оставляло шрам на моем сердце. Сколько их уже? И сколько будет еще? Я боялась, что настанет момент, когда мое сердце полностью покроется рубцами и зачерствеет настолько, что жизни подданных уже не будут важны. Сейчас же речь шла не о ком-то постороннем, а о моей подруге – одной из тех, кто помог мне пережить страшные времена и поддерживал все это время. Как же я сглупила, взяв их с собой! Но одна я слишком слаба. Королева без свиты все равно что старец без посоха, один неловкий шаг – и неминуемо падение. Имею ли я право рисковать жизнями близких во имя спасения Карая? Возможно, и нет, но я не могла иначе, без него я не выдержу, мне не хватит стойкости и сил править еще десять лет, до совершеннолетия принцессы Никеллы.
Мой муж… Он был единственным, кто знал меня настоящую – слабую и нерешительную женщину, привыкшую играть роль королевы. Да, я правила, порой жестко и непреклонно, но вечерами, спрятавшись от посторонних глаз, я позволяла себе снять непробиваемый панцирь, и тогда только Карай давал мне силы и уверенность в себе, чтобы утром вновь надеть ненавистную маску сильной и справедливой королевы. Когда же он покинул меня, я держалась только благодаря надежде, которая в последнее время начала таять, как утренний туман с первыми лучами солнца. И теперь, когда его спасение стало не пустой надеждой, а реальной возможностью, я не могла отступить. Да, я была готова рискнуть не только собой, но и всем миром. И пусть это эгоистично, эгоисткой меня сделала любовь и горе ее утраты.
Рафэ пришел за нами только спустя десять часов. За это время Рони и Дамон успели разругаться и едва не подрались, Анторин в воспитательных целях украсил левый глаз зятя живописным синяком, а Касиян перечислила мне все, что она еще не сделала в своей жизни, но намерена сделать после того, как мы успешно и без потерь спасем Карая. Также за время ожидания нам еще два раза накрывали стол, и к последней трапезе присоединился сам комендант фермы. Он не сводил влюбленного взгляда с Дамон и трясущимися руками преподнес ей толстую ветхую книгу, доверительно сообщив, что с величайшим трудом незаметно вынес ее из библиотеки матери.
– Я пылинки с нее буду сдувать и обязательно верну в целости и сохранности, – пообещала Мона, звонко поцеловав Брунфо в щеку.
– Буду ждать следующей встречи с нетерпением, – смущенно пролепетал мужчина.
Когда он ушел, а запуганная бессловесная служанка убрала со стола, мы поспешили в комнату, чтобы изучить фолиант. Но приход Рафэ нарушил наши планы, и Анторин, быстро наложив на книгу стазис, чтобы не истрепалась еще больше, спрятал ее в свою дорожную сумку.
– Все готово к первому этапу внедрения. Идите за мной, – без предисловий велел высокомерный доминарий. – Вещи берите с собой, сюда вы больше не вернетесь. После того как антитуман внедрят в наши организмы, мы все будем изолированы.
– И ты тоже? – недоверчиво спросила я.
– Да, и я тоже. Нас ждут незабываемые часы, а возможно, и дни совместного времяпровождения, – ехидно улыбнулся Рафэ.
– Просто замечательно, – проворчала Касиян. – Надеюсь, я до этого не доживу.
– Не смей так говорить, – шикнула на нее Мона.
– Замолкните, – только и проговорила я, чтобы побыть в тишине по пути к лаборатории.
Той же дорогой Рафэ провел нас в помещение с черной сферой антитумана, а потом и дальше, в комнату без окон, где стояли семь кушеток, застеленных белыми простынями.
– Почему мест семь? – спросил Анторин, осмотревшись.
– Потому что к нам присоединится еще кое-кто, – лаконично ответил доминант.
– Кто? – холодно поинтересовалась я.
Никто из нас и не ожидал, что доминанты будут играть честно, но, когда в ответ на мой вопрос в помещение вошел высокий, широкоплечий, смуглый голубоглазый блондин, я поняла, что совершенно не знаю Рафэ.
– Это Тарон, он будет сопровождать меня, – представил нового члена команды доминарий. – Предвосхищая ваши вопросы и возражения, уведомляю, что это мой личный охранник и помощник. И да, он искусственно выведен путем скрещивания доминантов, магов и бездарей.
– А тебя сородичи еще не прокляли за такие эксперименты? – поинтересовалась Дамон.
– В подробности моих проектов посвящены только избранные, и они восхищаются моими успехами, – не без гордости ответил Рафэ.
Я же только усмехнулась, поняв, что доминант просто боится оставаться наедине с нами – представителями отсталой расы, в чужеродной и неизведанной среде межпространства.
– Куда ложиться и что делать? – спросила Касиян, нервно взмахнув руками. – Я первой буду.
– Не спешите, первым будет Тарон. Испытания доказали, что мои гибриды легче всех переносят внедрение, – произнес Рафэ, взмахом руки отправив своего подопечного на кушетку.
В следующее мгновение в комнату вошли двое доминантов в серых длинных халатах с каким-то приспособлением в руках. Это было нечто похожее на карнавальную маску, от нее отходило несколько трубок, соединяющихся у основания стеклянного шара, в котором клубилась черная субстанция.
– Отойдите в сторонку и не шумите, – проинструктировал нас доминарий.
Мы послушно попятились, инстинктивно стараясь увеличить дистанцию между собой и чернильной мглой, словно старающейся вырваться из стеклянного сосуда.
Тарон отважно позволил привязать его руки и ноги к кушетке. Он даже не шелохнулся, когда ремни туго стянули его грудь, пояс, бедра, шею и лоб, полностью лишив возможности шевелиться. А потом доминанты прикрепили к его лицу маску, и гибрид закричал. Это был нечеловеческий крик ужаса и боли. Он дергался и мычал, пытаясь вырваться из крепкого захвата кожаных ремней. Его пальцы сжимались в кулаки и судорожно разжимались на протяжении минут пяти, а потом Тарон затих. Он не шевелился и, кажется, даже не дышал.