Страница 19 из 20
Он тотчас побежал в замок Бергласа.
— «Правда ли, прекрасная Мелина, что я должен вас лишиться?»
— «Увы!» — отвечала она, — «нет для тебя надежды: отец мой уже приказал мне».
— «И ты будешь повиноваться?»
— «Чтож могу я? Приказание его непременно».
— «Непременно? А! вижу, вижу, что ты меня не любишь, что ты хотела только играть мною»
— «Я, я не люблю тебя? О! да накажет меня небо, если другой кто имеет место в моем сердце».
— «Итак Одоард……мой соперник……умрет?»
— «Боже мой! И ты..»
— «Или он, или я должен умереть непременно».
— «Неблагоразумный! ты желаешь моей погибели?…. Знай, что если ты убьешь его, то отец мой без сомнения почтет меня виновною и осудит на вечное заточение! Старайся лучше убедить отца моего, но и это теперь тщетно: он дал уже слово».
Рожер послушался Мелины и, явясь к отцу ея, представлял выгоды его богатства и знатности. Берглас скромно отказал ему, и когда заметил, что молодой рыцарь принял отказ сей горячо, то воспретил ему вход в замок. Пылкий Рожер вышел, поклянись лучше потерять жизнь, нежели надежду.
В пылу страсти он написал к Мелине письмо, убеждая ее прислать ему также на письме уверение, что она будет его любить вечно.
Девица не поняла причины сего страннаго требования, и накануне своей свадьбы написала следующее письмо к Рожеру:
«Я клялась тебе, рыцарь, и клянусь еще, что буду любить тебя вечно. Может быть, небо умилосердится и наградит любовь твою рукою любящей тебя Мелины».
На следующий день совершена была свадьба Одоарда, но преступная страсть не дозволяла Мелине любить своего супруга. Первые месяцы она была к нему холодна, далее она его нисколько не уважала, а по истечении года уже его ненавидела, и в сие время старый Берглас помер, оставя все свое имение Одоарду и Мелине. Первый сокрушался, вторая была нечувствительна к сей потере.
Рожер до сих пор таивший и чувство любви к Мелоне, с которою был в постыдной переписке, и чувство мщения к Одоарду, решился прокрасться в замок и успел дойти даже до комнаты своей любезной.
Мелина испугалась, но, не забыв свой долг, остановила Рожера в его намерении.
— «Я пришел» — сказал он — «спасти тебя, Мелина».
— «Чтож можешь ты один здесь в замке Одоарда?»
— «Все, что внушает мне любовь, ничто не остановит моего намерения. Ты клялась мне и теперь должна доказать любовь твою».
— «Что могу я?…»
— «Я пришел умертвить твоего мужа, пришел расторгнуть узы твои, и вопреки всего доказать, что я умею любить и мстить».
Еще продолжался разговор их; слабая Мелина склонилась на грудь Рожера и уста их сомкнулись.
«Теперь ты моя!» — сказал Рожер, — «и никакая власть тебя у меня не отнимет».
Вдруг послышался тихий шорох. Одоард с факелом в руке вошел в горницу.
«Защищай жизнь твою!» — вскричал Рожер, и, бросясь на Одоарда, вонзил в грудь его кинжал… Одоард упал, произнеся имя Мелины, и испустил последний вздох — удар был верен; кинжал пронзил сердце несчастнаго.
— «Теперь» — сказал хладнокровно Рожер, отирая окровавленный кинжал свой, — «теперь рушились все преграды. Удалимся отсюда, Мелина! Удалимся в мои поместья, тебя ожидает там счастие».
— «Готова следовать за тобою повсюду», — отвечала Мелина. Она собрала все свои драгоценности и без малейшаго сожаления оставила замок родителя.
По прибытии в поместия Рожера, она скоро сделалась супругою; но день брака их был мрачен как черныя души преступников — гости были веселы, потому что пир был всем обилен, но молодые супруги не вкушали радости, потому что совесть их укоряла.
Ночь наступила, небо покрылось тучами. Вихрь ломал деревья в близлежащей роще и некоторый вырывал из корня. Окна замка дрожали от сильных ударов грома. Молния лилась рекою, освещая окрестность, умножая ужас страшной грозы. Молодые супруги легли в постель и мечтали о будущих пирах, о будущих наслаждениях…
Вдруг спальня осветилась красноватым светом и между супругов явилось страшное привидение……это был Одоард.
— «Трепещите! злодеи!…», — сказало оно ужасным голосом.
Глубокий мрак заступил место света. Трепещущие супруги хотели в страхе прижаться один к другому, но между них лежал скелет и, обняв их костяными руками, крепко держал во всю ночь. Убийца и преступная жена дрожали, усиливались освободиться, но тщетно. Только наступивший день мог освободить их от страха: привидение с разсветом исчезло, оставя кровавый след на постеле.
Целые три месяца не имели они покоя, ибо каждую ночь, подобно первой, привидение являлось им и держало их до утра своими хладными руками.
Какия ни были употреблены средства на смягчение тени Одоарда, но ничто не помогало; по прошествии трех месяцев, Рожер и Мелина, найдены в постеле мертвыми и окровавленными. Сердца их могущественною рукою были вырваны в ту ночь из грудей и лежали сверху.
Целая окрестность знала об убийстве Одоарда и коварной измене его супруги и пастор не захотел предать по обыкновению земле тела преступных: трупы Рожера и Мелины сожжены и прах их развеян по полю.
VI. Оборотень
В одном небольшом местечке один старый плут имевший сообщение с нечистыми духами, чрез каждые девять дней от 11 часов ночи до первых петухов бродил оборотнем и делал разный проказы; входил сквозь крепко запертыя двери, пугал маленьких ребят, стаскивал с постели спящих, разбивал посуду, обливал старух водою и, словом, так устрашил всех жителей сего местечка, что они, собравшись вместе, принесли жалобу на стараго колдуна, котораго наверно подозревали в сих дерзких и неуместных шутках.
Как не было явной улики, то судьи не знали, как решать сие дело. Жители, испрося позволение у начальников, бросились к славившемуся тогда в соседнем городе колдуну, и усильными просьбами убедили его помочь их горю.
Он согласился, и, приехав к ним с обыкновенными волшебными чарами, на первом перекрестке вызвал подвластнаго ему нечистаго духа.
— «Заклинаю тебя» — сказал он духу — «сказать мне, кто этот плут, который чрез каждые девять дней делает здесь проказы, превращаясь в оборотня».
— «Не могу!», — отвечал дух, — «сказать тебе имени, а могу сказать его приметы. Слушай: это человек в пять талеров, имеет детей и не имеет их, женат и не женат, имеет шестьдесят лет и сам не старее тридцати; в следующую пятницу он будет бегать по городу. Прощай!»
Дух исчез, а старшины города, бывшие свидетелями сего объяснения, трепетали от страха и не знали что подумать. Многие хотели выезжать из сего местечка, многие хотели в пятницу запереться в домах и невыходить никуда; словом, все шумели и не знали что делать.
— «Не шумите так» — сказал колдун: — «скажите же мне лучше, нет ли у вас в местечке какого-нибудь стараго холостяка лет в 60?»
— «Есть!» — отвечали старшины, — «но дух говорил, что он не старее 30?»
— «Нужды нет! Это значит, что он только 30 лет в связи с демонами. — Есть ли у него жена?»
— «Нет!»
— «Но он может быть женат на колдунье или на чертовке! Есть ли у него дети?»
— «Говорят, что семеро, но все незаконнорожденный».
— «Так что ж! они все-таки дети. А как его зовут?»
— «Яков Шадрон».
— «Поведите же меня к нему».
Старшины повели колдуна к Якову Шадрону; но, дабы не навести подозрения, остались на другой улице, и с ним вошел в дом один только молодой клерк.
— «Здравствуй, сосед!» — сказал колдун, — «вот человек, которому я задолжал несколько денег; теперь пришло время платить, а у меня нет ничего, кроме одной доброй лошади. Я слышал, что ты богат: купи мою лошадь, раскаиваться не будешь».
— «Ныне деньги дороги, и я не так богат, чтобы мог тебе заплатить много; а если тебе нужны деньги, то, пожалуй, я дам за нее пять талеров» — так отвечал Шадрон и взглянул в окно на лошадь, которая принадлежала колдуну.
— «Мало, сосед, но что делать? Так и быть, лишь бы только стало отдать долг».