Непереплетённые

И тут Дагмара спрашивает:

— А что это там за занавесом?

Дюван улыбается, словно давно ждал такого вопроса:

— Я купил его после твоего последнего визита. Произведение искусства, а по совместительству музыкальный инструмент.

Всеобщее любопытство разбужено.

— Скиннер! Покажи им.

И тогда Арджент отдёргивает занавес, за которым скрывается Orgão Orgânico. Восемьдесят восемь лиц парят над рядами клавиш.

— Это орган? — ахает Дагмара.

— Что-то вроде, — подтверждает хозяин. — Небесный хор ждёт своего дирижёра.

Дагмара подходит к органу. В отличие от Рисы, она не в ужасе. Она очарована.

— Можно мне поиграть?

— Сделай одолжение, — отвечает Дюван.

Она садится и ударяет по клавишам.

За всю свою жизнь на борту «Леди Лукреции» Арджент никогда не слышал звучания этого инструмента, за исключением того раза, когда Риса нажала одну клавишу и отозвался одинокий голос. Дагмара играет бурную, мощную пьесу, которая знакома даже Ардженту, хотя его познания в классической музыке равны его познаниям в квантовой физике.

— Токката и фуга ре-минор[24]! — говорит Дюван. — Отличный выбор.

Жуткие звуки заполняют пространство самолёта, поющие головы открывают и закрывают рты в такт ударам Дагмары по клавишам. Хоровое крещендо нарастает, и у Арджента кровь стынет в жилах. Похоже, даже Дювану не по себе.

А Малик вопит:

— Клёво!

— Играй сколько хочешь и когда захочешь, — говорит Дюван сестре. — Покупая его, я думал о тебе.

4 • Дюван

Невзирая на протесты Дагмары, Дюван держит подонка из Да-Зей взаперти большую часть дня. И сестра, и её протеже должны чётко усвоить, кто здесь хозяин. Это самолёт Дювана, это его бизнес; и если он снизойдёт до разговора с бирманцем, то исключительно на своих условиях.

Он решает выпустить пленника перед ужином.

— Накормлю его и послушаю, что он расскажет, — сообщает Дюван сестре. — А потом высажу из самолёта при первой же остановке.

— Это неприемлемо! — возражает Дагмара.

— Мне глубоко безразлично, что ты считаешь приемлемым, а что нет.

Дюван раздумывает: неужели все братья-сёстры на свете такие, как они с Дагмарой, или это характерная особенность их семейки? А может, это нездоровая особенность богачей — чем больше у семьи денег, тем больше её члены ненавидят друг друга? Особенно когда идёт игра за контроль над капиталом.

Була притаскивает бирманца. Тот, похоже, не обижается на подобное обращение. Даже наоборот — вид у него довольно весёлый, и это ещё больше раздражает Дювана.

Дагмара, организатор этого сомнительного саммита, знакомит собравшихся:

— Дюван, позволь тебе представить почтенного мистера Сонтхи из бирманской Да-Зей. Мистер Сонтхи, это мой брат, Дюван Умаров.

— Очень приятно, — произносит Сонтхи.

Дюван молча протягивает ему руку, но проделывает свой коронный номер со сменой ладони, отчего рукопожатие у Сонтхи выходит неловким. Этим приёмом Дюван пользуется, чтобы с самого начала выбить противника из колеи.

Стол на пять персон накрыт в большом салоне. Скиннер обслуживает ужинающих с ненавязчивой формальностью, которой его так основательно обучил хозяин.

— У меня в лагере тоже есть слуга, но у него руки не из того места растут, — говорит мистер Сонтхи и заливается смехом, но, кажется, его шутку не понимает никто, кроме него самого.

Дагмара пускается в рассказы о своих семейных неурядицах. Малик находит недостатки во всем, что видит. Дюван постепенно теряет остатки терпения.

Затем, когда Скиннер подаёт основное блюдо, Малик поворачивается к дяде, скорчив хорошо натренированную гримасу отвращения.

— А этому обязательно здесь торчать? Как гляну на его морду, так аппетит пропадает.

— Предпочитаешь сам себя обслуживать? — интересуется Дюван.

— Предпочитаю кого-нибудь с нормальным лицом.

— Малик, ты должен научиться толерантности, — упрекает Дагмара. — Вот из-за таких выпадов его вечно выгоняют из школ. Не хочешь рассказать дяде, почему тебя выкинули из «Эксельсиор Академи»?

Малик впивается зубами в булочку.

— У учителя математики была мерзкая чихуахуа. Я её расплёл.

Сонтхи ржёт.

— Она мне надоела, вечно тявкала, — продолжает Малик. — Нечего было притаскивать в кампус такую брехливую сучку!

И тут откуда-то сзади раздаётся голос, который никто не ожидал услышать.

— Ты не расплёл её. Ты её убил, — говорит Скиннер, из незаметного слуги внезапно становясь центром всеобщего внимания.

— Что такое? — вскидывается Дагмара.

— Я не ослышался — ты только что обратился ко мне? — произносит Малик.

Дагмара поворачивается к брату:

— И это твой вышколенный лакей? Заговаривает с гостями, когда его не спрашивают?!

Дюван вздыхает. Он уже по горло сыт этими драмами за обеденным столом.

— Проси прощения у моего племянника, Скиннер.

Тот упрямо стоит, не двигаясь и ни на кого не глядя.

— Я сказал, проси прощения! — повторяет Дюван более напористо.

— Извиняюсь, — наконец выдавливает Скиннер.

Чтобы не нагнетать обстановку, Дюван решает убрать лакея с глаз долой:

— Можешь идти. Вместо тебя будет прислуживать Була.

Телохранитель выходит из угла, а Скиннер удаляется в свою каморку в хвосте самолёта.

— Надеюсь, ты это так не оставишь, — говорит Дагмара. Дюван соглашается, но не уточняет, что именно он так не оставит.

Ужин продолжается в тяжёлом молчании. После десерта Малик встаёт и уходит, не сказав даже «до свидания». Как только он исчезает, Дюван переходит прямиком к делу:

— Мистер Сонтхи, ради чего вы на сей раз вторглись в мою семью?

Неловкая пауза. Затем отвечает Дагмара:

— Он с предложением от Да-Зей. Полагаю, тебе следует его выслушать.

Дюван не торопясь натирает край чашки с эспрессо лимонной корочкой…

— Я слушаю.

Сонтхи наклоняется вперёд.

— Эта война между нами никому не выгодна, — начинает он. — Хорошо бы объединить наши ресурсы, и тогда мы получим гораздо больше прибыли для всех нас.

Дюван знает абсолютно точно, к чему тот клонит.

— Вы хотите заполучить ИКАР.

— Ни для кого не секрет, что ваша машина может произвести полное расплетение за четверть часа. С такой технологией мы могли бы уменьшить размеры наших заготовительных лагерей и одновременно увеличить выход товара. Взамен мы готовы выплачивать вам щедрый процент от наших прибылей.

— Иными словами, вы предлагаете перекупить мой бизнес.

— Подумай, Дюван, — советует Дагмара. — Конец атакам со стороны Да-Зей, конец страху за свою жизнь, а денег больше, чем мы зарабатываем сейчас.

Дюван делает маленький глоток эспрессо.

— Я не отдам свой бизнес такой кровавой, варварской организации, как бирманская Да-Зей. Ни сейчас, ни когда-либо в будущем.

И тут наконец Дагмара раскрывает карты.

— Ты забыл, дорогой братец, что твои наземные операции контролирую я. Без моей дистрибьюторской сети тебе не продать ни одного органа.

— Ты угрожаешь мне, Дагмара?

— Я только взываю к твоему здравому смыслу!

Дюван поворачивается к Сонтхи. Его решение непоколебимо. Но, по правде, оно было принято ещё до этого разговора.

— Когда мы приземлимся на Камчатке, вы покинете мой самолёт, мистер Сонтхи. Не сомневаюсь — вы сумеете добраться домой. А теперь прошу прощения.

После чего Дюван встаёт и удаляется, не желая больше ни секунды находиться в обществе этих людей.

5 • Арджент

Крохотная кабинка слишком мала — развернуться негде, и всё же Арджент не может усидеть на месте и мечется туда-сюда. У Дювана частенько гостят орган-пираты и наёмные убийцы, но ещё никто не был так противен Ардженту, как этот Малик. Возможно, потому, что другие делают свою работу ради денег, а не ради забавы. Как всегда говорит Дюван, это всего лишь бизнес, и неважно, насколько он мерзок, — наибольшее удовольствие всё-таки приносит барыш, а не способы его получения. Конечно, на чёрном рынке полным-полно социопатов, но Малик, похоже, особый случай.

24

Токката и фуга ре-минор — знаменитая органная пьеса И. С. Баха.