Страница 34 из 47
На наш взгляд, к числу таких положений прежде всего относится тезис о направленности задач и методов борьбы с преступностью на развитие общечеловеческих ценностей, достижение высших целей социализма, всестороннего развития личности, обеспечения интересов народа. Человек – мера всех вещей. Любая гипотеза, предложение, вывод, рекомендация, решение в сфере борьбы с преступностью должны соизмеряться с благополучием людей, качеством их жизни. Ничто нельзя решать, не уяснив, как решение отзовется на судьбах людей, на развитии общества. Конечно, это сложно. Интересы потерпевшего от преступления и преступника расходятся в корне. Наказание не перестает быть необходимым. Но его нужно подчинять не абстрактным догмам, а соизмерять с реальными страданиями, причиняемыми личности. Поэтому задачи борьбы с преступностью, как уже отмечалось, должны формулироваться так, чтобы обеспечение режима законности улучшало, а не ухудшало положение отдельных граждан, юридических лиц, групп людей, укрепляло, а не ослабляло государство и общество.
Позитивным примером такого подхода, на наш взгляд, явилось положение проекта Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик о том, что близкие родственники обвиняемого не могут быть привлечены к уголовной ответственности за недоносительство. Здесь явно решается задача охраны такой общечеловеческой ценности, как семья, семейные отношения, крепость и здоровье которых гораздо важнее частных интересов получения информации о преступлении, к тому же нередко недостоверной.
Но и в более общем плане следует подходить к борьбе с преступностью как орудию служения неотъемлемым правам личности, группы, общества. Репрессии периода коллективизации, других периодов незаконны и должны быть осуждены изначально, независимо от того, оправданно экономически создание колхозов или нет, верны или неверны теоретические утверждения действовавших тогда лидеров. Права гражданина должны охраняться, а не произвольно нарушаться, даже если такое нарушение и может показаться целесообразным, исторически необходимым. Но охраняться эти права должны решительно, и следует исходить из того, что государство, правоохранительные органы обязаны иметь необходимые возможности для борьбы, скажем, с рэкетом, квартирными кражами, хулиганством, а также для преодоления взяточничества, преступной бесхозяйственности, превышения власти должностными лицами и т. д. Конечно, очень сложно и охранять, и соблюдать права, но и в самом деле «иного не должно быть дано».
Следующим важнейшим исходным положением, на наш взгляд, можно считать тезис об исторической обусловленности состояния правопорядка и законности, пределов и механизма действия уголовного закона и методов борьбы с преступностью.
Социально-правовое мышление должно считаться с социальными законами. В частности, это выражается в том, что закономерности социального развития, сложившаяся социальная ситуация, включающая давление экономики, национальные, социально-психологические и иные противоречия и различия, наличные средства реализации действующих законов, отношение граждан к уголовно-правовым запретам предопределяют некоторое труднопознаваемое оптимальное состояние законности и правопорядка, действительные возможности реализации мер, направленных на их исполнение и поддержание. Из этого тезиса вытекает несколько различных следствий:
а) состояние и структура поведения людей исторически обусловлены: как нельзя, например, ожидать изобретения персонального компьютера в рабовладельческом обществе, так нельзя в современной социальной ситуации ожидать искоренения перепродажи товаров по повышенным ценам, а можно лишь ограничить худшие ее проявления;
б) требования и запреты, в том числе формулируемые в уголовном законе, должны соответствовать возможностям общества обеспечивать правомерное поведение и не выходить за их пределы. Так, законодатель, правоохранительные органы могут и должны бороться с пьянством и алкоголизмом, но это не позволяет нарушать личные права граждан, жестко программировать их бытовое поведение, подвергать людей опасности административного произвола;[76]
в) общество обязано проявлять определенную сдержанность в борьбе с явлениями, которые (будучи ему присущи) отклоняются от формулируемых им норм; нельзя пытаться компенсировать временные неудачи или малые успехи ориентацией на жестокость, на кампанейщину.
Подтверждением данного тезиса является практика управления правопорядком в нашей стране. Многократные попытки ликвидации хищений социалистического имущества уголовно-правовыми методами, надо сказать, не увенчались должным успехом, поскольку они далеко не всегда учитывали сложившуюся историческую ситуацию. Неоднократное стремление немедленно покончить с преступностью, пусть действительно опасной, нежелание признать противоречивость и сложность социального развития приводили лишь к нарушению прав людей, к росту той же преступности. Общество дорогой ценой много раз платило за невозможность добиваться желаемого без учета возможного.
Исходным положением социально-правового мышления является также тезис о диалектическом единстве общества и преступности, законопослушного и преступного поведения. Система поступков, объявленных преступными, и лица, объявленные преступниками, не могут быть выведены за пределы общества. В любом случае они остаются в обществе, живут в нем, определяя собой лицо общества, его экономику, нравственность, характер общественных отношений. Объявляя людей преступниками и наказывая их, общество, даже будучи вполне правым, не только самосовершенствуется, но и в определенном смысле страдает, ибо, выводя десятки тысяч людей из нормальной социальной структуры отношений, оно наносит, пусть вынужденно, удары и по самому себе.
Из этого тезиса проистекают такие следствия:
а) всякая система, воздействуя на индивида, группу лиц, должна учитывать, что они в дальнейшем остаются членами общества и должны иметь те же права (пусть на время или частично ограниченные), что и все остальные;
б) общество вновь будет иметь дело с людьми, которых оно наказывает;
в) чем больше людей подвергаются наказанию, тем больше усилий следует прилагать обществу для поддержания собственного уровня жизни, собственного потенциала;
г) система правоохранительных органов должна быть устроена так, чтобы она обеспечивала учет этих следствий, считалась с ними.
Подтверждением данного тезиса также является практика. Уровень преступности значительно выше в регионах сосредоточения ранее судимых лиц и во многом за их счет (это так называемые быстроразвивающиеся регионы Сибири, Дальнего Востока, Урала). Рецидив, т. е. повторное совершение преступлений, – устойчивое явление, которое пока очень слабо поддается регулированию. Труд осужденных значительно менее производителен, чем труд свободных людей, и это в массе характерно для них и после освобождения из мест лишения свободы.
Исходным положением, вытекающим из рассмотренного, следует считать и принципиальную противоречивость деятельности по реализации уголовного закона, по обеспечению должного правопорядка и преодолению преступности. С одной стороны – снижение необходимого, оптимального уровня и интенсивности борьбы с преступностью влечет такие негативные последствия, как укрепление профессионализма в преступности; возникновение ее организованных форм; снижение состояния социальной защищенности, другие негативные явления, о которых много написано и которые нередко непосредственно ощущаются гражданами. С другой стороны, излишнее, бездумное «усиление» борьбы с преступностью также порождает негативные последствия, в частности ограничение прав граждан, а в конечном счете и условий развития общества, рост бюрократизма, увеличение опасности произвола, замедление темпов экономического развития, в отдельных случаях и распад позитивных экономических отношений, определенное падение нравственности и др. Но приходится учитывать и то, что даже оптимальное состояние борьбы с преступностью, вынужденная мера насилия объективно наряду с положительными влечет и отрицательные последствия. Из этого вытекают такие следствия:
76
Резкая критика подобных явлений дана в «Правде». Рассказав о необоснованном доставлении женщины в медвытрезвитель, об унижениях, которым она была подвергнута, газета резонно поставила вопрос: «Почему получается так, что нет практически никакой гарантии, что человек, выпивший бокал шампанского, не попадет в разряд пьяниц со всеми вытекающими отсюда скандальными последствиями?» (Правда. 1989. 29 января).