Страница 83 из 105
Сделать в условиях экспедиции хотя бы примитивный гидрогеологический анализ было невозможно. Буровики кипятили изо льда чай, варили чифир (говорят, был особый), а я принес полуметровый кусок керна в поселок из соображений попробовать доисторической воды. Растопили, попробовали: вода и вода, без видимых растительных остатков, кристальная, прозрачная. Раны не заживляла (в тундре они очень плохо заживают), голову не просветляла, не хмелила, ума, энергии и прочих телесных качеств не добавляла. Ну, ровным счетом ничего экзотического!
Однако чудик сбегал на буровую, забрал остатки льда и, трясясь от распирающего восторга, совершал открытия одно за другим. Сначала он уверял, что этот лед — космический, мол, остатки ледяного метеорита, но скоро от этой мысли отказался и после неких манипуляций заявил: «Живая вода!». Первозданная! Только мы ею пользоваться не умеем. Стал потреблять внутрь, по утрам умываться и натирать тело, а еще — поливать репчатый лук, выгоняемый на перо, и укроп в деревянных ящиках — очень уж зеленки хотелось. На его счастье, и на второй буровой подцепили эту же линзу, и живой воды у чудика прибавилось. Литровую фляжку он герметично закрыл в надежде увезти в Питер и там сделать полный анализ. Два летних и один осенний месяцы он пил воду, натирался и поливал рассаду в надежде заполучить тропический урожай и не давая выщипнуть даже перышка со своей грядки. Лук и укроп выросли точно такими же, как и в других ящиках, и в сентябре начали чахнуть, хотя он грел растения под лампой. Решил: виной всему мертвая, неплодоносная мореная почва пополам с торфом, которую мы брали на берегу озера Мало того, всегда удачливый в преферансе, чудик начал катастрофически проигрываться, и у него, как у всех, закровоточили десны, этакое предцинготное состояние, привычное на Таймыре. Опыт явно не удался...
И все же одно маленькое открытие у него получилось. Грунт, который мы брали для рассады, оказался не таким и мертвым, а угодив под лампу, в тепло, нещадно зарастал сорняками, в основном куропачьей травкой и мелкими побегами ивы, то есть был насыщен семенем. Для чистоты эксперимента чудик свою грядку не полол, и у него за каких-то две недели вдруг выскочил из земли и вытянулся почти метровый побег неведомого растения! Чего в тундре с угнетенной растительностью не бывает. Вроде не трава, не хвощ, не дерево — первобытная диковина1 Исчезнувший вид! И растет не по дням, а по часам! Но тут’ из Питера приехал палеонтолог, глянул на побег и опустил на землю нашего естествоиспытателя: оказалось, самая обыкновенная ива, из которой корзинки плетут.
Все равно можно было бы уже поверить в чудодейственное влияние доисторической воды, пусть не на лук, на кустарники, однако палеонтолог заявил, что семя ивы наверняка попало из прошлого вместе со льдом. И это весьма любопытно: мол, надо же, ни вид, ни структура растения никак не изменились. Однако утешить чудика это уже не могло, он ходил тусклым и безрадостным: вот если бы выросла хотя бы секвойя, баобаб, пальма или папоротник!
Побег ивы услышал это, сронил листву и засох.
Но фляжка с «живой водой» хранилась у чудика еще долго, а на Новый год он ею пожертвовал — развел спирт. Все, кто пробовал, подтверждали: напиток был божественный.
После Таймыра я и начал искать живую, первозданную, воду. Скажу сразу: отыскал единственный живительный источник — Дар Речи, слово, которым, скорее всего, и оживляли сраженных на поле брани богатырей. Не случайно же речь и река — слова однокоренные...
У меня есть убеждение, пока что бездоказательное, выстроенное на интуиции, предчувствии, что мир когда-то не делился на две «полы», живую и мертвую, и в своем первозданном виде был цельным. Трудно сказать, когда это было, в какой геологической эпохе, но, скорее всего, до первого ледникового периода, до первой «астероидной зимы», пока небесный пришелец не врубился в земную твердь, не образовал гигантской астроблемы — звездной раны. И пока ударная волна не смахнула с лица Земли девственные леса вкупе с динозаврами, а электромагнитная не переформатировала земное пространство, не изменила скорости вращения планеты, гравитации, газового состава атмосферы, молекулярного — воды и некоторых других веществ, до той поры вода на Земле была одна Живая, и благодаря этому деревья были большими, а животные и люди — исполинами.
Но они еще не были просто людьми разумными, скорее, двуполыми богами в нашем понимании, ибо находились в состоянии хаоса. Скажем так: был райский период существования, отмеченный в мифологии всех народов, когда мозг великанов (титанов, гигантов, исполинов) находился в желеобразном, то есть в жидком, состоянии и был не способен фиксировать информацию. В этом не было нужды. В первозданном мире существовала совершенно иная форма общения, передачи знаний (что мы сейчас понимаем под телепатией, телекинезом и т.д.), не требующая ни памяти, ни речи, ни, тем паче, письменности. Мозг был жидким, но задействованным на 100%. Думаю, люди умели даже летать. Почему нет? Нас ведь не удивляет, что новорожденные умеют плавать, нырять, правильно задерживая дыхание. И вообще обожают водную стихию. А потом эта способность отмирает, и лет в шесть-семь мы начинаем учить дитятю держаться на воде...
Резкие климатические и физические изменения на планете повлекли за собой, в первую очередь, изменение состояния боды и, уже как следствие, всех живых и неживых организмов, состоящих на 60% и более из той самой воды.
Поскольку же вода — хранитель и носитель информации, то ее замерзание во время оледенения стерло всяческую накопленную информацию. Она стала нейтральной, чистой, как из похороненного ледника на Таймыре. Но это на Земле; внутриклеточная же составляющая (60% плоти живых существ) под воздействием внешней среды разделилась на «живую и мертвую». Произошло это, скорее всего, по причине заложенного природой запаса прочности вида, его выживаемости в изменяющихся внешних условиях, а, как известно, принципы такой выживаемости — в многообразии форм существования. И вместе с этим мир разделился на две равнозначные половины. В первую очередь, мужскую и женскую, отчего у обеих половин сохранились атавизмы половых признаков противоположного пола. Не сразу, но между мирами возникла защитная, изолирующая плацента. И тот, нами не зримый, «полый», стал развиваться самостоятельно и не зависимо от воли реального, однако же связанный с ним неосязаемой коммуникацией — пуповиной, как плод в утробе матери.
Изменение состояния воды в организме вызвало загустевание, отвердение мозга, образование коры, испещренной извилинами — памятью, которую можно назвать живой частью, сознанием. Однако первозданно заложенная, божественная информация никуда не исчезла, разве что стала другой половиной — бессознательной, то есть мертвой. И вот тогда между ними и образовался единственный вид коммуникации — определенный вибрационный строй звуков, то есть слово. Поэтому и говорят: словом можно и убить, и воскресить.
И вот тут приоткрывается таинство заговоров. Тех самых, коими пользовались еще наши бабушки, заговаривая болезни. Ладно, согласен, раковую опухоль, может быть, и не заговорить (просто некому, вывелись лекари!), но вот пупочную грыжу у младенцев заговаривают. Сам видел и слышал. Если клетка на 60% состоит из воды (остальное — органические и неорганические вещества), то, воздействуя на нее словом, скажем так, определенной частотой вибрации, вполне возможно перестроить ее природу, структурировать воду, вернуть ей первозданное состояние. Наш голос — это вибратор, причем с потрясающим диапазоном частот, большую часть которых мы слышим, а меньшую — нет: ухо не внемлет. А вот «ухо» растений слышит наш голос, многочисленные опыты дают зримые результаты. Но что может быть органами слуха у цветов и деревьев? Скорее всего, опять же вода клеток растений, как приемо-передатчик информации.