Страница 45 из 105
Очень интересно открывается слово жмур, жмурить (глаза), буквально покрывать огонь очей веками! Есть еще полузабытое — мусатъ, то есть добывать огонь с помощью кресала, возжигать, высекать искру — семя огня. Но знакомое мура вроде бы и звучит, как чепуха, ересь и бред, однако приобрело уничижение все по тем же идеологическим причинам. В самом же деле это — буквально осеменение Земли солнечным светом, семенем РА! То есть новая идеология в очередной же раз боролась со старой, пыталась подменить понятия о принципах существования мира, взаимосвязи вещей и предметов. Но ведь неслучайно есть несколько одноименных гидронимов в самых разных частях Евро-Азиатского континента: Мура приток Ангары, есть речка Мура в Томской области, а еще одна протекает в Австрии и Словении, являясь левым притоком реки Арабы... Надо ли переводить название на русский? И надо ли доказывать, что возникли они все по одной причине и вышли из единого Дара Речи, накрывающего огромные пространства.
А тут еще так и просится на язык трава-мурава. Ну, слово трава на пятнадцатом уроке вы и сами переведете и извлечете информацию, а вот мурава можно понимать как покров Земли мужем Ра И тут высвечивается информация о знаниях наших пращуров в таких областях, как фотосинтез, — возникновения хлорофилла под воздействием солнечных лучей. Да они, пращуры, поголовно были лириками, физиками, химиками и философами в одном лице! Нам кажется, трава-мурава — простое рифмованное созвучие тина шурум-бурум (хотя это тюркское выражение что-то, видимо, означает), ан нет, прародители наши и в песнях оставили след, откуда слова не выбросишь: «... травушка-муравушка зелененькая...». И муравей — насекомое, живущее, вьющее гнездо в траве. Еще есть слово замуровать — закрыть наглухо кладкой, обмуровать, к примеру, котел огнеупорным кирпичом или просто муровать — обливать глиняные горшки глазурью в процессе обжига. Короче, все связано с покровом.
И все это, безусловно, интересно, но к теме нашего урока имеет весьма опосредованное отношение, поскольку, если МУ — покровительство, осеменение, МУД будет звучать как «дающий (добрый) покров». Что касается отношений мужского и женского начал, тут вопросов нет, впрочем, как и чего-то стыдливо-зазорного. Давать кров своему семени-семье — благое дело: под ним, кровом, и плодиться можно. Но применимо к мысли, к истине, к высшим божественным знаниям, ко всему тому кругу понятий, что заключает в себе слово мудрец, тем паче премудрость, — это не вяжется вовсе или с большой натяжкой. А русский язык, как трехлинейная винтовка, отличается вечностью, надежностью и точным боем. Надо копать глубже. Неужели заимствование, тогда из каковского?
Придется прильнуть к источнику, который может кое-что прояснить, хотя в третейские судьи не годится, — к санскриту. А там есть слово мудра — знак, выражаемый на пальцах. Атавизмы знакового общения можно наблюдать и сегодня, основные «слова» языка жестов сохранились и доныне: мы поднимаем большой палец вверх, иногда добавляем «Во!», и становится понятно, что дело в порядке, а бывает, складываем пятерню в кукиш — и тоже все ясно без слов. Умолчу про то, что означает, когда показывают средний палец, хотя сейчас это самый распространенный жест, но он более связан со слабоумием, чем с мудростью. Однако, чтобы двигаться дальше, надо разобраться с самим словом знак, жест, присутствие в них 3 и Ж однозначно выражает некое огненное начало, а «жест» вообще можно перевести как: столп огня, светоч, факел Правда, Даль посчитал это слово заимствованным из французского: там есть подобное слово, означающее телодвижение, никак не связанное с огнем, хотя почти рядом стоят исконно славянские слова жесткий, жестокий. Но великий слововед как будто бы не заметил выпирающего созвучия. Не верю, что и к случайности отнес: слишком глазастый и умный был старик, да, видно, не посмел пойти супротив тогдашней лингвистической школы. Однако же слава ему за собирание уже в ту пору исчезающих из языка слов. Кстати, во всех университетах России хранятся десятки кубометров общих тетрадей, куда студенты филфаков записывали фольклор и областнические говоры, собранные на практиках. Делалось это лет семьдесят кряду, а то и больше. Представляете объем? Никто потом собранное не обрабатывал, все сваливалось в подсобки. И, если эти сокровища еще не сданы в макулатуру, не выброшены на помойку, вот где плодородная залежь для будущих аратаев слова.
А мы попробуем подойти к горе мудрости с иной стороны.
Вы когда-нибудь задумывались, почему от- дельные крепостные башни называются вежами:? Иные как-то иначе, даже имена давали, как в псковских крепостях, а одну непременно звали вежей? Или специально выстроенные, отдельно стоящие сооружения круглого, многогранного или квадратного сечения башенного типа? Которых некогда стояло по Руси сотни, каменных и рубленых. Пожарные вышки называли каланчой, сторожевые — воеводскими башнями, а эти исключительно вежами. Чаще рядом с таким же именем оказывалось поселение, городок или даже целый лесной массив нарекался беловежским. Ну, Белую Вежу в Белоруссии теперь знают все, особенно после распада СССР. Так вот, вежа в переводе с русского на русский означает буквально огненные знания, как отмечалось выше, BE — знания (Веды, Be ста, веря), знак Ж — огонь.
В современном языке, к счастью, сохранилось лишь отрицательное значение этого слова — невежа, невежда, невежество, то есть не знающий огненного языка, не умеющий читать огненные знаки. Да еще отголосок слышится в «положительном» варианте — вежливый, значит, кое-что знающий, потому обходительный, учтивый. Нет, русский не изломать, не извратить, все равно остаются следы первоначального смысла. Так вот, вежа — телеграф наших пращуров: именно оттуда посылались, скорее всего, шифрованные знаки, а значит, существовал язык огненных жестов светочами-факелами, своеобразный сурдоязык, передаваемый, точнее транслируемый на большие расстояния. В одну ночь все земли Руси, с востока на запад, оповещались о случившемся факте и могли, например, уже утром встать «под ружье». Или выставить кордоны на путях, не впускать в городки и поселения купцов, странный люд, бродяг, нищих, юродивых, разносящих хворь, чуму и холеру. Если бы не существовало подобного языка, человечество бы вымерло от первого же повального заболевания. Ныне мы только диву даемся, как это без главного санитарного врача, без телефонной и радиосвязи, без МЧС и аэрогоспиталей, без хлорки, наконец, люди преспокойно выжили и расплодились. Причем это были не просто сигналы, как у морских сигнальщиков, а самая настоящая огненная речь, которую свободно
читали и понимали. К примеру, посвященные, вежливые жрецы считывали «тайнопись» информации, ниспосланной богами, получали знания о грядущих днях, о будущих климатических катаклизмах: светило и звезды передавали вести излучением своим. И как же иначе можно было передавать их далее, людям земным, как не с помощью огня? В каком виде жрецы воспринимали мудры, в таком и передавали — языком света, дабы он отразился в людях. Это было ритуальное, сакральное действо.
Остальной же народ, невежи, считывали вести, им понятные: о сборе ополчения, приближении какой-либо болезни, опасности нашествия и прочих делах житейских. Жестоким человеком первоначально назывался непосредственный «телеграфист», принимающий и передающий вести мудрами — огненными жестами. Отрицательное наполнение это слово получило, вероятно, от приносимых с вежи дурных вестей. С помощью огня и знаков факельщик «оглашал» тревожные, грозные, черные новости — зловещие. конечно же сознанием умиротворенных пахарей такой соплеменник воспринимался как жесткосердный, безжалостный, а то и приводил в ужас грядущими бедствиями. Черных вестников и доныне не жалуют: мы что, возликовали, когда нам с Белой Вежи просигналили «Союза больше нет»? Вздрогнули и напряглись: что с нами будет?