Возвращение из ночи

— Не хотелось бы... лишаться лицензии... — задумчиво произнес Митя.

— А мне больше всего на свете не хотелось бы лишиться любимой женщины! — сказал Белов.

— Что ж, за любимую женщину, пожалуй, можно убить, — вздохнул Митя. — Ленька бы убил, это точно, да и я, наверное, тоже...

По ночному шоссе медленно двигался джип Град Чероки с притушенными фарами. За ним, соблюдая небольшую дистанцию, ехали еще три машины на некотором расстоянии друг от друга. Вдоль дороги темной мрачной стеной возвышался лес. Вдруг впереди, с правой стороны, показался просвет, в котором виднелись неясные силуэты каких-то построек. Выглядело это место угрюмым, нежилым, заброшенным.

— Это здесь, совершенно точно, — сказал Белов Мите. — Вот тут меня вынесло на обочину...

Митя достал карту, на которой красным крестиком было помечено какое-то здание недалеко от шоссе.

— Если Джек не ошибается, а он никогда не ошибается, — сказал Митя, — мы совсем рядом. — Сейчас запаркуемся, а дальше пойдем пешком.

Джип три раза мигнул фарами, следовавшие за ним машины стали разворачиваться и поочередно сворачивать в лес.

— Мне можно с тобой? — спросил Белов Митю.

— Нет, Ленечка. Ты уж извини, но это дело профессионалов. Подожди в машине, надеюсь, операция не займет слишком много времени.

Почти на ощупь, но очень аккуратно перебравшись через неглубокую придорожную канаву, джип въехал на маленькую, еле видную в темноте поляну и остановился. Митя выключил зажигание.

— Удачи тебе, — тихо сказал Белов.

— Говорят, она сопутствует пьяным и влюбленным... — усмехнулся Митя. — Будем надеяться, и мне повезет... — Он выпрыгнул из машины и исчез в темноте, двое здоровенных парней бесшумно последовали за ним.

Остальные, поставив машины в разных местах, незаметно двигались по краю леса, занимая свои позиции между дорогой и домом.

Вскоре Митя и двое его ребят оказались у высокого полуразвалившегося забора, за которым возвышался темный силуэт большого дома. Ничто здесь не подавало никаких признаков жизни.

— Похоже, тут и вправду никого, кроме приведений нет... — прошептал один из ребят.

Но вдруг, как только Митя начал осторожно приоткрывать калитку, откуда-то послышалось негромкое хриплое рычание. Еще движение, и за забором громыхнула железная цепь.

— Смотри-ка, здоровенный какой! — произнес второй парень.

— Вроде, черный терьер, — тихо сказал первый. — С таким не очень приятно разбираться в темноте. Боюсь, лапу не подаст.

— Приготовь снотворное, — сказал Митя.

Парень вытащил пистолет и бесшумно выстрелил в темноту. Пес жалобно взвизгнул и затих.

— Пошли, — Митя рывком распахнул калитку, вошел на участок и направился в самую его глубину, где возвышался заброшенный дом. У крыльца он остановился, сделал ребятам знак рукой. Один замер у крыльца, а другой крадучись обошел дом и встал у заколоченного окна с другой стороны. Потом Митя осторожно поднялся по скрипучим старым ступенькам и толкнул дверь. Она не подалась. Он вытащил связку отмычек, и, поковырявшись в замочной скважине, довольно быстро справился с замком.

Внутри пахло пылью и затхлостью, где-то наверху, видимо на чердаке, уныло завывал ветер. Митя включил фонарь и стал осматривать помещение. На полу валялся какой-то старый хлам, окна были закрыты изнутри старыми провисшими ставнями, стены кое-где осели и покосились. Казалось, этот дом давно покинут. Но вдруг что-то стукнуло наверху, и через мгновение под потолком засветилась тусклая лампа без абажура. Митя взялся за кобуру, нащупал гладкий металл пистолета, быстро огляделся.

— Брось оружие, — произнес сверху, из темноты чей-то голос, который показался Мите очень знакомым.

— А если не брошу? — спокойно ответил он.

— Два раза я не предупреждаю, — снова прозвучал такой мучительно знакомый голос.

— Ладно, — сказал Митя. — Я кладу оружие. Спускайся. — Он вытащил пистолет из кобуры.

— Бросай в угол!

— Бросаю. — Митя швырнул пистолет на пол и стал смотреть наверх, туда, откуда доносился голос. Там была лестница, ведущая, видимо, на второй этаж. Но на лестнице никто не появился. И тут Митя почувствовал спиной, именно спиной, что кто-то появился в помещении. Он развернулся мгновенно, отскочил в сторону. В тот же миг, буквально в нескольких сантиметрах от него, пролетел длинный острый кинжал и вонзился в деревянную стену.

Какое-то время в помещении царила полная тишина, потом в полумраке со стороны лестницы раздался легкий шорох и все тот же голос произнес из темноты.

— Вот так встреча.

Перед Митей стоял человек, лицо которого находилось в тени, но все равно не узнать его было невозможно. Весь облик, фигура — нет, не могло быть такого поразительного сходства!

Они учились вместе на юрфаке, в одной группе, они три года были довольно близкими друзьями! А Толик Зарубин считался лучшим студентом не только в группе, но, пожалуй, и на всем факультете. Он был остроумен, желчен, честолюбив и необычайно талантлив, все у него получалось легко. Многие ненавидели его, не в силах преодолеть зависть. Ему пророчили блестящую карьеру, но на четвертом курсе с ним что-то случилось. Получилось так, что Митя первым узнал об этом. Именно ему Толик сообщил с печальной иронией в голосе, что нечаянно убил человека. Просто произошла дурацкая стычка, у Толика оказался пистолет, он выстрелил... Вот, собственно, и все. Ни о какой карьере, конечно, теперь не могло быть и речи. Митя обещал подумать, посоветоваться, что можно сделать, они договорились встретиться завтра... Но на другой день Толик бесследно исчез, исчез почти на пятнадцать лет...

Митя стал лихорадочно соображать, как повести себя в этой неожиданной ситуации. Проще всего, конечно, было дать сигнал ребятам, забрать Толика и сдать в прокуратуру. Но первое решение, которое приходит в голову, не всегда оказывается самым верным. Так можно было поступить с господином Ребровым, но не с Толиком Зарубиным, который много лет жил под чужим именем и, вероятно, обезопасил свое существование в значительно большей степени, чем можно было предположить...

— Да, интересная встреча, — сказал Митя. — Что ж, здравствуй, Анатолий. Поговорим? Или как?

— С тобой сколько человек? — деловито спросил Герман.

— Пятеро, — ответил Митя.

— Ладно, поговорим. Давно, все-таки, не виделись, — он усмехнулся, и эта усмешка тоже была такой знакомой! — Правда, ты и так, наверное, все обо мне знаешь, то есть о Германе Реброве, которого ты, наконец, выследил.

— Все, или почти все — трудно сказать, — задумчиво произнес Митя. — Пожалуй, я одного не знаю — когда и почему ты стал убивать? Сразу после того, как исчез, ил позже?

— Интересный вопрос, — засмеялся Герман. — В твоем вкусе. Ты всегда любил философствовать. Я же, в отличие от тебя, никогда не был многословен. Может быть, в последнее время... Старею, видно.

— Ты стал убивать, потому что тебе понравилось? Вошел во вкус и уже не мог остановиться? — спросил Митя.

— Нет, совсем по-другому... Ты говоришь так, словно я маньяк какой-нибудь. А я избавлял эту землю от некоторых людей из самых высших побуждений.

— Чтобы обезопасить себя?

— Опять же нет. Это был бы чисто шкурный интерес. Нет, Митенька, я уничтожал их не из боязни за свою шкуру, а из страха за судьбу человечества. Согласись, далеко не каждый достоин жить в этом мире.

— Вопрос спорный, — задумчиво произнес Митя. — Даже если предположить, что некоторые твои жертвы были отъявленными мерзавцами, я не уверен, что это распространяется на всех. Неужели это касается и твоей жены?

Герман вздрогнул, печальная тень пробежала по его лицу, но он быстро овладел собой и сказал почти безразличным голосом.

— Я очень любил ее. Она была единственной, кого я вообще любил в этой жизни...

— Но ведь ты ее использовал? Это правда? — пытливо спросил Митя.

— И ты, самый здравомыслящий человек, которого я знал в своей жизни, ты веришь в этот бред? Как я мог использовать ее?