Страница 8 из 10
Относительно шестидесятнического щенячьего восторга: «Раз я изобрел атомную бомбу, то власть без меня уж точно не обойдется, а станет со мной считаться и прислушиваться!» — уже сказано ранее. Пришла пора сказать о культуре 60-х. За редким исключением — это культура разрешенной полуправды и переодевшейся лжи, культура не обвинения и отторжения прошлого террора, а оправдания и понимания. Я согласен, что смелость шепота под подушкой и фиги в кармане после сталинской эры тоже велика, но история судит лишь абсолютные достижения. Вся культура в «оттепель» испуганно коснувшаяся «сердца спрута», имела смелость заявить лишь, что и спрут тоже живой, а раз сердце у него бьется, то, чем черт не шутит, может он и полюбить еще может. Кто знает, до чего это сюсюканье дошло бы, если бы не наступил 1964 год…
Те же, кто затронули подлинно болевые места, заплатили за это по высшей расценке: Анатолий Кузнецов, Александр Галич, Аркадий Белинков, Александр Солженицын. Все остальные продолжали умеренно процветать, эксплуатируя неисчерпаемую в совковых условиях жилу сервильной фронды: Аксенов, Войнович, Вознесенский, Битов, Е. Попов, В. Попов, Вик. Ерофеев и прочие. «Я буду на тебя — для виду — погавкивать, а ты меня подкармливать и будет этот симбиоз называться социалистической демократией и советской свободой слова — и тебе полезно, и мне приятно». Но тут отчаянные р-революционеры маленько обмишулились, — власть по-старинке признавала только упоенное и беззаветное вылизывание. Так и пришлось посидеть и вполне комфортно — в эмиграции — кому внешней, а кому и внутренней — с тем, чтобы 20 лет спустя власть милостиво соблаговолила допустить к желанным гениталиям и в «Новом сладостном стиле» испускать «виртуальные ветры». Дождались-таки, страдальцы, восстановили историческую справедливость…
При всей важности событий весны и лета 1968 я не стал бы преувеличивать их значение: по большому счету произошел равноценный размен. СССР подтвердил, что после снятия Хрущева вернулся на верный путь, а Запад доказал, что у себя подобного беспредела не допустит. Если чего и хрустнуло — то только в мозгах романтической интеллигенции и не столько в силу масштаба событий, сколько хрупкости неуравновешенности мозгов. Революционная романтика испарилась и все искавшие признаки «конца света» — обрели их.
7. «Чума на оба ваши дома!»
Но фата-моргана Мира Полдня продолжала морочить — ведь было уже почти совсем реально «загнать человечество к счастию железной рукой», чтоб всем стало сразу хорошо и «чтоб никто из обиженных не ушел». Это было так близко, так возможно и все обломалось. Впрочем, романтики не привыкли отступать и за ценой, как принято не постоят, читаем дальше:
«Вторая отсылка — в текстах «Страны багровых туч» ощущается настроение сороковых, обстановка военной романтики. Романтики, уничтоженной у нас нечеловечески длительной и кровавой войной. Напрашивается вывод, что вторая мировая война была в реальности Стругацких менее длительной и стоила меньших жертв. Ментального обескровливания Европы не произошло, и накопленный потенциал использовался человечеством, в частности, в Космосе. Это могло быть, если бы вторую мировую войну быстро выиграла Германия. Такая победа имела бы для нашего мира несколько важных последствий. Мы бы сейчас жили в теплом и добром мире и летали к звездам. Почему?»
Действительно, не только пили бы немецкое пиво, а еще и в космос летали — житуха! Уж как был бы добр и тепл мир после победы Германии, а сколько бы народу отправилось в полет к звездам прямиком через крематорий и говорить не приходится… Но это просто издержки, не так ли?! Зато какие сияющие перспективы открылись бы:
«Первое. Ракеты «Фау» не были бы созданы, а вместе с ними не возникли б системы автоматического управления, и тогда этапа спутника в покорении Космоса тоже бы не было — сразу же были б созданы корабли, управляемые людьми. Отсюда — значительно большая роль человеческого фактора и отставание в развитии автоматики и вычислительной техники, которую мы диагностировали как существенную особенность реальности Стругацких».
Совершенно верно — на людях экспериментировать куда проще и дешевле, чем вкладывать деньги в развитие вычтехники. Да и энтузиазм же надо куда направлять!
«Второе. Германия могла победить превосходящие силы союзников только за счет умелого управления ресурсами и войсками, за счет Искусства. Но такая победа должна была привести к переоценке господствующих ценностей у всех трех сторон: и западным державам, и поверженному, отброшенному за Урал СССР, и самой Германии — требовалось вписать Искусство в существующий прагматичный контекст».
Такая вот апокалиптическая картинка перед наступлением Царства Божия: возлег лев рядом с агнцем, а тоталитаризм, чудесным образом преобразившись, стал умеренным и прагматичным. А на закуску и вовсе пасхальная мизансцена — мир во всем мире и «в человецех благоволение»:
«Третье. После быстрой победы Германии СССР наверняка бы имел демилитаризованный статус. (Это такой эвфемизм для обозначения колонии-сателлита — А. Л.) То есть накопленный энтузиазм тридцатых-сороковых потратился бы в Советском Союзе на решение существенно более полезных задач, нежели «смертный бой» и «ядерный паритет». (А я-то считал, что все ушло в кровопускания, щедро устроенные предыдущими поколениями революционных романтиков — А. Л.) Причем советское экономическое чудо (непонятно откуда и каким образом возникшее — или это бездумная индустриализация с бесчеловечной коллективизацией имеются в виду? — А. Л.)делало неизбежным (Слыхали уже: «Учение Маркса непобедимо, потому что верно!» — А. Л.) подчинение победителя побежденному. И, наконец, постепенное перетекание экономической и идеологической мощи от Германии к СССР (в пятидесятые-шестидесятые годы) (безусловное — как нарастание классовой борьбы при социализме — А. Л.) рано или поздно привело бы к тяжелому кризису в Германии и спровоцировало в Германии явление, известное ныне как «перестройка» — переход к фашизму с человеческим лицом (ТАК! — А. Л.)…»
Не знаю, нужно ли умирать в этом случае — умерли бы миллионы других (в том числе и ваш покорный слуга) проведенных, видимо, по графе издержки — но лучше не скажешь… Или это Сергей Борисович на ночь «Иного неба» с «Фатерляндом» начитался? Но он идет дальше и не останавливается перед последним жизнеутверждающим выводом-аккордом:
«Получается, что за победу над гитлеровской Германией наша страна заплатила не только миллионами жизней, но и отказом от собственного блистательного будущего…»
Времена действительно изменились, ведь еще не так давно тот же самый (по крайней мере, внешне) Переслегин утверждает нечто совершенно иное:
«…принципиальным свойством фашизма является «примат государства», то есть БЕЗУСЛОВНОЕ подчинение личности системе управления. Более того, подчинение должно выглядеть добровольным и охотным. «Примат государства» естественным образом порождает шовинизм и национализм».
Тогда, видимо, то ли вирус «имперского синдрома» еще дремал, то ли Сергей Борисович еще не получил самых последних и однозначно-убедительных данных о безусловной пользе разнообразных форм тоталитаризма для подопечных народов. А может, просто пересмотрел свои старые взгляды. Еще раньше он ведь был уверен: