Страница 61 из 83
- У большинства граждан, если не у всех, налёты полностью отбили способность соображать.
- Тебе можно быть храбрым, бесплотный, а, представь, с заката гул послышался, и люди гадают: "к нам идут, мимо пролетят?" Да, знаешь, бесовская твоя личность, что и мимо летевшие асы Люфтваффе наводили не меньший страх!? О каких искрящих трамвайных токоприёмниках" речь вести? Страх задавил все чувства, и шёл тот со стороны "руководящих товарищей" Таким страхам есть другое название: "приказные". Дали тебе указание "бояться" - будь любезен выполнять указание и трястись до потери человеческого образа. Любой партейный балбес тех дней уверял непартейных, что спасение города от разрушения вражеской авиацией кроется в не искрящих трамвайных токоприёмниках! - посмевших возражать не было. Пулей возражение не окончится, а там кто знает куда повернётся возражение. Усомниться слегка в словах и без ухмылки пожалуйста, но явно выражать сомнения никто не решался. Все и вмиг превратились во всёзнающих людей, а "умники", кои не верили, что вражеский лётчик способен увидеть с высоты искрящий токоприёмник трамвая, все и враз куда-то подевались. Каждый, кто остался тогда в городе, доподлинно знал, как нужно вести войну, но об этом помалкивал по нашей извечной привычке молчать. Многим хотелось посмотреть на течение дальнейших событий.
Как-то в один из вечеров отец загонял вагон в парк, а я стоял рядом. Называть время "вечернее" не годилось: солнце висело на приличной высоте, но вагон был пустым: нутро "граждан п-сажиров" достигло наивысшей чувствительности, каждый верил только себе, а потому:
- "Неча раскатывать в трамваях, дело к ночи, в такое время лучше быть "под крышей дома своего" Война продолжается, война настоящая, не шуточная, не какое-то "недоразумение на границе" и неприятности настоящие! Издавна считается: назревают неприятные события - сиди в доме, не вылазь без нужды, встречай беду в своём углу, каким убогим угол не был. Отчего и почему наше великое и бессмертное "на миру и смерть красна" забывается этому объяснения нет.
И когда отец вагон поставил на место опустил дугу токоприёмника и слух очистился от шума работы трамвайных двигателей - со стороны заходящего солнца услышал низкий гул чего-то работающего, частично схожего со звуком работы трамвайных двигателей... но не совсем, не полностью...
- Со свиданьицем! - сказал отец - постой, к диспетчеру зайду, отмечусь - и поднялся в стеклянную будку у выездных ворот парка.
Приближавшийся со стороны захода солнца звук невидимых работающих устройств окрестил "гудением", и оно было "гуляющим", не ровным на одной ноте, но с падениями и подъёмами в звучании. Что такие завывания называются "модуляцией" пояснить было некому.
Первое гудение чужих машин прошло мимо, а номера следующих, кои оказались "нашими", коснулись напрямую:
"Граждане, время стояния в стороне окончилось, пора и вам отведать первую бомбёжку, а далее по обстоятельствам.
Не будете выходить из рамок примерного поведения - к бомбам добавим что-нибудь ещё из военного набора.
Скоро жители поняли: прерывистый гул со стороны захода ничего хорошего не сулит, бомбовая нагрузка машин Люфтваффе полная, а потому "концерт" пройдёт на уровне.
В третье моё катание с отцом отметилось приземлением первой бомбы далеко на окраине и удивило новым плотным звуком разорвавшейся бомбы... Гудит небо моторами ничего страшного и с добавлением отцовых "жить можно", но звук взрыва, плотный, как из ваты совсем другое и неприятное "звуковое сопровождение".
Отец никогда не был "героем", но почему без страха и спешки ставил вагон в парке не нахожу объяснения...
- Чего искать? Фаталистом был родитель с защитной формулой "чему быть того не миновать" плюс вера "господь не попусти..."
- Друг бесяра, душевно мучаюсь в изложении событий, что было первым, что шло потом... В какое катание в кабине на город упала первая бомба?
- Какая разница? Бомба упала на окраине, никого не убила, но напугала многих.
- Пожалуй... Как возражу бесу? Да, так: вагон был поставлен на место, опущена дуга, отец зашёл к женщине в стеклянной будке на въезде в парк и что-то сказал.
Лучшее лекарство от паники какое-либо занятие, и чем важнее работа тем слабее действует паника вплоть до полного отсутствия. Освободился - паникуй, сколько влезет...
- ...не бездельничай и самая страшная паника тебя не коснётся.
Улица, коей предстояло двигаться в монастырь, начиналась у парка и пролегала до рва, где проходила "железка" направлением "станция, колея, ущелье в монастырском рву, мост и далее на запад...
- ... "манящий запад" Всё находившееся на восточном берегу реки знал, а что было за рекой оставалось неизвестным.
- Не совсем. Видел железнодорожную насыпь, видел, как иногда проходит поезд, а куда оставалось тайной.
От парка пошли ускоренным шагом...
- ... ты двинулся рысью, роль ведущего взял на себя, отец шёл нормально. Движение выглядело так: опережал отца на пол сотню метров, останавливался, дожидался выравнивания, а когда отец ровнялся с тобой прибавлял ход и опять удалялся на прежние полсотни метров... Поведение сродни собачьему.
- Спасибо, похвалил.
- Не за что. А "спасибо" переводится как "спаси бог", а бога у меня нет.
Много позже, взрослым, увидел репродукцию картины большого художника "Дети, бегущие от дождя" и вспомнил наше движение от трамвайного парка до родной монастырской кельи. Разница нашего бега и детей с картины существенная: если на картине девочка несёт на себе братца, и общий ход одинаков - в нашем случае меньший чесал впереди старшего!
В первый налёт городу досталось не крепко, и как стало ясно горожанам вражеская авиация навестила город с целью разнести железнодорожный узел, что находился километрах в трёх-четырёх от монастыря. "Боевое крещение" ни единым осколком не коснулось монастыря, а гром взрывов рассказал о способностях Люфтваффе вгонять цивильные души в пятки.
Первый налёт, если не изменяет память, был и последним демократичному виду городского транспорта на электрической тяге: трамваю. То ли единственная и глупая вражеская бомба разнесла "кормилицу" трамваев: тяговую электрическую станцию, то ли савецкие сапёры, выполняя приказ "вождя" о "выжженной земле врагу", постарались, но трамвай встал и отец лишился работы.
- "Господин главный редактор", история Большой войны знает случаи, когда смертоносные устройства сорта "авиабомбы" не срабатывали. Не знаешь, отчего убийственные устройства не выполняли назначение? Милосердие изготовителей, ввинчивали бракованные детонаторы в носы убийц? Взрыватели конической формы из алюминия не хотели работать?
- В ином месте поговорим...
- Говоришь совсем, как работник органов...
Никто, разумеется, и никаких ремонтов на тяговой по/станции после налёта авиации делать не собирался, и на другой день по утру, жители города безропотно перешли на древний, привычный, забытый, здоровый вид передвижения: ногами.
Передвижение ногами немедленно назвали "одиннадцатый номер", хотя в недавние трамвайные номера такого маршрута в городе не было.
Рассказ о демократичном и прекрасном средстве передвижения трамвае, закончу песней, маленькой и весёлой, кою подарила тогда матушка:
"Вагон ползёт, как черепаха
вожатый спит, как бегемот,
кондуктор лает, как собака:
- Пройдите, граждане, вперёд"!
Выяснение "немцы разбомбили постанцию, наши взорвали?" среди монастырцев не проводилось с утешительным доводом:
- Какая, на хер, разница? Трамвая так и так нет, ногами ходим.
Выжигаемая земля лишалась звания "совецкая": еслина ней кто-то из вчерашних "совецких людей" оставался, и, возможно, мог вполне мирно общаться с захватчиками