Перевоспитать неукротимую

- Спасибо, что посмотрел туда, – поблагодарил рыжеволосый, как-то маниакально улыбнувшись. – Иначе плакала моя сделка… кстати, а как же твоя малолетняя девчонка? Ты что же, бросил её и остался здесь? Действительно благородный поступок… тебе, наверное, сейчас жутко больно… что если они не вызовут подмогу, а просто-напросто сбегут?

- Мои друзья не такие, как твои, – язвительно заметил Саске, улыбаясь. И он был в этом точно уверен. Узумаки точно сейчас вызовет полицию и всё будет хорошо… но вот только есть тут одна заминочка… - Так почему здесь всё взлетит на воздух?

Пейн задумался, почесав гладкий подбородок. Саске снова нахмурился, а улыбки как не бывало. Что происходит? Запах гари и дыма распространялся по всему помещению, постепенно становилось нечем дышать. И судя по всему эти ящики не горят – были созданы с целью для того, чтобы, в случае чего, на заводе не случилось взрыва при подобном случае. Учиха закашлялся, прислонив к себе больную руку и принявшись дышать влажным от крови рукавом полицейской формы. Так было ещё хуже. Запах крови… повсюду… словно бы он находится в зале пыток, а не на заводе пиротехники… рука жутко болит, наверное, её ампутируют… Учиха старался об этом не думать, в глазах постепенно темнело. Он хотел к Сакуре… хотел, чтобы всё закончилось, хотел, чтобы всё было нормально… Пейн стал снова ходить кругами, сунув руки в карманы, так и находясь под прицелом револьвера Учихи. Причём свой он убрал, сдержав обещание. Саске тяжело дышал, ожидая, что же он скажет.

- Как думаешь, - начал он, - когда маленький ребёнок берёт запрещённую ему конфету и разбивает, скажем, сахарницу, то он уберёт всё с пола?

Саске недоумённо посмотрел на него. Что за чушь он несёт? Перестал бы тут говорить шарадами… Учиха совсем не понимал, к чему он клонит, потому испуганно обернулся – мало ли чего. На заводе были только они вдвоём. Крыша постепенно сыпалась, раздалось тресканье – это падали кусочки шифера. Саске теперь становилось не по себе. Что творится? Кругом огонь, пламя… уже всё застилает выход из этого помещения, а Пейну абсолютно всё равно. Нужно что-то делать. Пристрелить его? Тогда миссия будет почти провалена. Он один из наркоторговцев, к тому же единственный живой наркоторговец, который сможет рассказать полиции о том, где ещё есть их, так скажем, «офисы работы» и сколько партий героина ещё заказано.

- Не знаю… - протянул Саске. – К чему ты клонишь?

- Ответь на вопрос, – попросил Пейн, наконец остановившись. Учиха задумался. Ему почему-то пришла в голову мечта Сакуры… что если его ребёнок будет делать так же, а потом извиняться перед Сакурой, опустив голову и чуть улыбаться, говорить: «прости, мама, это случайно получилось». Она бы улыбалась и, конечно же, прощала этого очаровательного мальчишку. Учиха тяжело вздохнул. Что если он всего этого не увидит? Что если он тут сгорит заживо? Или Пейн хладнокровно убьёт его…

- Думаю, что уберёт, – хмыкнул Саске, тут же зажмурившись – предплечье заломило болью. Жуткой болью. Боль теперь танцевала с агонией в едином танце, а перед глазами Саске постепенно темнело… того гляди потеряет сознание из-за ранения, из-за потери крови, из-за жуткой боли и запаха гари, который достаточно сильно загрязнял лёгкие и теперь тёк по организму вместе с ничтожными остатками кислорода. Жарко и нечем дышать…

- Так вот и я решил убрать, – пожал плечами Пейн. Саске нахмурился, а мужчина засмеялся. – Проще говоря, через несколько минут… - он взглянул на наручные часы, чуть сдвинув тонкие изящные брови. – А если быть точным, то минут через шесть, здесь прогремит взрыв, а город увидит прекрасный фейерверк. Это я сделал на случай, если полиция захочет собрать улики. И ты посмотри, как драматично получилось, а я даже и не думал, что так выйдет! Я думал, сделка удастся, и передо мной не будет стоять пацан моего возраста, может, помладше, направляя на меня револьвер, причём сам еле держится на ногах и при этом ранен в предплечье. Да, это действительно драматично. Знаешь, в чём весь парадокс? В том, что я не хотел никого убивать, а мне придётся. Один полицейский сегодня умрёт… думаю, это будет настоящая трагедия для твоей девчонки…

- Заткнись! – огрызнулся Учиха. – Предлагаю отсюда выбраться и сдаться полиции. Выбирай. Либо ты здесь сгоришь, либо ты пойдёшь со мной.

Пейн вдруг засмеялся, запрокинув голову за спину и обнажив белые ровные зубы:

- Ишь ты, какой наивный, – пробормотал он, успокоившись. – А я-то думал, что ты неглупый… а оказалось…

Он не успел договорить – на улице раздались звуки полицейской сирены, но никто не спешил проникать в здание. А Саске не спешил оборачиваться – это уже послужило ему уроком, и доказательством этого урока было ранение в предплечье. Он всё ещё прижимал больную руку к себе, а Пейн хмыкнул:

- Да… твои друзья действительно не такие, как мои…

Оба чемодана – и с деньгами, и с героином – уже практически сгорели, пламя распространялось сильнее. Где-то на втором этаже послышался звук небольшого взрыва – коробки с фейерверком… скоро последует самый большой взрыв за всю историю Конохи, и если Учиха не выйдет отсюда, то его имя будет числиться в полиции в списке доблестно погибших… он решил во что бы то ни стало выйти. Наверное Пейну не повредит ранение в ногу… он отомстит за свою руку, которая уже ноет, которую Учиха уже не чувствует… но судьба распорядилась иначе – на голову Пейна падают тяжелые обломки шифера с крыши, и он теряет сознание. Учиха не видит перед собой путей спасения, кроме небольшой дыры с задней стороны завода. И он решает выбираться. Но Пейна он не может тут оставить. Мужчина лежит без сознания, и Саске хватает его за шиворот, стремясь вытащить из этого здания. Он и сам не понимал причин своей самоотверженности, но хотел сделать так, как делает сейчас. Может быть, просидев несколько лет в тюрьме, он пересмотрит свои взгляды на жизнь.

Тяжело, нечем дышать… а Учиха всё равно прёт его по бетонному полу, тяжело дыша и кашляя от гари. Хватается и больной рукой за ворот его пиджака. Вскрикивает от боли, зажмурившись, но всё равно тащит рыжеволосого парня по полу, испачканному кровью. Сам же едва ли не поскальзывается на ней. И вот долгожданный выход… ещё чуть-чуть, пара сантиметров… кажется, он должен пролезть в это небольшое отверстие. Пейн вдруг приходит в себя, но подняться не может – ему так же плохо, как и Саске.

- Какого хрена ты делаешь? – прохрипел он, нахмурившись и закашлявшись.

- Пытаюсь вытащить нас, – ответил Учиха, пробираясь в отверстие в стене. Пейна он вытащил следом за собой, сразу же помогая ему подняться, после чего стал поддерживать мужчину одной рукой. Однако тот упал, закашлявшись, правда, уже кровью. Учиха, перепугавшись практически насмерть, снова хватает Пейна за ворот пиджака и тащит подальше отсюда. Три секунды… две… одна… И тут раздаётся громкий оглушительный взрыв, облака пламени, после которых ввысь устремляются взорванные фейерверки, образовывая салют. Простые люди подумают, что кому-то в голову взбрело побаловаться, но… но всё не так, как кажется. Сакура, наверное, думает, что Саске остался на заводе. Учиха улыбается про себя – глупенькая маленькая девочка… какова будет её реакция, когда он покажется в поле её зрения? Он непременно поцелует её, несмотря на то, что её губки склеены. И тут его снова охватила ненависть, но мстить сейчас Пейну глупо. Потому Саске, выудив из кармана наручники, одной рукой сковывает вместе тонкие запястья мужчины, непременно сообщая ему о том, что тот арестован.

***

Он услышал сирены полицейских машин и снова схватил Пейна за ворот пиджака, принявшись тащить его по грязной земле. Мужчина явно был не в себе. Здание горело, то и дело в воздух взмывали всё новые и новые фейерверки, а затем и какие-то искры. Кроме полицейских и скорой помощи, Учиха смог разглядеть и простых людей, которые таращились на заброшенный завод. Многие стояли прямо в домашних тапочках, их разгоняла полиция, среди которых Учиха заприметил и своего отца. Он улыбнулся – как хорошо, что всё закончилось… Узумаки стоял и тупо смотрел на завод, сунув руки в карманы, а потом вдруг всполошился, завидев Саске, прущего Пейна по земле: