Страница 31 из 48
- Вижу, тебе тяжело это делать…
- Брось, просто… - пыталась возразить девушка, однако у неё этого не получилось, и она тяжело вздохнула.
Её руки постепенно сами собой поползли вдоль его стройного тела, а Монаэль только и мог, что следить за тем, чтобы они не заползли туда, куда не нужно. Впрочем, ему было всё равно. Если бы он мог признаться себе, то сказал бы, что этой девчонке, этой чертовой смертной, он может позволить всё, что угодно. Даже если у него нет сердца. Однако он слышал от отца, что сердце можно обрести вновь, если его кто-то уж очень сильно полюбит. Правда, Монаэль и сам не мог понять, какими такими судьбами у него снова возьмёт и вырастет сердце в груди. Это же просто невозможно! Для него сердце было как дерево.
Например, когда он родился, можно было сказать, то это деревце только начало расти. Его поливали родительской любовью и заботой, нежностью, которую дарила ему мать… а потом это дерево резко стали колоть, когда отец спустя двадцать лет после рождения Монаэля явился и забрал его в ад. А потом произошло самое ужасное: его просто-напросто срубили окончательно, не давая больше кровоточить ярко-красной кровью рубинового цвета вместо смолы. Подумав о том, что пришло ему в голову, Монаэль опустил глаза - всё же так отвратительно, когда нет сердца. Когда он сейчас лежал на Сакуре, то затылком чувствовал, как колотится её сердце: сначала оно билось размеренно, а потом, когда он снова лёг на неё и замолчал, оно стало биться гораздо быстрее. И он мог словно бы прочитать то, о чём она думает, по стуку её сердца. Её руки гладили его грудь, словно удостоверившись в том, что на месте сердца у него ничего не бьётся, а затем поползли гораздо ниже, к рельефному прессу, скрытому под водолазкой.
От такого Монаэль дёрнулся, теснее прижимаясь к девушке. Сакура резко и судорожно выдохнула. От такого демон не выдержал, посмотрев на Сакуру и поспешив перевернуться к ней лицом, но всё так же ложась на неё. Сакура густо покраснела. В такой позе она ещё с ним не валялась… то есть был один разок, но она тогда даже не думала о том, чтобы его тело ногами обхватывать, а сейчас… сейчас всё совсем иначе. И на этот раз Сакура представила, что было бы, если бы не было одежды. Он усмехнулся от её мыслей – опять прочитал. Сакура, не выдержав, поджала губы и вдруг резко схватила его за волосы у самых корней. Он зажмурился, опустив голову и уткнувшись в её шею, тяжело дыша и опаляя горячим дыханием.
- Заканчивай читать мои мысли, - прошипела Сакура, отпустив волосы и поцеловав его в макушку, словно бы извиняясь за такую грубость, которую ненароком причинила.
Он поднял голову, приподняв в улыбке уголок губ. Сакура даже не заметила, как постепенно его руки стали обнимать её. Сначала достигли аккуратной небольшой груди, чуть сжали, вызвав судорожный стон с её губ, так что Сакура поспешила отвернуть от него голову, чтобы он не видел краски стыда на её лице, и только потом пошли ниже, к узкой линии талии, а потом так и вообще просто-напросто сжались на стройных бёдрах. Сакура повернула к нему голову, желая что-то сказать, однако демон её вдруг поцеловал, и от такого девушка вытаращила глаза. Хотя, впрочем, стоило бы ожидать, особенно от такого демона. Она снова чувствовала, как его проколотый язык властно исследует каждый уголок её рта, скользит по нёбу, задевает её язык… прошёл по внутренней стороне щёк, опять вернулся к нёбу и только уже потом закончил поцелуй. Губы девушки уже начали краснеть от такого вместе с её веснушчатыми щеками, и Сакура шумно сглотнула.
Руки её поднялись и сразу же стали осторожно гладить его волосы. Она вовсе не хотела сейчас причинять ему грубость или зло, вовсе нет… чёрт, она вообще ничего не собиралась ему причинять. Но тем не менее, она стала обнимать его за сильную шею, чувствуя, как в кожу упираются шипы от его ошейника. И к чёрту бы его, неужели он не может его снять? Монаэль только покачал головой, улыбнувшись и снова склонившись к Сакуре, ласково и с нежностью прикусив нижнюю губу девушки, еле ощутимо оттянув. Она выдохнула, прикрыв длинные ресницы. Плевать на то, что она сейчас снова так бесстыдно подчиняется ему, разве это главное? Нет, главное то, что он выбрал именно её, что именно у неё он теперь временно проживает… ну, может быть, не совсем временно… твою же ж мать, когда Сакура так успела привязаться к нему?! Она и сама не могла понять, а когда подумала об этом, то тут же снова залилась краской стыда. Монаэль продолжал улыбаться: ему явно было приятно видеть красноту на лице девушки. Она повернула голову к нему, опять прикрыв глаза и с нежностью чмокнув его в губы. В нижнюю, принявшись осторожно покрывать её мелкими поцелуями, и потом сразу же игриво провел по ней кончиком языка, в это время задавая себе вопрос: зачем, собственно, она с ним целуется? То есть… она понимает, что всё это, конечно же, неправильно, но что она может поделать? Он снова укусил её за нижнюю губу, затем очертил её кончиком языка. И снова тот самый любимый звук Сакуры – штанга ударила о заднюю сторону его ровных зубов. Он вдруг снова уткнулся ей носом в шею, шумно вдыхая сладкий запах кожи девушки.
- Я могу сделать так, что ты очень быстро уснёшь… - прошептал он прямо ей на ухо таким бархатным, таким приятным шёпотом.
Сакура от такого приоткрыла опухшие губы, закрыв глаза и подставляя его губам всю свою шею, отворачивая от него голову. Её тонкие пальцы продолжали перебирать его мягкие волосы, изредка касаясь кожи возле рогов, отчего он срывался на тихие-тихие, почти что неслышные стоны.
- Тогда… тогда не забудь завести будильник… - прохрипела девушка, выдохнув.
Постепенно она стала чувствовать, как его зубы всё сильнее смыкаются на чувствительной мочке аккуратного ушка, а затем в ход идёт уже горячий язык. От каждого касания языка девушка вздрагивала, изредка зажмуривая глаза от наслаждения и срываясь на тихие стоны – кончик раскалённого языка вылизывал каждый хрящик уха Сакуры, обводя раковину. Вскоре она и сама перестала понимать, что происходит, просто погрузилась в сон. О боже, зачем он это делает? Кажется, он разозлился, едва ли Сакура об этом подумала, – сразу же резко укусил её за мочку, заставив её вздрогнуть сквозь сон, затем снова стал осторожно и нежно вылизывать ухо, после чего коснулся кончиком носа за ним, тяжело дыша, так что девушке стало щекотно… и вот он увидел, что она уже спала: руки безвольно обмякли и теперь уже не гладили его волосы. Улыбнувшись, Монаэль стал рассматривать Сакуру. Она красивая… и так красиво спит: приоткрыв губы, закрыв глаза, длинные ресницы подрагивают от того сна, что сомкнул её веки. Он улыбнулся, осматривая всё тело девушки – покрылось мелкими мурашками, а соски под футболкой уже напряглись, что свидетельствовало о её лёгком возбуждении от всех тех процедур, что он с ней проделал. Нужно бы завести будильник, как она велела…
А то так и в школу ей проспать недолго.
Утром Сакура не обнаружила Монаэля рядом – как оказалось, он был в душе. Наверное… шумела вода, и девушка под звон будильника села в кровати, свесив ноги вниз и потянувшись, зевнув. Чем она вчера с ним занималась? Стоп, про это вообще лучше не вспоминать… ну и зачем она снова с ним целовалась? Твою же ж мать, наверное, он опять на неё обидится. Однако сейчас Сакура вовсе не думала ни о каком Кае, который ей тогда прямо в душу влез. Она тяжело вздохнула, поднявшись с кровати. В школу не хотелось, но идти нужно было, к тому же сегодня был последний день перед каникулами. Девушка улыбнулась, посмотрев в окно и раздвинув занавески – погода стояла просто великолепная. Солнце светило настолько ярко, что дворник то и дело щурил глаза, глядя на небо, продолжая загребать снег в небольшие сугробы по краям тротуара. Девушка чуть улыбнулась, снова потянувшись, а когда обернулась, то увидела, что Монаэль уже стоял в комнате, привалившись плечом к дверному косяку, скрестив руки на груди, чуть улыбаясь.
- Я знаю, что сегодня твой последний день в школе, - мягко произнёс он.
Девушка вытаращила глаза, а потом протёрла их, вздохнув. Откуда он знает?