Страница 55 из 57
Его губы возвращаются к моим, и я скольжу рукой вверх по его груди и обвиваю за шею, пытаясь ещё ближе притянуть к себе. Я желаю забыть всё, потому что происходящее сейчас кажется таким простым, лёгким и правильным.
Он отпускает мои волосы и обхватывает лицо. Его взгляд встречается с моим, и между нами что-то происходит, что-то невинное и красивое, что не должно существовать среди этой тьмы. Происходящее подобно маку, выросшему из пропитанной войной кровью земли. Красивая трагедия.
Он гладит большим пальцем мою нижнюю губу.
— Я не могу изменить того, кто я, — он нежно целует меня, едва задевая губами. — Если бы я только мог.
Я слышу всё, о чём он не говорит. Он не может изменить то, каким стал. Наши миры настолько разные, и в другое время, в другом месте, возможно, он будет любить меня, но это — ад, а в аду не существует счастливого конца.
Он проводит рукой по моей шее, утыкаясь в её изгиб, и глубоко вдыхает.
— Если бы я только мог… — шепчет он.
Глава 39
ДЖУД
— Если бы я только мог… — её запах делает меня слабым. Делаю ещё один глубокий вдох, смакуя то, как она пахнет, как ощущается подо мной, потому что сегодня я в последний раз проведу с ней время, и это почти убивает меня.
— Если бы и я могла, — задыхается она.
Когда я успел стать одним из таких мужчин? Когда, чёрт возьми, я начал заботиться о ком-то? У меня в груди всё сжимается. Это слишком. Внезапно понимаю, что я — не тот человек, которым себя считал, по крайней мере, не с ней. Я не могу изменить того, что облажался, и моя жизнь не закончится ничем иным, кроме смерти. Не могу быть тем мужчиной, которого она заслуживает. Не могу изменить свою судьбу, но я могу изменить её.
Чувствую, как она проводит пальцами по моей руке, и нежно целую её в шею. В горле появляется ком, но всё, что я могу — это прикасаться губами к её коже, запутываясь пальцами в её волосах. Всё, что я хочу сделать, это сказать ей: «Прости!», и умолять не уходить, как бы эгоистично это не было для такого человека, как я. Но я не делаю этого. Я люблю её, и мне хочется рассказать ей об этом, но я не могу. Это чертовски трудно, ведь я готов положить весь мир к её ногам, даже если это означает, что я потеряю её.
Я приподнимаю её подбородок, оставляя дорожку поцелуев вдоль её ключицы, шеи и челюсти, а затем целую её в губы и закрываю глаза. Сократив расстояние между нашими ртами, чувствую, как у неё дрожат губы, когда я касаюсь их. Я вздыхаю и целую её так жёстко, глубоко и безжалостно, как только могу. Не прерывая поцелуя, я хватаюсь за край её рубашки. Она впивается в меня ногтями, обнимая своими ногами мои бёдра. Оторвав от неё губы, я стягиваю её рубашку через голову и снова опускаю свой рот на неё, потому что не могу насытиться ею. Не могу насытиться поцелуями с ней. Она просто необходима мне. Прямо сейчас.
Я вожусь с ширинкой на своих джинсах, пока она спускает свои. Схватив её, я провожу руками по её коже, залезаю в её трусики и срываю их с неё. Вновь скольжу по ней руками, пытаясь запомнить каждую частичку её тела, так как это всё, что мне останется от неё. Это мой последний грёбаный момент с ней. Я изучаю её своими пальцами — у неё такие гладкие ноги — и запускаю руку между её тёплыми бёдрами.
— Чёрт, — рычу я, скользя пальцами по ней.
Подразнив её вход, я стону ей в шею и ввожу палец внутрь. Она, блядь, моя. Всецело моя.
Провожу нижней губой по её рту, тяжело дыша, и целую в шею, затем следую к её груди и сжимаю руками её тело. Кружа языком по её напряжённому соску, я осторожно прикусываю его, прежде чем опускаюсь ниже. Она хватает меня за затылок и зарывается пальцами в мои волосы, выгибая спину над кроватью. Я поворачиваю голову и целую её запястье, лаская рукой грудь. Проведя языком по животу и бёдрам, я развожу её ноги в стороны и ложусь между ними. Я хватаю её за бёдра и дую на киску, а в ответ она дёргает меня за волосы и приподнимается.
— Не шевелись, — стону я над ней, встречаясь взглядом с её глазами.
Я медленно провожу кончиком языка по ней. От её вкуса мне хочется всё бросить и жёстко её трахнуть, но я хочу подарить ей нечто большее, чем примитивное желание. Я снова стону, сильнее впиваясь пальцами в её бёдра. Нежно целую киску, покусывая, прежде чем провести языком по влажной щели. Она стонет и дёргает мою голову в сторону, извиваясь подо мной. Всё, что я могу делать — это просто наблюдать за ней. Я хочу её так сильно. Хочу вложить всю свою проклятую душу в неё, чтобы девочка знала, кому она принадлежит. Накрыв ртом её киску, я рычу и начинаю кружить языком по опухшему клитору, а затем погружаю его глубоко внутрь неё. Она поднимает бёдра, но я снова опускаю их. Тор задыхается, её грудь опускается и поднимается в глубоком отчаянном возбуждении. Трахая её ртом, я погружаюсь так глубоко, что царапаю её своими зубами. Она стонет и упирается руками в спинку кровати. Раздвинув ноги ещё шире в стороны, Тор сильнее упирается пятками в постель и приподнимает бёдра, прижимая киску к моему рту. Я сжимаю её клитор зубами. Слышу, как она царапает ногтями спинку кровати и дёргает бёдрами, выкрикивая моё имя, словно чёртову молитву.
Я сажусь и резко хватаю её за лодыжки, рывком притягивая к себе. Навалившись на неё, я накрываю её губы в отчаянном поцелуе. Не могу достаточно насытиться этой чёртовой женщиной. Я сжимаю рукой её затылок и отрываюсь от неё, встречая её взгляд. Моя грудь вздымается, сердце бешено бьётся о рёбра, и всё, что я могу, это просто смотреть в эти холодные синие глаза, теряя в ней часть себя. Она обвивает ногами мою талию, и я медленно и не спеша, дюйм за дюймом, толкаюсь в неё, укрываясь её теплом. Потянув её на себя, я устраиваю её на своих коленях и ещё глубже вхожу в неё. Я обнимаю её, и её грудь касается моей, царапая мою кожу затвердевшими сосками с каждым глубоким толчком. Она впивается пятками в мою задницу и стонет, хватаясь руками за мой затылок. Я сжимаю в кулак её волосы, приближаю лицо к себе и упираюсь в её лоб своим, погружаясь в неё. Наши взгляды неотрывно прикованы друг к другу, тела сплетены, и моё грёбаное сердце разрывается в груди, пока по её щекам струятся слёзы. Я сжимаю её затылок.
— Мне так жаль, Тор. Прости.
Они кивает, плача и обрывисто дыша. Я целую её, вбирая губами солоноватый вкус её слёз. Это чертовски несправедливо. Я резче вхожу в неё. Я чертовски зол. Мне чертовски больно, и я не хочу отпускать её. Хочу, чтобы она поняла, что значит для меня. Хочу, чтобы она ощутила, как сильно я нуждаюсь в ней и чертовски люблю.
— Прости, — снова шепчу я.
Это всё, что я могу сказать. Это всё, что я скажу.
Она впивается ногтями в мои плечи, зарываясь лицом в мою шею. Чувствую, как всё её тело сотрясается, мышцы напрягаются, а киска сжимается вокруг меня. Сильнее войдя в неё, я прижимаюсь к ней, словно она — вся моя жизнь, и каждый дюйм моего тела напрягается. Я стону, приподнимаясь над кроватью, кончаю и снова падаю на кровать, притягивая её к себе.
Мы лежим. Она по-прежнему прижимается лицом к изгибу моей шеи и крепко обнимает меня руками. Мы не говорим друг другу ни слова. Думаю, мы не говорим, так как нам не о чем говорить. Я теряю всё, не давая ей ничего. Но на самом деле, ничего — это лучше, чем что-либо, что я могу ей дать. Она засыпает в моих объятиях, и я расчёсываю её длинные волосы, чувствуя её слёзы на своём плече, пока она спит. Это я сделал с ней такое. Она не может найти умиротворения даже во сне. И что, чёрт возьми, она сделала со мной? Не существует, блядь, слова, чтобы описать женщину, которая может смягчить такое холодное и пустое сердце, как у меня. Ни одна другая женщина не заставляла меня чувствовать себя именно так. Ведь неправильное не должно ощущаться так хорошо.
Глава 40
ВИКТОРИЯ