Страница 41 из 41
Поскольку у меня было много работы в школе, я не мог принимать активное участие в работе этой организации и лишь аккуратно платил членские взносы. В первые годы мои отношения с СЭУ были довольно хорошими, но потом, из-за некоторых действий её руководителей, отношения сильно испортились. Мне не нравились частые конфликты между некоторыми членами Центрального комитета, конфликты, которые лишь вредили общему делу. Например, среди членов комитета был прекрасный и активнейший профессиональный труженик нашего движения И.Г.Лидин (Мохов); однако из-за этих конфликтов он вынужден был покинуть наше движение и выбрать менее симпатичное для себя занятие. И часто такие конфликты имели совершенно не товарищеские мотивы.
Отмечу лишь один эпизод, который мог бы создать сложный конфликт, если бы этого пожелала другая сторона. В 1923 г. в Москве проходил конгресс советских эсперантистов. На одном из его заседаний меня избрали кандидатом в члены Международного языкового комитета, председателем которого был Т.Кар. Согласно уставу Комитета я послал ему свою анкету, с которой должны были познакомиться члены Комитета в ходе выборов. Так как в Комитет надо было избрать больше людей от России, г-н Кар в 1928 г. послал в так называемую Языковую комиссию советских республик при СЭУ предложение "о выборе пяти кандидатов в языковый Комитет на 1929 г., в число которых включить тов. А.Сахарова, уже заполнившего вопросник". Слова в кавычках я дословно выписал из протокола заседания комиссии, проходившего 1-го января 1929 г. Председательствовал на заседании Э.Дрезен, секретарствовал В.Поляков и одним из членов был Г.Демидюк. И что решила комиссия? Она выбрала пять кандидатов, из которых трое участвовали в заседании, добавив: "… отменить кандидатство тов.Сахарова в Языковом комитете от имени Языковой комиссии советских республик".
Итак, комиссия, избранная на конгрессе, не выбрала кандидата, избранного тем же самым конгрессом! Копия протокола была любезно послана мне. Конечно такое действие в других случаях обязательно стало бы "казус белли" /поводом к войне/, но мне оно напомнило лишь войну 1910 г. между румынскими единомышленниками, о которой я уже писал и на которую я пожертвовал весь 6-7-й номер "Ла Ондо дэ Эспэранто". Абсолютно не желая растрачивать силы на бесполезные споры, я просто проигнорировал вызов и предпочёл вспахать на нашем просторном поле такую борозду, которая не пересекалась бы с бороздами других пахарей и не вызывала бесполезные столкновения.
Я написал это не для умаления многих положительных заслуг членов комиссии, которые они имели в нашем движении, а только для привлечения внимания к ошибочным путям, которыми, к сожалению, следовали наши единомышленники, привнося в движение свои личные интересы и забывая, что сумма положительного всегда снижается, когда складывается с некоторым количеством отрицательного. Впрочем, если бы я был суеверным, я бы очень благодарил судьбу за то, что она внушала членам комиссии такое решение, ибо благодаря ему через десять лет я избежал ужасных личных неприятностей и сохранил силы для дальнейшей работы на эсперантском поле. Детали этого я оставляю истории, ибо они касаются политики, и напишу здесь лишь о том, что в 1937-38 гг. неожиданно был арестован весь Центральный комитет СЭУ а затем была закрыта и сама организация, как не оправдавшая своих целей. Это имело катастрофические последствия для отечественного движения.
Поскольку судебный процесс не был открытым, никто не знал о причинах арестов и многие, думая что это вызвано языком Эсперанто, даже опасались называться эсперантистами. Напрасно я убеждал, что такое объяснение ошибочно, ибо многие эсперантисты не были затронуты; ничто не помогло, и отечественное движение замерло более чем на два года. Лично я продолжал связи с заграницей, получал эсперантскую периодику, по возможности пропагандировал наш язык среди знакомых, но публично не мог ничего предпринимать, т.к. этому совершенно не благоприятствовала международная политическая обстановка.
Это время напоминало мировую войну 1914-18 гг. Япония воевала с Китаем, Германия - с Польшей, а затем с Францией, Англией, Норвегией, Бельгией, Нидерландами; наконец начался военный конфликт нашей страны с Финляндией. К счастью, последний длился лишь четыре месяца и завершился в марте 1940 г. удовлетворяющим обе страны мирным договором. После этого наша страна, одна из немногих в мире, находилась вне военного безумия. В то время как воюющие страны занимались убийством ни в чём не повинных людей, разрушением ценностей, потоплением военных и торговых судов, сожжением городов и сёл, мы продолжали мирное строительство во всех областях общественной жизни. В городах вырастали гигантские дома, в провинции основывались новые фабрики, дающие работу и товары, на полях прокладывались новые оросительные каналы т.д. Всё способствовало общественной работе.
Я счёл, что это время благоприятно для оживления нашего движения. Для этого мне нужно было убедить наше Правительство в том, что, во-первых, Эсперанто не более опасен для общественного порядка, чем другие языки, и, во-вторых, что Эсперанто является уже живым языком, распространённым во всё мире, обладающим обширной литературой и имеющим много практических приложений. С этой целью 18 августа я подал в высшее советское правительственное учреждение - Совет Народных Комиссаров - предложение о создании в Москве за счёт госбюджета специального Эсперанто-музея, в котором было бы собрано всё относящееся к нашему языку. В качестве основы музея я предложил бесплатно свою эсперантскую библиотеку[17] , занимающую пять комнатных шкафов, и свои услуги по организации. Я просил лишь предоставить под музей помещение площадью примерно 100-150 кв.м и выделить из госбюджета сумму (приблизительно 50000 руб.), необходимую на организационные расходы.
Как отреагирует наше Правительство на моё предложение, покажет будущее. Но в любом случае с этого момента в нашей стране должен начаться новый период в истории советского Эсперанто-движения. Ведь всякое живое дело не может долго оставаться в обморочном состоянии. Всякое жизнеспособное семя, брошенное в плодородную землю, лишь ожидает подходящих условий для прорастания.
На этом я заканчиваю первую часть воспоминаний. Вторая часть носит характер дневника, в который я по мере возможности буду заносить все факты нашего движения, которые появятся на горизонте наблюдения.
17
Эсперантская библиотека А.Сахарова составляет теперь часть фондов Всероссийской государственной библиотеки иностранной литературы имени М.И.Рудомино в Москве.