Страница 59 из 1775
Члены делегаций, сбившись в кучу за креслами своих руководителей, начали спорить между собой о преимуществах совместного управления спорной территорией. Голоса их становились все громче и громче. Наконец Кит-Канан, потеряв терпение, вскочил на ноги.
Ситэл поднял руку, призывая к тишине.
— Мой сын Кит-Канан будет говорить, — объявил он, и по губам его пробежала легкая усмешка.
— Как вы знаете, я только что возвратился в Сильваност, — быстро, взволнованным голосом начал принц. — Некоторое время я провел в диком лесу, далеко на юге, где мне пришлось познакомиться с разными эльфами и людьми. Одни, как мой друг Макели, называли лес домом. Другие видели в нем лишь предмет для грабежа. К нашим берегам причаливали корабли из Эргота, а их моряки пробирались вглубь страны, чтобы рубить деревья.
— Да это же возмутительно! — взорвалась Тералинд. — Какое отношение все эти вещи имеют к обсуждаемому вопросу? И что хуже всего, твои обвинения бездоказательны!
Ситэл в первый раз сбросил свою личину безразличия.
— Мой сын говорит правду, — ледяным голосом осадил он женщину. — Ему можно доверять.
Властность, звучавшая в его словах, заставила Тералинд смолкнуть, а Пророк велел сыну продолжать.
— Проблема состоит в следующем. Пока короли и императоры бьются за национальную гордость и престиж, простой народ — невинные эльфы и люди — расстается с жизнью. Только богам известно, кто же на самом деле виноват, однако сейчас у нас есть возможность положить конец этим страданиям.
— Расскажи нам, как это сделать! — саркастически произнесла Тералинд.
— Во-первых, мы должны принять, что наша единственная цель — мир. Мне нет нужды быть прорицателем, чтобы понять: многие в Далтиготе и Сильваносте считают войну неизбежной. Итак, я спрашиваю вас: является ли война решением проблемы? — Он обернулся к лорду Дунбарту. — Ты, мой господин, как считаешь: решит ли этот вопрос война?
— Твой вопрос некорректен, — обеспокоенно возразил гном.
Но от Кит-Канана не так-то легко было отделаться.
— Да или нет? — настойчиво повторил он.
Все собравшиеся воззрились на Дунбарта, ерзавшего в своем кресле.
— Война никогда ничего не решит, если люди доброй воли…
— Просто ответь на вопрос! — рявкнула Тералинд.
Дунбарт изогнул одну кустистую бровь и твердо ответил:
— Нет. Война ничего не решит.
Кит-Канан обернулся к безмолвному калеке-претору и его супруге:
— Думают ли в Эрготе, что война поможет решить вопрос?
Претор слегка качнул головой. Как обычно, за него ответила жена.
— Нет, — произнесла Тералинд. — Нет, если мир обойдется дешевле.
Кит-Канан обернулся к отцу:
— Что скажешь ты, Великий Пророк?
— Ты ведешь себя вызывающе, — предупредил Ситас.
— Оставь его, — просто сказал отец. — Это вполне законно — спросить нас всех. Я никогда не хотел войны и сейчас не хочу.
Кит-Канан кивнул и оглядел собравшихся:
— Ну а теперь, эльфы, гномы и люди, неужели нельзя найти какой-то путь управления этой страной сообща?
— Не пойму, какое отношение к нашему спору имеют гномы, — угрюмо сказала Тералинд. — Вряд ли на оспариваемой земле живет хоть один из их народа.
— Нет, не живет, но ведь этот вопрос касается и границ наших владений, — напомнил ей Дунбарт. — Естественно, нам небезразлично, с кем соседствовать.
Сквозь сотни узких окон в стенах башни в зал просачивался солнечный свет; в открытую дверь врывался мягкий ветерок. День манил всех бросить нудные разговоры. Ситэл потер руки и объявил:
— Сейчас самое время прерваться, не только для того, чтобы обдумать вопросы мира, но и для того, чтобы отведать хлеба и мяса, прогуляться на солнце.
— Как всегда, ты, Высочайший, говоришь мудрые вещи, — с усталой улыбкой ответил Дунбарт.
Тералинд вскинулась, готовая возразить, но Пророк объявил перерыв на обед. Зал быстро опустел, и Тералинд осталась в компании претора Ульвена и Ульвиссена. Последний, не говоря ни слова, поднял хрупкого претора на руки и вынес из зала. Тералинд, стараясь подавить гнев, разорвала свой кружевной платочек на мелкие кусочки.
Стоял прекрасный день, и члены посольств высыпали из огромных парадных дверей в сад, окружавший могучую башню. Подоспели дворцовые слуги, неся на плечах столы, и в считанные минуты расставили их на церемониальной дороге, начинавшейся у главного входа в башню. Столы для гостей Пророка накрыли белоснежными скатертями и уставили блюдами с фруктами и мясом. Выкатили бочку розового нектара, и ее клепки грохотали подобно летней грозе.
Послы и их сопровождающие сгрудились вокруг столов. Дунбарт взял до краев наполненную чашу нектара. Он попробовал напиток и, найдя его превосходным, побрел дальше, разглядывая угощение. Через стол он заметил Кит-Канана, одиноко стоявшего на краю сада. Держа в руке еду, гном быстрыми шагами направился к нему.
— Могу ли я присоединиться к тебе, благородный принц? — спросил он.
— Ты гость и волен находиться, где тебе угодно, — вежливо ответил Кит-Канан.
— А сегодня утром было интересное заседание, ты не находишь? — Дунбарт разорвал каплуна и начал обгрызать ножку. — С тех пор как мы собрались впервые, мы только сейчас начали продвигаться вперед.
Кит-Канан откусил большой кусок яблока и уставился на гнома с некоторым удивлением:
— Вперед? Я слышал лишь бесконечные пустые разговоры.
Гном откинул наверх поля шляпы, чтобы повыше поднять свой золотой бокал. Осушив его, он вытер липкие усы.
— Да благословит меня Реоркс, Высочайший! Дипломатия — это не охота. Мы нашу дичь не выслеживаем, не стреляем и не волочем ее домой, чтобы съесть. Нет, благородный принц, дипломат подобен старому гному, причесывающему волосы: каждый волос, оставшийся на гребне, — это поражение, и каждый сохранившийся на голове — победа!
Кит-Канан, усмехнувшись, оглядел сад. Ему не хватало тяжести меча у пояса. И более того, ему не хватало леса, его пейзажей, его запахов. Город казался слишком ярким, в воздухе слишком горчило от дыма. Странно, прежде принц никогда не замечал этого.
— О чем ты задумался, Высочайший? — поинтересовался Дунбарт.
О чем он задумался? Кит-Канан снова взглянул на гнома.
— Супруга претора довольно своенравна, а сам претор все время молчит. Император мог бы подыскать более подходящих послов, — заметил Кит-Канан. — Не думаю, что госпожа Тералинд очень успешно защищает свое дело.
Дунбарт поискал, куда бы выбросить куриную кость, обгрызенную дочиста. Словно по волшебству, возник слуга и забрал мусор.
— Ну да, она вовсе не мягкая и не тихая, но с помощью такого непримиримого упрямства тоже многого можно достичь. Принц Ситас… — Дунбарт мгновенно сообразил, с кем он разговаривает, и прикусил язык.
— Ну? — подбодрил его Кит-Канан.
— Да нет, ничего, Высочайший.
— Говори, господин. Истины нечего бояться.
— Хотел бы я обладать твоим оптимизмом, Высочайший!
Проходивший слуга наполнил кубок гнома.
— Я хотел сказать, что принц Ситас, твой благородный брат, не уступает в упрямстве госпоже Тералинд.
— Да, такова правда, — кивнул Кит-Канан. — Они во многом похожи. Оба всегда считают, что истина на их стороне.
Они с Дунбартом обменялись еще несколькими любезностями, и внезапно гном начал прощаться, затем бесцельно побрел прочь. По его словам, он хотел пообщаться с остальными. Но Кит-Канан видел его насквозь. Он покачал головой. Гномов считали грубоватыми и добродушными, но Дунбарт оказался хитрее торговца из Балифора.
Принц в одиночестве зашагал дальше, мимо живой изгороди из цветущей лозы, доходившей ему до макушки, мимо самшитовых и кедровых деревьев, подстриженных в форме скульптур. Казалось, неистовая весна последовала за ним из леса в Сильваност. Сад был подобен водопаду цветов.
Кит-Канан вспомнил поляну, где жил со своей маленькой семьей. Интересно, пчелы уже построили свой улей в дереве, бывшем их домом? И роняют ли цветущие деревья свои лепестки в пруд, где находился вход в пещеру Анайи? Среди великолепия и роскоши Сильваноста Кит-Канан тосковал по простой жизни, которую он делил с женой.