Боец

Митч быстро вышел из-за браминов, и оказалось, что в руках он сжимает уже готовую к бою винтовку. В глазах Митча светилась ярость и решимость пустить оружие в ход. Фрэнк не ожидал такого поворота событий, а вот Бандиты среагировали моментально. Четверо, стоявшие поодаль, подняли оружие, а первый незнакомец отвел пистолет от головы Бэра и направил его на Митча. Фрэнк оказался в каком-то ступоре. Словно парализованный, он следил, как пистолет незнакомца медленно поворачивается в сторону старика, а краем глаза видел, как Митч поднимает винтовку к плечу, прицеливаясь. Вот-вот должны были раздаться выстрелы. Ожидая их, Фрэнк совершенно не заметил, как между ним и бандитами вдруг непонятно откуда появился еще один человек. Описать его как то не удавалось, потому что он двигался очень быстро: не шел, и даже не бежал, а как будто невесомо летел над песками, едва задевая ногами верхушки песчаных холмиков. Рука незнакомца взметнулась вверх, и грохот первого выстрела был его, этого самого человека, затем еще и еще. Первого бандита развернуло, и он отпустил Бэра. Вторая пуля бросила бандита на землю, третья, когда бандит уже падал, попав в глаз, разнесла затылок на куски. Забрызганный кровью бандита торговец так и остался стоять с растерянным видом.

Фрэнк видел, что незнакомцу не успеть укрыться от выстрелов других членов шайки, но он даже не пытался искать укрытие, а бежал прямиком на оставшихся четверых, и тогда что-то щелкнуло в голове Фрэнка. Сломался какой-то ограничитель. Все неожиданно стало происходить со скоростью молнии. Он вдруг оказался на одной линии с пришедшим им на помощь незнакомцем, ощутил, что сам несется сломя голову прямо на бандитов, а в руке у него его собственный пистолет, неведомо как там оказавшийся. Ощутимый толчок в момент выстрела почти заставил Фрэнка остановиться, но он закричал, как сумасшедший, этим криком не давая себе опомниться, усомниться, сдрейфить.

Минуту спустя, дрожа, он стоял возле входа в лачугу, уставившись на уложенное бандитами возле стены тело мертвого Боунса. Все еще целиком не осознавая, что произошло за последние секунды, Фрэнк медленно обернулся. На песке лежали неподвижные тела бандитов - практически там же, где они стояли, когда началась схватка. Неподалеку стояли совершенно целехонький Митч и чем-то явно ошарашенный Бэр.

- Ну, дела... - выдавил старый наемник, как-то странно посмотрев на Фрэнка. - Вот уж не думал, что мы вывернемся из этой переделки.

- Да уж, парень, - похлопал Фрэнка по плечу подошедший Бэр. - Что и говорить, я никак не ожидал от тебя такой прыти. Ты просто их в клочья порвал...

- Но это не я. Это странник, - отрешенно возразил Фрэнк. - Я видел его. Это он... Он был здесь...

- Не знаю, кого ты там видел, - замотал головой Митч, уже начавший, ничуть не смущаясь, обшаривать тела бандитов. - Но только я видел, как ты вдруг заорал, как умалишенный, выхватил пистолет и стал палить с сумасшедшей скоростью. Я и опомниться не успел, как ты уже троих завалил, ну и я тоже без дела не сидел. Вон тот, крайний, - Митч указал рукой на одного из бандитов, - точно мой. Хотя, если признаться, я уже и в этом не очень-то уверен.

Фрэнк разрядил свой пистолет и уставился на пустую обойму. Он никак не мог вспомнить, как умудрился полностью ее расстрелять...

Сердце Джона все еще продолжало колотиться в сумасшедшем ритме. Его вновь охватила обида и сожаление, как это было уже не раз. Что нужно сделать такое, чтобы остаться там, в мире живых, где светит солнце, где ощущаешь ногами твердую землю, а высокий свод синего неба делит мир напополам с рыжей чашей пустоши? Вот и сейчас он заметался, задергал руками, ногами, которые все еще помнил по ощущениям, и внезапно к собственному удивлению вдруг осознал, что его обступает вовсе не серая никчемная мгла, а нечто плотное и теплое. Может это все-таки конец его бытия? Он с новой силой заметался, и неожиданно почувствовал на своей груди давление. Мягкое, но настойчивое, будто кто-то неловко толкает его в грудь рукой. Воображение разыгралось, и он будто бы даже услышал где-то за гранью темной пелены приглушенные слова:

- Тихо... Успокойся...

Джон приоткрыл глаза, и в окружающей его тьме появилось мягкое пятнышко света. Оно постепенно расплывалось все шире и шире, по мере того, как он все шире раскрывал веки. И одновременно это мутное пятно света расслаивалось, распадалось на все более мелкие детали, и он уже мог различить склонившееся над ним человеческое лицо. Еще через пару секунд он уже различал, что это лицо юной девушки. А потом он понял, что девушка робко улыбается, пристально следя за ним широко открытыми глазами.

- Вот ты и вернулся, - счастливо сказала незнакомка.

- Кто ты? - спросил Джон.

- Я Тая. Ты в Шемиче. Это моя родная деревня.

Джон вспомнил нападение на караван, события последовавшей за этим ночи и, наконец, вспомнил о своих ногах. В этот момент он замер. Ему стало страшно. Страшно попробовать шевельнуть ими. Но ведь только что он чувствовал их, или это был всего лишь сон? Его глаза посмотрели поверх груди туда, где под одеялом угадывались торчащие ступни его ног. Тая, проследив его взгляд, понимающе улыбнулась.

- С ними все должно быть в порядке.

И немедленно подкрепила свои слова легким похлопыванием по его ступням. Он почувствовал давление ладони, ощутил мягкость ткани укрывавшего его одеяла и облегченно вздохнул.

- Но как...?

Тая улыбнулась еще шире, продемонстрировав прекрасные белые зубы.

- Мой дед знахарь. Он сказал, что твой разум не давал телу справиться с ранением, и потому его надо было выпустить на свободу, а потом, когда тело излечится, вернуть твой дух назад.

- И сколько я... э... гулял? - живо поинтересовался Джон.

- Три недели.

- Три недели!? - Джон недоверчиво посмотрел на девушку. - И все это время ты ухаживала за мной?

- Точно! - кивнула Тая. - Ну да хватить трепать языком. Тебе надо подкрепиться, а то все три недели ты ничегошеньки не ел.

Джону было трудно в это поверить, но когда он увидел, что принесла Тая, у него непроизвольно потекли слюнки. Уже спустя время, утолив так неожиданно проявившийся голод, Джон наконец-то смог уделит внимание тому месту, где он находился. Это была незамысловатая хижина, поставленная на утоптанную земляную площадку, служившую хижине полом. Земля была укрыта плетеными циновками, а кроватью служили скрученный из жердей невысокий топчан. Через единственное окно лился теплый солнечный день.

Тая, забрав пустую глиняную посуду из-под еды, ушла, наказав Джону отдыхать, но он ощущал в себе силы и потребность встать. Едва девушка покинула хижину, он спустил ноги на циновку возле кровати и лишний раз убедился, что его тело прекрасно его слушается. Голова немного закружилась, когда он осторожно встал, но головокружение быстро прошло. Расставив руки и слегка пошатываясь, он подошел к двери и открыл ее. Выйдя наружу, Джон оказался под лучами солнца. Пятки приятно пригревала нагретая солнцем земля. Дом деда Таи находился на возвышенности, и поселок был как на ладони.

Щурясь, Джон уселся на оказавшуюся весьма кстати лавку и окинул взглядом несколько десятков похожих друг на дружку хижин. Между хижинами носилась беззаботная ребятня, несколько взрослых занимались своими делами в деревне, но большинство из них работали в поле, которое находилось неподалеку. Джон улыбнулся и поднял лицо к солнцу, а когда вновь посмотрел на поселок, то заметил, что по направлению к хижине по тропинке поднимается Тая. Глядя на девушку, Джону вдруг пришла мысль, а не пора ли ему остановиться, и наконец, как он мечтал когда-то остепениться и остаться жить вот например в этом Шемиче. Да и Тая ему очень понравилась. Чем черт не шутит, может покончить с путешествиями и остаться здесь, в таком мирном и приветливом местечке.